"Над пропастью во ржи" — центральное произведение прозы Сэлинджера, над которым автор работал еще во время вой­ны. Перед нами Америка начала 50-х годов, то есть послево­енного времени, настроениям которого соответствует психо­логическая атмосфера романа.

Сэлинджер выбирает форму романа-исповеди, самую экс­прессивную из возможных романных форм. Семнадцатилет­ний Холден Колфилд, главный герой повествования, нахо­дясь на излечении в санатории для нервных больных, рас­сказывает о том, что с ним произошло около года то­му назад, когда ему было шестнадцать лет. Автор зна­комит читателя с героем в момент острого нравствен­ного кризиса, когда столкновение с окружающими оказа­лось для Холдена невыносимым. Внешне этот конфликт обусловлен несколькими обстоятельствами. Во-первых, пос­ле многих напоминаний и предупреждений Холдена исклю­чают за неуспеваемость из Пэнси, привилегированной шко­лы, — ему предстоит нерадостный путь домой, в Нью-Йорк. Во-вторых, Холден оскандалился и как капитан школь­ной фехтовальной команды: по рассеянности он оставил в метро спортивное снаряжение своих товарищей, и целой команде ни с чем пришлось возвращаться в школу, по­скольку ее сняли с соревнований. В-третьих, Холден сам дает всякие основания для сложных взаимоотношений с товарищами. Он очень стеснителен, обидчив, нелюбезен, за­частую бывает просто груб, старается придерживаться на­смешливого, покровительственного тона в разговоре с това­рищами.

Однако Холдена больше всего угнетают не эти личные обстоятельства, а царящий в американском обществе дух всеобщего обмана и недоверия между людьми. Его возму­щает "показуха" и отсутствие самой элементарной человеч­ности. Кругом обман и лицемерие, "липа", как сказал бы Холден. Врут в привилегированной школе в Пэнси, заявляя, что в ней "с 1888 года выковывают смелых и благородных юношей", на самом деле воспитывая самовлюбленных эго­истов и циников, убежденных в своем превосходстве над окружающими. Врет учитель Спенсер, уверяя Холдена, что жизнь — равная для всех "игра". "Хороша игра!.. А если попасть на другую сторону, где одни мазилы, — какая уж тут игра?" — размышляет Холден. Для него спортивные игры, которыми так увлекаются в школах, становятся сим­волом разделения общества на сильных и слабых "игро­ков". Средоточием самой страшной "липы" юноша считает кино, представляющее собой утешительные иллюзии для "мазил".

Холден тяжело страдает от безысходности, обреченности всех его попыток построить свою жизнь на справедливости и искренности человеческих отношений, от невозможности сде­лать ее осмысленной и содержательной.

Больше всего на свете Холден боится стать таким, как все взрослые, приспособиться к окружающей лжи, поэтому он и восстает против "показухи".

Случайные встречи с попутчицей в поезде, с монахинями, беседы с Фиби убеждают Холдена в шаткости позиции "тотального нигилизма". Он становится терпимее и рассу­дительнее, в людях он начинает обнаруживать и ценить приветливость, радушие и воспитанность. Холден учится понимать жизнь, и его бунт приобретает логическое завер­шение: вместо бегства на Запад Холден и Фиби остают­ся в Нью-Йорке, ибо теперь Холден уверен, что бежать всегда легче, чем остаться и отстаивать свои гуманистичес­кие идеалы. Он еще не знает, какая личность выйдет из него, но уже твердо убежден, что "человек один не может" жить.