Повесть (1911)
Сверток с небольшим ювелирным футляром на имя
княгини Веры Николаевны Шеиной посыльный передал через горничную.
Княгиня выговорила ей, но Даша сказала, что посыльный тут же убежал, а
она не решалась оторвать именинницу от гостей.
Внутри футляра оказался золотой, невысокой пробы
дутый браслет, покрытый гранатами, среди которых располагался маленький
зеленый камешек. Вложенное в футляр письмо содержало поздравление с днем
ангела и просьбу принять браслет, принадлежавший еще прабабке. Зеленый
камешек — это весьма редкий зеленый гранат, сообщающий дар провидения и
оберегающий мужчин от насильственной смерти. Заканчивалось письмо
словами: «Ваш до смерти и после смерти покорный слуга Г. С. Ж.».
Вера взяла в руки браслет — внутри камней загорелись
тревожные густо-красные живые огни. «Точно кровь!» — подумала она и
вернулась в гостиную.
Князь Василий Львович демонстрировал в этот момент
свой юмористический домашний альбом, только что открытый на «повести»
«Княгиня Вера и влюбленный телеграфист». «Лучше не нужно», — попросила
она. Но муж уже начал полный блестящего юмора комментарий к собственным
рисункам. Вот девица, по имени Вера, получает письмо с целующимися
голубками, подписанное телеграфистом П. П. Ж. Вот молодой Вася Шеин
возвращает Вере обручальное кольцо: «Я не смею мешать твоему счастью, и
всеже мой долг предупредить тебя: телеграфисты обольстительны, но
коварны». А вот Вера выходит замуж за красивого Васю Шеина, но
телеграфист продолжает преследования. Вот он, переодевшись трубочистом,
проникает в будуар княгини Веры. Вот, переодевшись, поступает на их
кухню судомойкой. Вот, наконец, он в сумасшедшем доме и т. д.
«Господа, кто хочет чаю?» — спросила Вера. После чая
гости стали разъезжаться. Старый генерал Аносов, которого Вера и ее
сестра Анна звали дедушкой, попросил княгиню пояснить, что же в рассказе
князя правда.
Г. С. Ж. (а не П. П. Ж.) начал ее преследовать
письмами за два года до замужества. Очевидно, он постоянно следил за
ней, знал, где она бывала на вечерах, как была одета. Когда Вера, тоже
письменно, попросила не беспокоить ее своими преследованиями, он
замолчал о любви и ограничился поздравлениями по праздникам, как и
сегодня, в день ее именин.
Старик помолчал. «Может быть, это маньяк? А может
быть, Верочка, твой жизненный путь пересекла именно такая любовь,
которой грезят женщины и на которую неспособны больше мужчины».
После отъезда гостей муж Веры и брат ее Николай
решили отыскать поклонника и вернуть браслет. На другой день они уже
знали адрес Г. С. Ж. Это оказался человек лет тридцати — тридцати пяти.
Он не отрицал ничего и признавал неприличность своего поведения.
Обнаружив некоторое понимание и даже сочувствие в князе, он объяснил
ему, что, увы, любит его жену и ни высылка, ни тюрьма не убьют это
чувство. Разве что смерть. Он должен признаться, что растратил казенные
деньги и вынужден будет бежать из города, так что они о нем больше не
услышат.
Назавтра в газете Вера прочитала о самоубийстве
чиновника контрольной палаты Г. С. Желткова, а вечером почтальон принес
его письмо.
Желтков писал, что для него вся жизнь заключается
только в ней, в Вере Николаевне. Это любовь, которою Бог за что-то
вознаградил его. Уходя, он в восторге повторяет: «Да святится имя Твое».
Если она вспомнит о нем, то пусть сыграет ре-мажорную часть
бетховенской «Аппассионаты», он от глубины души благодарит ее за то, что
она была единственной его радостью в жизни.
Вера не могла не поехать проститься с этим человеком. Муж вполне понял ее порыв.
Лицо лежащего в гробу было безмятежно, будто он
узнал глубокую тайну. Вера приподняла его голову, положила под шею
большую красную розу и поцеловала его в лоб. Она понимала, что любовь, о
которой мечтает каждая женщина, прошла мимо нее.
Вернувшись домой, она застала только свою
институтскую подругу, знаменитую пианистку Женни Рейтер. «Сыграй для
меня что-нибудь», — попросила она.
И Женни (о чудо!) заиграла то место «Аппассионаты»,
которое указал в письме Желтков. Она слушала, и в уме ее слагались
слова, как бы куплеты, заканчивавшиеся молитвой: «Да святится имя Твое».
«Что с тобой?» — спросила Женни, увидев ее слезы. «…Он простил меня теперь. Все хорошо», — ответила Вера. | 
