Примерно за двадцать лет до написания
этого стихотворения В.Брюсов в своей «Программе
нового поэтического языка» обозначил новый
способ изображения в стихах какой-либо картины:
раньше поэты показывали общий ее план,
акцентируя внимание на наиболее заметных частях.
Серебряный век открыл возможность передавать
увиденное как бы «изнутри» лирического героя,
который воспринимает действительность не
разумом, а в первую очередь чувствами и отмечает
свои наиболее яркие впечатления (в основном
зрительные).
Стихотворение Мандельштама «Сегодня
дурной день...» написано, казалось бы, в русле этой
импрессионистической традиции: описывается
какой-то день, крупными мазками набрасывается
пейзаж, отрывисто, одной фразой передается
каждое впечатление героя: Мелькающих стрел
звон, Вечных ворон крик.
Но Мандельштам делает еще один шаг от
передачи объективного плана: становится важно не
то реальное, что замечает лирический герой, а то,
что он при этом чувствует. Чувства героя
сливаются с реальной картиной и заслоняют ее, при
этом мы постепенно как бы погружаемся все больше
и больше в ощущения героя: сначала мы видим то,
что он видит (Сумрачных скал сень), потом
слышим то, что он слышит (Мелькающих стрел звон
// И вещих ворон крик), и, наконец, нам передается
авторское ощущение времени и пространства (а это,
по мнению Канта, неотъемлемые категории
человеческого мышления). Мы чувствуем, как за
мигом летит миг, и можем видеть или осязать земную
клеть, явлений грань.
Стихотворение разделено на две части
– по два четверостишия в каждой: в первой речь
идет о «земном», во второй – о том, что за гранью
земного и разумного.
В первой части из ощущений лирического
героя, как из отдельных фрагментов, складывается
картина того
Немногого, на чем печать
Моих пугливых вдохновений
И трепетных прикосновений,
Привыкших только отмечать, –
(так пишет Мандельштам в одном из
ранних стихотворений).
Во второй части лирический герой уже
не созерцатель: он начинает мыслить глобальными
категориями, и его сознанию уже тесно на земле, и
с яростным гимном он стремится за границы
упорядоченного бытия в дикий хаос бунтующих
тайн, к пружинам мироздания и маятнику душ.
Различие двух частей в стихотворении
подчеркивается в синтаксисе: в первой части для
передачи одного ощущения служило одно
предложение (простое в составе сложного), одному
предложению соответствовала одна строчка. Во
второй части удлиняются предложения, появляются
побудительные интонации, нарушается строгое
соответствие синтаксических и стиховых
членений.
Как уже было сказано, ощущения героя
затмевают реальную картину, и она уже едва
различима за ними. А субъективные ощущения
разрастаются за пределы всего земного и
осязаемого, к желанным для героя бунтующим
тайнам мироздания и самым главным из них – к
Судьбе и Смерти; он хочет вырваться туда, где
...страстно стучит рок
В запретную дверь к нам.
Таким образом, стихотворение
построено так, как будто оно устремлено внутрь
героя, с одной стороны, и к мысли о смерти – с
другой. Это движение в стихотворении подкреплено
ритмом: необычное («неправильное») сочетание
ударных и безударных слогов, повторяющееся из
строки в строку (такой размер называется стопный
логаэд), а также два ударных слога на конце
каждой строки создают впечатление мерного и
ровного, как качание маятника (это один из
образов в последнем четверостишии), приближения
к концу стихотворения – на уровне его поэтики –
и к смерти – на смысловом уровне.
Итак, в этом стихотворении читатель
встречается с новым способом передачи реальной
картины в стихах: чувства и мысли героя –
неотъемлемая часть этой картины, автор исследует
их и через них вводит в мир своего стихотворения
тему смерти и неуклонного приближения к ней.
Благодаря этому описываемая картина не только и
не столько усложняется и углубляется, сколько
разрушается, на первый план выступает человек с
его чувственным восприятием и сознанием, что
весь ход человеческой жизни устремлен к концу. |
