Открывается занавес, и зрители видят ночлежку для бездомных людей.
Она находится в тесном подвале. «Потолок — тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой», «везде по стенам — нары», посредине — стол, две скамьи, табурет, «все — некрашеное и грязное». Кажется, в такой обстановке и жить-то нельзя. Однако в ночлежке полно людей. Может, Горький все выдумал, чтобы привлечь внимание зрителей? К сожалению, нет. Разорение деревни, обнищание мелкого ремесленничества и некоторой части интеллигенции в начале девятисотых годов, пополнение этими обездоленными огромной армии безработных и голодающих — все это было в реальности.
Пьеса «На дне» явилась обобщением всего увиденного и пережитого Горьким в годы скитаний. Здесь все — правда. В первый момент, когда поднялся занавес, зрители были ошеломлены открывшейся картиной. Они увидели, что люди на сцене давно привыкли к этому жуткому подвалу. Каждый занят обычным для него занятием: «Квашня хозяйничает», «Барон жует черный хлеб», «Настя читает», «Клещ примеряет ключи к старым замкам», «Бубнов кроит материал для шапок». Героям пьесы от двадцати до сорока пяти лет. Это тот возраст, когда человек находится в расцвете творческих сил, когда он полон энергии, а общество бросило их на «дно». Много путей ведет на это дно, но ни одного — оттуда.
Много зла, несправедливости терпели ночлежники в прошлой жизни. Квашня, например, восемь лет в замужестве маялась. А когда муж умер, счастью своему поверить не могла. Анна всю жизнь дрожала, в отрепьях ходила, боялась лишний кусок съесть, да и не было этого куска.
Невыносимая жизнь в подвале обозлила многих из его обитателей. Умирающая Анна просит не шуметь, а Бубнов говорит ей: «Шум — смерти не помеха...» Страшная реплика. Но самые злые и страшные — хозяева ночлежки, особенно Василиса. Мстительная, развратная, жестокая, она зверски избивает родную сестру за то, что та приглянулась Пеплу. А Пепла, своего любовника, уговаривает убить мужа, чтобы стать полновластной хозяйкой всего. Эта «житейская» линия сюжета завершается трагически. Но подлинная трагедия еще впереди.
В последнем действии пьесы все герои собрались вместе, отверженные, выброшенные за борт жизни. За четыре действия пьесы ничего не изменилось в их судьбах. Поманивший в «никуда» милосердный, сердобольный старец Лука незаметно исчез. «Золоти сон» мечты об иной жизни напрочь развеян. Раздается реплика Татарина: «Пить будим, гулять будим, смерть пришел — помирать будим!» Она звучит пророчески. Повесился Актер — человек, никому не делавший зла, человек, которого некогда пьянили аплодисменты, а потом их заменила водка. При известии об этом в подвале наступает тишина. Что так смутило ночлежников? Босяки — народ не сентиментальный, и смерть им не в диковинку. Наверное, каждый подумал о себе, о жуткой правде подвала, где наглухо закрыты псе двери, ведущие к жизни. Уйти можно только в том случае, если опустишься еще ниже, что, собственно, и делает Актер. «Эх... испортил песню... дур-рак!» — негромко говорит Сатин. Но разве испорчена только песня? Исковеркана человеческая жизнь.