В одном из своих лирических стихотворений А. С. Пуш­кин спрашивал:

Дар напрасный, дар случайный Жизнь, на что ты мне дана?

Так поэт пытался понять смысл своей жизни, который казался ему неясным, темным. Сегодня мы уверенно говорим, что смысл жизни великого Пушкина заключался в создании непревзойденных образцов поэзии, прозы, драматургии, эпис­толярного жанра. Нередко происходит именно так, и неясное самому человеку становится совершенно ясным его отдален­ным потомкам.

Вопрос о смысле жизни раньше или позже встает пе­ред каждым человеком, и неважно, в связи с чем возни­кает этот сложный вопрос. Важно другое — как человек ответит на него, ведь от этого ответа будет зависеть очень многое.

О смысле жизни люди задумывались еще в седой древнос­ти. С тех пор предлагалось так много объяснений, что их не­возможно перечесть. "Смысл жизни в служении Богу", — ут­верждали христиане. "Смысл жизни в служении родине", — говорили мудрецы античности. "Смысл жизни в общественно -полезном труде", — утверждали отцы-правители из нашего не­давнего прошлого. Неужели все эти утверждения ложны? Нет, но в каждом из них, взятом в отдельности, содержится лишь доля истины. Вопрос о смысле жизни можно считать одним из главных вопросов, стоящих перед человечеством.

На мой взгляд, жизнь дается для того, чтобы исполнить в мире все, что назначено исполнить человеку. Построить дом, посадить дерево и вырастить сына — вот необходимый минимум человеческих свершений. Мудрость этого выска­зывания заключается в том, что каждое из перечисленных дел как бы продолжает человека, проецирует его деятель­ность в будущее. Действительно, дом станет следом чело­века на земле: в нем будут слышаться смех, звучать песни, отмечаться праздники. Дерево станет свидетельством жизни человека: дерево подарит прохладу в знойный день, будет поддерживать мир и лад, охранять покой. А сын станет родоначальником множества людей будущего, умеющих ценить и оберегать свою родину, трудиться на ее благо.

Пройдет совсем немного времени, и следующее поколение задастся вопросом: "Зачем я живу? Зачем мне дана жизнь? Каждый ответит на него по-своему. И, вероятно, в этом за­ключается глубинный смысл разумного человеческого суще­ствования в огромной Вселенной.

Подобный ответ значит очень много. Во-первых, талант Гроссмана во многом сродни таланту Толстого: оба автора изображают жизнь в ее полноте и завершенности, а военное лихолетье накладывает на характеры героев глубокий и не­изгладимый отпечаток. Во-вторых, герои романов "Война и мир" и "Жизнь и судьба" задумываются над более сложными вопросами, стоящими перед человечеством вообще. В-треть­их, и Толстой и Гроссман дали своим произведениям струк­турно сходные названия. "Война" по отношению к "миру" является словом-антонимом. Гроссман в тексте романа так объяснил противоречие между "жизнью" и "судьбой": судь­ба — это прямая дорога, залитая безжалостным светом, а жизнь — это хитрое и сложное переплетение тропок, по кото­рому все-таки нужно идти.

Вот и идут герои "Жизни и судьбы" по пересекающимся плоскостям пространства и времени, то находя, то теряя друг друга в пламени военного пожара. Если присмотреться внимательно, то со всеми героями романа Гроссмана проис­ходит одно: каждый из них желает встречи и не может встретиться - с любимой женщиной, с сыном, со счастьем, со свободой. И единственная встреча, которая ждет всех героев "Жизни и судьбы" - это одна, общая встреча с Днем Великой Победы.

Сталинградская битва, по мнению автора, стала перелом­ным моментом не только европейской, но и мировой исто­рии. Отсюда берет свое начало животворящий и демократич­ный дух перемен, так явно ощущавшийся в послевоенные годы. Да, пережив большую войну, вряд ли возможно остать­ся теми же, что и прежде: ведь память о мертвых и живых держит так крепко...

Закрыв эту книгу, чувствуешь, что стал старше. На год, на два, почти на шестьдесят лет: ведь именно столько времени прошло со Сталинградской битвы. И герои "Жизни и судь­бы" остаются с читателем навсегда, их образы и имена вреза­ются в память: Крымов, Штурм, Софья Левитон, Женя Ша­пошникова и многие, многие другие, которые благородно и честно идут по жизни, направляемые такими разными и оди­наковыми судьбами.