Вы бросали в нас цветами
Незнакомого искусства,
Непонятными словами
Опьяняя наши чувства.
Н. Гумилев
Колокол смолк вдалеке,
Но ароматом вечерних цветов
Отзвук его плывет.
М. Басе
Открывая томик старинных стихов, мы всякий раз встречаемся с чудом. Давным-давно стали прахом империи, истлели одежды, дома, цветы, исчез след многих поколений, а мы все еще слышим — через сотни лет! — звуки давно умолкнувших голосов, стук сердец, наполненных нежностью, гневом, любовью или покоем. Со страниц поэтических сборников веет на нас слабым ароматом вечерних цветов, шумом сосен у подножия горы, запахом морских водорослей, дальним звоном бронзовых колокольчиков во дворе старинного храма...
"Вначале было слово..." Нет, вначале был Китай (а еще раньше — светлая Эллада!) — великая держава, давшая миру не только шелк и порох, бумагу и звонкий, как гонг, фарфор. Она подарила великих поэтов эпохи Тан — Ли Бо, Ду фу, Лю Юй-Си. Их стихи — это раздумья о смысле бытия и о судьбах родины, гимн вечной красоте природы и светлая печаль понимания, что жизнь человеческая так коротка.
Проходят годы и сильней печаль,
Привычкой стало грусти предаваться.
Ведь нет такой весны,
Когда б не стало жаль
С весенними цветами расставаться!
В японской и китайской древней поэзии мы видим все многообразие мира: и эпикурейское наслаждение его радостями, и тонкую прелесть пейзажей, и добродушную насмешку над человеческими слабостями друга, и осеннюю печаль, и пронзающее душу одиночество нищего старика или брошенного ребенка и еще — удивительное единение человека с природой:
И лотос хочет мне
Сказать о чем-то грустном,
Чтоб грустью и моя
Душа была полна.
Грустящий лотос и грустящее человеческое сердце — это не только "отзвук забытого гимна", но и символ союза всего живущего на земле, размышление о человеке как части некоего великого целого.
Эти же мысли мы находим в поэтических миниатюрах Басе. 10 долгих лет скитался он по дорогам Японии, ночевал в саду возле старого монастыря, в поде, в хижине знакомого печника, на горном перевале. Дорога странствий стала его вдохновением, его творческой мастерской:
В саду, гдераскрылись ирисы,
Беседовать с другом старым своим —
Какая награда путнику!
Нет ни одной лишней детали в этой поэтической миниатюре, но какая глубина открывается нам за этой немногословностью, какое богатство ассоциаций! Увидеть в малом великое, в полете мотылька — полет чувств, в душе камня или цветка — душу человека, в приглушенности красок — элегическую грусть — таковы хокку Басе, эти застывшие мгновения вечности. В них сквозит осенняя грусть цветов:
Цветы увяли.
Сыплются, падают семена,
Как будто слезы.
Подвенечная красота цветущей земли, затмевающая величие небес:
Перед вишней в цвету
Померкла в облачной дымке
Пристыженная луна.
Вечный круговорот жизни:
Ты стоишь нерушимо, сосна!
А сколько монахов отжило здесь,
Сколько вьюнков отцвело...
Радость встречи со старым другом:
Два наших долгих века...
А между нами в кувшине
Вишен цветущие ветви.
И всюду цветы, цветы, цветы, хрупкие и вечные!
Когда вы устанете от городской суеты, от работы, телефонных разговоров и даже от друзей (бывает ведь и такое, правда?), возьмите в руки маленький томик японской или китайской поэзии — и вы ощутите, как покой наполняет ваше сердце.
Зашуршит крыльями мотылек над белым маком, зашумит в ночном саду осенний дождь, заколосятся летние травы... Исчезнут усталость, "жизни мышья беготня", останется лишь целительная магия слов, магия вечной, непреходящей красоты и мудрости. |
