Главная
цель урока — показать учащимся, что в условиях экономического и
культурного отставания России движение вперед по пути преодоления
традиционного характера общества было возможно только при инициативе
сверху, при активной роли государства. Однако тем самым система
государственного феодализма укреплялась, что сказывалось в
непоследовательности реформ, их высокой социальной цене, сохранении
и развитии самодержавия и крепостничества. Приближаясь к Европе по
мощи армии, формам государственного управления, характеру
господствующей культуры, Россия все более отставала от нее в формах
отношения государства и общества.
Для
того чтобы подойти к теме урока, необходимо вспомнить о том, на
каком уровне развития находилось российское хозяйство и культура к
концу XVII в.
План
изучения нового материала
1. Европеизация России как ценность.
2. Внешнеполитические успехи Петра I и противоречия процесса
модернизации.
3. Развитие дворянской культуры и культурный раскол общества.
1. При
изложении первого вопроса важно акцентировать внимание учащихся на
революционном характере преобразований Петра I. Ведь практически до
конца XVII в. Московское государство воспринималось его населением,
и в особенности духовной элитой, как единственный оплот истинной
веры, «икона» царства Божьего, от существования которого зависит
исполнение божественного плана спасения человеческих душ и
преображения мира. Частичные изменения в образе жизни и
заимствование технических достижений Запада не меняли этой картины.
Место царя в ней — быть основным элементом политического и
религиозного ритуала. Важнейшую роль в каждодневной деятельности
царя Алексея Михайловича, например, играли многочасовые молебны, на
которых читались списки умерших, о чьих душах должны заботиться
Церковь и власть. Ритуал выдвигался на первое место среди забот
царедворцев. Деятельность двора принимала скорее символический, чем
практический характер.
При
Петре I все резко изменилось. Произошел буквальный разрыв с прошлым.
Образцом мироустройства вместо России и Москвы с ее царским двором
стала Западная Европа. Новая столица — Санкт-Петербург — выступала
не в качестве самостоятельного идеала общежития, а как копия иных,
западноевропейских образцов и коренным образом отличалась от
остальной страны стилем архитектуры и жизни господствующих слоев.
Материал об этом имеется в учебнике.
Для
того чтобы показать драматичность ситуации, можно добавить, что, как
и всякая революция, петровские преобразования нанесли немалый урон
культуре. Прервалась традиция, без которой культура жить не может.
В результате по сравнению со второй половиной XVII в. произошел
регресс в живописи (не было художников, подобных С. Ушакову), поэзии
(не было равных С. Полоцкому) и религии (С. Яворский и Ф. Прокопович
явно уступали по масштабу личности Патриарху Никону и даже
С. Медведеву, православному мыслителю, казненному по приказу Петра).
Периферийное самосознание вообще порождает больше проблем, чем
способов их решения, его трудно использовать как основу для
самоуважения, патриотизма, самостоятельных культурных достижений.
Тем не менее другого пути у России в XVIII в. не было. Длительное
отставание от ближайшего соседа не оставляло ей другого способа
сохранить независимость, кроме догоняющего развития.
Характерно, что Петр начал реформы с того же, что и Иван
Грозный, — с развития общественного самоуправления в городах и
губерниях. Это была новая попытка преодолеть разницу в отношениях
государства и общества в России и Европе.
2. Для
того чтобы глубже понять причины противоречий процесса европеизации,
надо обратить внимание на то, что, хотя Петр стремился развивать
самоуправление и независимость общества, все реформы приходилось
проводить сверху, так как сословное общество в стране было слабо
развито и не обладало ни инициативой, ни организацией, для того
чтобы бороться за нововведения. Напротив, народ рассматривал реформы
как своего рода новую повинность, и очень немалую. В результате с
ростом активности государства активность общества сокращается.
Догоняющее развитие не превращает Россию в Европу, а исподволь
увеличивает разницу между ними. М. Я. Гефтер рассматривал
государства-инициаторы и проводники модернизации на периферии
мировой цивилизации как «диктатуры развития». Для них характерны
авторитаризм и подавление гражданского общества, любых гражданских
инициатив; даже либеральные реформы в них проводятся
антидемократическими методами (Южная Корея, Чили, Бразилия и т. п.).
Поэтому попытки Петра I совместить реформы и рост самодеятельности
общества не могли увенчаться успехом. Развитие гражданского общества
в условиях господства «диктатуры развития» возможно лишь как
результат реформ, но невозможно в самом процессе реформ.
