Письма Татьяны и Онегина резко выделяются из общего текста пушкинского романа в стихах, помогают лучше понять героев, и даже сам автор выделяет эти два письма: внимательный читатель сразу заметит, что они отличаются от строго организованной «онегинской строфы», здесь — иной стих. Письмо Татьяны к Онегину... Его писала юная уездная барышня (как известно, по- французски), вероятно, переступая через серьезные нравственные запреты, сама пугаясь неожиданной силы своих чувств:
Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать...
Уже в этих строках — вся Татьяна. Гордость, ее понятие о приличиях страдают оттого, что ей приходится первой признаваться в любви мужчине. В глубине души Татьяна наверняка была уверена во взаимности. Она предполагает, что могла бы быть счастлива с другим, и в этом предположении есть доля столь несвойственного ей кокетства; но тут же стремительность чувств в ней берет верх: «Другой!.. Нет, никому на свете не отдала бы сердца я...». Резкий, внезапный переход на «ты» — как бы случайный, неосознанный. Почему?.. Татьяна здесь и в последующих строках предельно открыта, абсолютно откровенна. Она рассказывает о своих чувствах, ничего не скрывая, честно и прямо:
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Так вот что искала она в Онегине!.. Понимание. Онегин с его светской пресыщенностью казался ей, юной деревенской девочке, человеком необыкновенным — а значит, способным ее понять. Но Татьяна сама осознает ужас своего поступка, безнравственного в глазах света (но не в ее собственных!), и пишет:
Кончаю. Страшно перечесть...
Стыдом и страхом замираю...
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю...
Какая сила и простота в этих словах!.. И вновь - переход на «вы»... Опомнилась, спохватилась, пожалела о собственной смелой искренности («страшно перечесть»), но — ни единого слова не исправила. Вот она — Татьяна Ларина, героиня романа. Онегин не таков. Кстати, не надо забывать, что Онегин в начале романа и в конце его — это разные люди. Письмо пишет «второй» Онегин, изменившийся за время странствий, вновь способный любить. Как и Татьяна, он переступает через неписаные законы общественной нравственности — пишет любовное письмо замужней даме:
Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненъе.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!..
Здесь не стремительный юный порыв Татьяны, а глубокое чувство зрелого человека. Понимая, что он может повредить репутации Татьяны, Онегин ни в коей мере не ставит ее под удар, ничего не просит:
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами...
Вот и все, о большем он не смеет сказать.
Теперь это совсем другой человек.
Прежний Онегин — тот самый, что дал такую строгую отповедь Татьяне в парке, — не смог бы полностью подчиниться такому чувству, не смог бы так любить:
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог,
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор...
Онегин не может (и не смеет, и не имеет права!) выразить иначе свою любовь. Он вынужден притворяться. И в итоге герой признает себя побежденным:
Но так и быть: я сам себе не в силах боле;
Все решено: я в вашей воле
И предаюсь моей судьбе.
Заметим, что здесь — почти дословное повторение письма Татьяны: «Все решено: я в вашей воле», — пишет Онегин, а она: «Теперь, я знаю, в вашей воле...». Быть «в чужой воле», зависеть от кого-то — и счастье и несчастье одновременно. Пушкин любит своих героев, но не жалеет их: они должны пройти сложный и тернистый путь нравственного совершенствования, и два письма, таких близких по смыслу и таких разных по его выражению, — этапы этого сложного пути.
2 Вариант
Не будет преувеличением сказать, что «Евгений Онегин» — самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии. Так, кстати, считал В. Г. Белинский. «Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы», — писал он. И действительно, поэт открывает нам душу, самого себя не только в авторских отступлениях, но и в характеристиках своих любимых героев, щедро наделяя их сокровищами своих мыслей и чувств. Порой они смотрят на мир его глазами, а иногда он — их.
Онегин — главный герой романа — «добрый приятель» автора, по признанию самого Пушкина, но между ними нет знака равенства, они похожи, но и только. Чему-то в Онегине Пушкин сочувствует, что-то отвергает. Другое дело — Татьяна, в любви к которой поэт признается и с которой старается быть рядом в трудную для нее минуту: тобою вместе слезы лью». Более того, для Пушкина, распрощавшегося с юношеской романтикой и вольными и невольными путешествиями, идеал теперь «хозяйка... покой, да щей горшок, да сам большой». И муза его перевоплощается в уездную барышню, в которой мы без труда узнаем Татьяну Ларину.
Однообразную сельскую жизнь с бесконечным для барышни досугом Татьяна украшала своей фантазией, чтением романов, а куклы и игры ее не привлекали.
И были детские проказы
Ей чужды: страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли больше сердце ей.
Выросшая под недреманным оком своей няни, передавшей ей часть своего мироощущения, верила Простонародной старины, И снам, и карточным гаданьям, И предсказаниям луны. И это не порок, считает Пушкин: «так нас природа сотворила» — находить в страшном свои прелести, верить приметам. Но не только это ищет Татьяна в природе. Как и автор, его героиня любит и понимает природу, по- настоящему близка к ней. Невидимыми нитями связано ее сознание с сельским неярким пейзажем. Кажется, она и сама такова — проста и непритязательна. Но нет. «Татьяна — существо исключительное, натура глубокая... страстная», — отмечал Белинский.
Ее душа ждала, жаждала любви.
Она сказала: это он!
Окруженный ореолом необычности на фоне соседей Пустяковых да Петушковых, Онегин слился с романтическими образами, жившими в ее душе. И автор, искушенный, как и его герой, в «науке страсти нежной», предостерегает:
Ты в руки модного тирана
Уж отдала судьбу свою,
Погибнешь, милая...
Поэт, понимая, что «Татьяна любит не шутя», что она не хладнокровная кокетка, старается оправдать ее бесхитростное поведение, доверчивость, «легкомыслие страстей». Письмо Татьяны к Онегину свято для него, наполняет его тоскою», идущей от чистоты неразделенного чувства. Посланием Тани был тронут даже Онегин, но лишь на минуту. Объяснившись с печальной героиней, он, по ироничному замечанию автора, «очень мило поступил». Но это объяснение ничего не изменило, любовь Татьяны не угасла. Если раньше девушка любила беззаветно, безотчетно, то после вещего сна, именин, дуэли и гибели Ленского она пытается понять человека, которому отдала первое чувство:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он?
Посещая дом Онегина, читая его книги, Татьяна начинает осознавать, что целый мир раньше был скрыт от нее, что человек не укладывается в привычные жизненные схемы. Она не только разрешает загадку Онегина, она сама теперь, в новой своей жизни светской дамы, становится такой же загадкой:
Ей внятно все.
Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.
Пышность и мишуру света она готова отдать за те места, где была счастлива когда-то. Любовь все еще живет в ней, но обман и ложь не в ее натуре. Пушкин и в это мгновение рядом с любимой им Татьяной. Вздох сожаления героини — «А счастье было так возможно, так — мог принадлежать и автору, и Онегину, и читателю, что настоящая любовь не
состоялась во времени и пространстве. Так сильно обаяние пушкинской героини, что мимо нее, за редким исключением, равнодушно никто не проходил. Белинский, восхищаясь живостью образа, ставил в заслугу Пушкину то, что «он первый поэтически воспроизвел в лице Татьяны русскую женщину».
|
