Не каждому человеку дано ощутить радость труда. Некото­рые люди просто родились созерцателями, а не деятелями, и труд для них — обуза, отнимающая силы, время, съедающая силы. Другим не повезло: род деятельности, избранный ими, не соответствует способностям, склонностям, характеру, психо­логическим данным. Для них труд — мука, рабство, безнадеж­ный плен без перспектив освобождения! Такие люди тянут лям­ку, кто покорно, кто озлобленно, только ради куска хлеба.

Есть люди, не приспособленные к систематической работе. Они порывисты, работают по вдохновению, периоды подъема перемежаются с периодами апатии.

Согласятся ли все они с тем, что величие человека в труде? Вряд ли. Даже народные представления о счастливой жизни прежде всего предполагают праздность. Вспомним сказки — русские, украинские, немецкие, французские, япон­ские. В них часто фигурирует скатерть-самобранка или горшочек-вари, молочные реки с кисельными берегами, чу­десное дерево, приносящее плоды круглый год — символы изобилия без труда. Даже Библия говорит о труде как о божьем проклятии за прегрешения Адама и Евы: "В поте лица будешь добывать хлеб свой". Во всех легендах упо­минается Золотой век, когда люди были беззаботны и счастливы, земля давала по десятку урожаев в год, рыба сама плыла в сети.

Все это говорит о том, что труд не является изначально желаемой долей для не осознающего себя человечества.

Наоборот, люди всегда искали возможность пользоваться плодами чужого труда. С развитием цивилизации и углубле­нием специализации появлялась возможность обмена: я де­лаю посуду, а ты - одежду. Появилась возможность выбирать профессию, достигать мастерства, накапливать опыт. В европейских странах мастер-человек уважаемый, труд — по­чти религия.

Россия постыдно долго задержалась на доисторической ступени развития, лишь недавно избавилась она от рабского труда. Может быть, поэтому так тяжело входит в наше со­знание вкус и любовь к работе, то, что называется рабочей гордостью. Словчить, обмануть, получить больше, чем ты зас­луживаешь — нередко эти желания гораздо сильнее желания честно трудиться, имея возможность отчитаться в каждой ко­пейке, смело говоря: всему, что у меня есть, я обязан только себе. Удивительная русская литература давно била тревогу: -неумение и нежелание работать губит страну. Достоевский в "Подростке" писал, что у России нет людей практических, Лес­ков, как никто знавший русский народ, с горечью отмечал утрату ремесел.

И наряду с этим с каким уважением писали мастера о людях труда; как знали они подлинную поэзию деятельнос­ти: "Он выносил беспокойный труд и решительным напря­жением воли; чувствуя, что ему становится все легче и легче по мере того, как суровый корабль вламывался в его орга­низм, а неумение заменялось привычкой... вся работа явля­лась пыткой, требующей пристального внимания, но как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презре­ния не оставляла его лица. Он молча сносил насмешки, изде­вательства и неизбежную брань до тех пор, пока не стал в новой сфере "своим"..." (А. Грин, "Алые паруса").

Каждый труд благослови, удача. Рыбаку — чтоб с рыбой невода, Пахарю — чтоб плуг его и кляча Доставали хлеба на года.

С. Есенин

М. Цветаева

Нет высокого и низкого во вдохновенном труде. Но есть труд, который заметен, результаты которого видны всем: пища, одежда, дома, дороги... А есть кропотливая работа ученых, изобретателей. Когда, придя домой, мы включаем лампочку, то ясно, что ее сделал рабочий на заводе. Но многие ли в этот момент с благодарностью вспоминают Яблочкова и Эдисона? Покупая семена для дачного участка, знаем ли мы, чей труд стоит за новыми сортами — гене­тиков, селекционеров? Включая телевизор, мы не задумыва­емся ни на миг, что если бы не было Эйнштейна, Планка, Гейзенберга, которые занимались, казалось бы, такими бес­полезными вещами, как теория строения атома и устройство Вселенной. Но без них не было бы ничего из таких при­вычных нам благ цивилизации, как телевизор, видеомагни­тофон, компьютер. Может быть, кто-то и знает, что слово "робот" придумано Чапеком, а кто знает Норберта Вине­ра - отца современных информационных технологий. Скорее мы вспомним Билла Гейтса, который, в общем-то, является интеллектуальным паразитом, разрабатывающим давно открытое месторождение.

И все-таки, можно ли труд сделать мерилом величия че­ловека? Человечества - наверняка. Все мы стоим на беско­нечной, уходящей в глубь веков лестницы, где каждая сту­пенька — плод труда ремесленника, земледельца, ученого. От нашего отношения к труду, от того, как наше общество отно­сится к рабочему человеку — все равно, каменщику, филосо­фу, повару, учителю, — зависит, продолжится ли эта лестница в будущее. Грустно думать, что пока мы только используем то, что придумано и сделано другими людьми в других стра­нах, где давно узнали цену труду.