В итоге
идеал самодержавия в ходе реформ окреп. Если раньше он в
значительной степени зависел от религиозной санкции православия, то
теперь ценность мощного светского государства, империи стала
самостоятельной. Даже Церковь получала санкцию на существование от
государства, а не наоборот. Духовный лидер той эпохи Ф. Прокопович
превратил христианство в идеологический инструмент монархии.
В
результате Петр I не только заимствовал шведские и прусские формы
государственного управления, но и завершил создание системы
государственного феодализма. К материалу можно добавить, что
введение подушной подати втрое увеличило налоги крестьян и посадских
людей. В результате социальный статус, формы принуждения, нормы
тягла крепостных и государственных крестьян были практически
уравнены. Это затормозило развитие крестьянского
предпринимательства. Протекционизм, конечно, способствовал прогрессу
российского хозяйства, но главной формой отношений предпринимателей
и государства оставались отношения службы и вознаграждения за нее,
как между помещиками и царем в XVII в. Так, хозяева посессионных
мануфактур практически до конца XVIII в. были связаны с государством
«обязанностями», принудительными поставками по фиксированным ценам.
Хотя создание новых фабрик стимулировалось, мануфактур-коллегия,
помимо всего прочего, боролась против «потаенных производств». Среди
мануфактур резко различались «указные», связанные с нуждами
государства и получавшие от него поддержку, и «безуказные».
К
обширной системе государственного хозяйства, включавшей
дворцовое
землевладение, ремесленные мастерские и государственные
монополии, в XVIII в. добавилась мощная государственная промышленность,
призванная удовлетворять прежде всего интересы армии и
флота:
металлургические, оружейные, полотняные и другие
мануфактуры, из
которых развилась казенная промышленность России XIX в.
В логике
этой системы главную роль играли не экономические интересы, а
бюрократические методы управления.
3. При изложении
третьего вопроса необходимо учитывать, насколько узок был
круг людей, затронутых новыми культурными веяниями в петровские
времена, и насколько низок был статус культуры и науки в глазах
власть имущих. В. В. Пономарева отмечает, что по
проекту Академии наук и художеств, созданному при участии
Петра I, при ней должны были обучаться не только ученые
и деятели искусства, но и слесари, медники, столяры. Это характеризовало
отношение к ученым, которые рассматривались как часть образованной
прислуги. Мнение царя об ученых отражает его приказ кормить
академиков по месту работы, чтобы они не ходили по кабакам
и не спивались. Сама Академия задумывалась не как самоуправляющееся
научное общество, по западному образцу, а как разновидность
государственного учреждения, единолично управляемого ее президентом.
Самостоятельное мышление преследовалось. Особенно это касалось
православных мыслителей, связанных со Славяно-греко-латинской
академией. Из них в числе пострадавших оказался не только
С. Медведев, но и Д. Тверитинов, врач и основатель
первой в России больницы (1709).
Государственные методы реформирования распространялись и на область
культуры. Дело не сводилось к бритью боярских бород. Светская жизнь,
которая на Западе была свободной, тоже организовывалась сверху.
Посещение ассамблей было принудительным, само веселье гостей было
подневольным, а шутки Петра скорее напоминали издевательство.
В связи с этим можно вспомнить изученный материал о развлечениях
Ивана III, который приказывал придворным веселиться.
На этом
фоне крестьянская культура выглядела более целостной и органичной.
Начало XVIII в. не только время Петровских реформ, но и время
создания одного из величайших памятников православного
зодчества — Преображенского собора в Кижах, возведенного народными
мастерами в 1714 г. на Онежском озере. Однако идеалы, которые
выдвигались крестьянами в ходе восстаний (таких, как выступление
К. Булавина в 1707—1708 гг.), были чисто архаическими и
направленными против реформ. Поэтому как альтернатива
государственной политике они были обречены.
Приводя
материал учебника о противоречиях развития дворянской
культуры,
нужно уделить особое внимание ценности утилитаризма, которая
получила в это время государственную поддержку. Хотя в
петровское
время представление о пользе четко ассоциировалось с пользой
государства и царя лично, внедрение этой ценности много
обещало
российской культуре. Уже Ф. Прокопович в книге «Правда воли
монаршей» на основе принципа утилитаризма сближал идеалы
самодержавия и европейского абсолютизма. Во второй половине
XVIII в. этот путь приведет Екатерину II к идее «просвещенного
абсолютизма». В свою очередь, развитие идеала пользы в
народе
породило тенденцию к росту личного достоинства и
расчетливости
поведения, довольно широко закрепившуюся в народной культуре
XIX—XX вв. | 
