Судьба, личность и творчество Николая Степановича Гумилева вызывают сейчас большой интерес. Это неудивительно, так как его творчество полно смелости, новизны, остроты чувств, взволнованной мысли. Гумилев был необоснованно причислен к участникам контрреволюционного движения и расстрелян в 1921 году (ему было 35 лет).
Свое первое стихотворение "Я в лес бежал из городов..." Гумилев опубликовал в журнале "Тифлисский листок" в 1902 году, то есть в 16 лет. В 1905 году появилась книга стихов "Путь конкистадоров".
"По выбору тем, по приемам творчества автор явно примыкает к "новой школе" в поэзии. Но пока его стихи — только перепевы и подражания, далеко не всегда удачные", — писал В. Брюсов о первом сборнике Гумилева, который был выпущен, когда он еще учился в гимназии. В какой-то мере Брюсов был прав. И все-таки юношеские, "конкистадорские" стихи имели свой настрой.
Новый подход Н. Гумилева к миру виден в следующих строках:
Как смутно в небе диком и беззвездном!
Растет туман, но я молчу и жду,
И верю, я любовь свою найду...
Я конкистадор в панцире железном.
"Конкистадор" завоевывал не земли, не страны, а новую любовь, проникая в "тайны дивных снов", добывая звезды с "заснувшего небосклона". В его первом сборнике видны следы символистской поэзии: "голубая высота", "вечное блаженство мечты", "чары красоты".
В 1908 году выходит его вторая книга "Романтические цветы", в которой духовные запросы Гумилева получили дальнейшее развитие. Здесь чувствуется жажда сильных и прекрасных чувств: "Ты среди кровавого тумана к небесам прорезывала путь"; "...пред ним неслась, белее пены. Его великая любовь". Но теперь желаемое видится лишь в грезах, видениях. Сборник волнует грустным авторским ощущением непрочности высоких порывов, призрачности счастья в скучной жизни — и одновременно стремлением к прекрасному.
Большинство стихотворений Гумилева обладают спокойной интонацией. Но необычный стиль придает им внутреннюю напряженность. В своих стихах поэт "оживляет" легендарные мотивы, творит фантастические превращения, многие из которых автор почерпнул, путешествуя по Африке. В ряде своих стихотворений поэт стремится передать общее трагическое состояние мира: "Пусть смерть приходит, я зову любую. Я с нею буду драться до конца..."
В сборнике "Жемчуга" Гумилев высказывает свое уважение к деяниям таких незабвенных путешественников, как Кук, Лаперуз, да Гама. Небольшой цикл "Капитаны" рожден тем же стремлением к неизведанному, тем же преклонением перед подвигом:
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.
С именами великих путешественников входит в цикл "Капитаны" поэзия великих открытий, несгибаемой силы духа всех, "кто дерзает, кто хочет, кто ищет".
В сборниках "Костер" и "Огненный стояк" автор прикасается к миру таинственного, непознаваемого. Ему близки образы звезд, неба, планет. При некоторой "космичности" действий все стихи выражали взгляды на вполне земные процессы. И все-таки вряд ли можно говорить о творчестве Гумилева как о поэзии реалистичной. Он сохранил романтическую исключительность, причудливость душевных процессов. Но именно таким бесконечно дорого нам слово Мастера.
"Золотое сердце России мерно бьется в груди моей"
"Серебряный век" русской поэзии... Имена, даты, направления... Многие его представители ощутили счастливые минуты подъема и славы, а затем были втоптаны в безвременье тяжелыми сапогами революции, гражданской войны и культа личности.
Николай Гумилев. Многие десятилетия мы были обречены на слухи и домыслы о его судьбе — и о жизни его, и уж тем более об обстоятельствах гибели. В час, когда он родился, морская крепость Кронштадт была сотрясаема штормом. Старая нянька увидела а этом своеобразный знак, сказав, что у родившегося "будет бурная жизнь". И она оказалась права: поиски,. метания, страсть к путешествиям — короткие, но бурные тридцать пять отпущенных Всевышним лет.
Как говорят, поэт в России - больше, чем поэт, И никто не может сказать о поэте лучше, чем говорят его стихи:
Я пропастям и бурям вечный брат.
Но я вплету в воинственный наряд
Звезду долин, лилею голубую.
Поэзия Гумилева аполитична, и это один из моментов, который, наряду с искусством стиха, привлекает меня в его творчестве. В его стихах нашли отражение и любовь, и путешествия, и война, и экзотика. Только политика осталась в стороне. Гумилева волновали не вопросы обустройства мира, а сам удивительный и неведомый мир, ощущения от соприкосновения с ним. Он создал теорию акмеизма, призывая воспринимать мир безоговорочно, но сам акмеистом не стал, потому что был больше, значительнее этого направления. Кажется, что каноны акмеизма были для него лишь условностью. А какие были у него учителя! Анненский, Вийон, Готье, Брюсов.
Николай Гумилев — прирожденный поэт, построивший собственный мир слова и чувства. Время доказало, что этот мир нам не чужд, как не чужды любовь и грусть, счастье и разочарование. Но печаль стихов Гумилева особенно лирична, особенно чувственна, по-особенному завораживающа и трогательна:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко-далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Каждая книга Гумилева — это итог сделанного им на момент ее выхода, это осмысление жизни и серьезная работа души, которая
Глас Бога слышит в воинской тревоге
И Божьими зовет свои дороги.
Его философская лирика вылилась в сборник "Колчан", в котором он задается вопросами, ранее его не волновавшими, совершает открытия, доселе ему недоступные, например:
Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда.
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.
Несмотря на большую увлеченность экзотическими странами Африки и Азии, Николай Гумилев безгранично предан родине. В то время, когда многие уже покинули или собирались покидать Россию, он возвращается, идя навстречу первой волне эмиграции. Я не знаю, как сложилась бы его судьба вне родины, но для русской поэзии он сделал максимум того, что мог, именно потому, что вернулся. А не вернуться Николай Гумилев не мог, потому что однажды сделал для себя открытие:
Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей. | 
