По улицам Петербурга идет молодой человек. Высокий, стройный, он «замечательно хорош собой», но лицо молодого человека изможденное, измученное, одежда смята и изношенна. Затравленный, отрешенный взгляд... Это Родион Романович Раскольников идет «делать явку» с повинной. Он преступник, убийца. На его совести жизни двух беззащитных женщин. Как, почему это случилось?
Много вопросов рождает роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» — книга великой боли за человека и великой тревоги о нем, о его будущем.
Заглавие очень точно указывает на содержание произведения. Совершено страшное преступление: молодой человек, измученный унизительной бедностью, вынужденный оставить университет, боящийся встречи с квартирной хозяйкой, ибо нечем заплатить за комнатушку-«шкаф», мечтающий облагодетельствовать нищих и несчастных, убивает «бесполезную», вредную старуху-процентщицу, а заодно (так уж вышло) и ее безобидную сестру. Он собирается с помощью старухиных денег сделать много добра для обездоленных, для любимых матери и сестры, закончить университет и всю жизнь честно трудиться, помогая людям.
Но не это главная причина его преступления. Раскольников создает теорию о праве «сильной личности», индивидуалистическую теорию «сверхчеловека». История, считает он, доказывает, что извечно существовали две категории людей: первая — «твари дрожащие», которые безропотно и покорно принимают любой порядок вещей, любые нравственные нормы и законы, и вторая — люди, смело нарушающие моральные нормы и порядок, принятый большинством, во имя новых законов. При этом великие личности (будь то Ликург или Наполеон) не останавливаются перед жертвами, насилием, кровью, и история их оправдывает.
Раскольников, естественно, причисляет себя ко второй группе, к «избранным». Его протест против жестокого, несправедливого мира отравлен ядом индивидуализма, стремлением господства.
«Свобода и власть, а главное — власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Вот цель!..» Он признается Соне: «Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил... Не для того, чтобы матери помочь, я убил — вздор! Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил, для себя убил, для себя одного... Мне надо было узнать... вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу? Тварь ли я дрожащая или право имею?..»
Итак, перед нами не уголовник, а «идейный» преступник.
Далее, казалось бы, писатель должен был показать, как государство покарало человека, нарушившего его законы. В этом и заключалось бы «наказание» героя романа. Но у гениального Достоевского все иначе. Писатель заставляет задуматься о том, какие страшные последствия могут иметь и для отдельного человека, и для всего общества индивидуалистические «идеи» о праве сверхчеловека повелевать «дрожащей тварью».
Совершив преступление, Раскольников неожиданно для себя понимает, что, словно «ножницами, отрезал себя от всего и всех». Больше всего на свете он любил мать и сестру — и вот с отвращением к ним и к себе почувствовал, что начинает ненавидеть их, «физически ненавидеть», что он утратил право на человеческие чувства: дружбу, любовь. «Я принцип убил!» — говорит Раскольников. Да, он хотел убить принцип гуманизма, освободить себя от человечности, совести, человеколюбия. До самого конца романа он так и не сможет понять, в чем неправильность его «идеи», которая продолжает казаться ему арифметически точной. Мы видим невыносимые муки Раскольникова, который понимает, что преступление разъединило его с людьми. Он жадно цепляется за любую соломинку надежды на то, что можно еще жить, чувствовать себя человеком. После смерти Мармеладова он, как ему показалось, получил эту возможность, взяв на себя заботу о его семье, о детях. Но Раскольников слишком «поспешил с заключением». Придя домой и увидев там приехавших к нему мать и сестру, он понял, что не смеет обнять их, говорить с ними. Переживание было таким острым и таким мучительным, что он «ступил шаг, покачнулся и рухнул на пол в обмороке».
Нет, не удалось Родиону Романовичу убить принцип, преодолеть в себе человека! На это намекает и страшный сон Раскольни¬кова, в котором он вновь убивает старуху, вновь и вновь опускает на ее голову топор, а она смеется над ним.
Несбыточной была надежда на возвращение к людям. А понимание того, что и ненавидимый им Лужин живет по его теории («все дозволено»), и со страшным, безнравственным Свидригайловым они «одного поля ягоды», приводит Раскольникова на грань сумасшествия. Перед ним — тупик, потому что он человек, потому что его «натура» оказалась гораздо выше, человечнее теории, им созданной. Это прекрасно видит умный Порфирий Петрович. В его словах: «Солгал-то он бесподобно, а на натуру-то и не сумел рассчитать», — ключ к пониманию трагедии «идейного» убийцы.
Пусть Раскольников и не признается себе в этом, но нравственными мучениями, разъединенностью с людьми, одиночеством он наказал себя так, как никакой суд не накажет. Я думаю, именно поэтому о суде над убийцей в романе сказано мимоходом. Ведь внутренний суд уже свершился, а приговор юридический не имеет значения для героя. Его приговор в том, что победила «правда» Сони Мармеладовой, ее готовность смиренно, покорно нести свой крест. Вот почему он идет «делать явку». Вот почему от сострадания к нему, беспощадно наказавшему себя, стремящемуся во что бы то ни стало вернуться к людям, сжимается сердце. В беспощадном наказании, которому подвергнул себя Раскольников, — надежда на его возвращение к людям, на новую жизнь. Тот, кто способен так покарать себя, не безнадежен, он может возродиться и прийти к гуманизму, к человечности — с такой мыслью мы закрываем книгу.