Одной из таковых причин, несомненно, является прием литературного пародирования, который активно использует автор. Особенно это заметно в его «Обращении к читателю», которое написано от лица последнего архива­риуса-летописца, а также в главах «О корени происхождения глутювцев» и в «Описи градо­начальников».

Объектом пародирования здесь послужи­ли тексты древнерусской литературы, и в частности «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет» и «Слово о погибели земли Русской». Все три текста были канонически­ми для современного писателю литературо­ведения, и необходимо было проявить особую эстетическую смелость и художественный такт, для того чтобы избежать вульгарного их искажения. Пародия — особый литератур­ный жанр, и Щедрин показывает себя в нем истинным художником. То, что он делает, он делает тонко, умно, изящно и смешно.

«Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни, подобно Соло­вьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и преподобный тот корень, от которого зна­менитое сие древо произошло и ветвями сво­ими всю землю покрыло». Так начинается глуповская летопись.

Величественный текст «Слова о полку Игореве» писатель организу­ет совершенно по-другому, поменяв ритми­ческий и смысловой рисунок. Салтыков-Ще­дрин, используя современные ему канцеля­ризмы (в чем, несомненно, сказалось то, что он исполнял в г. Вятке должность правителя губернской канцелярии), вводит в текст име­на историков Костомарова и Соловьева, не забыв при этом и своего приятеля — литера­туроведа Пыпина. Таким образом, пародиру­емый текст придает всей глуповской летопи­си некое достоверное псевдоисторическое звучание,  одновременно указывая на со­временную, почти фельетонную трактовку истории.

А для того чтобы окончательно «ущеко-тать» читателя, далее Щедрин создает густой и сложный пассаж по мотивам «Повести вре­менных лет». Вспомним щедринских голово­тяпов, которые «обо все головами тяпают», гу-щеедов, долбежников, рукосуев, куралесов и сопоставим с полянами, «живущими сами по себе», с радимичами, дулебами, древлянами, «живущими по-скотски», по звериным обыча­ям, и кривичами.

Историческая серьезность и драматизм решения о призыве князей:  «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. При­ходите княжить и владеть нами», — стано­вится у Щедрина исторической несерьезно­стью. Ибо мир глуповцев — это мир пере­вернутый, зазеркальный. И история их зазеркальная, и законы ее зазеркальные, действуют по методу «от противного». Кня­зья не идут владеть глуповцами. А тот, кто наконец соглашается, ставит над ними свое­го же глуповского «вора-новатора». И стро­ится «преестественно украшенный» город Глупов на болоте, посреди унылого до слез пейзаже. «О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская!» — возвышен­но восклицает романтический автор «Слова о погибели земли Русской».

История города — это своего рода «антиистория». Она представляет собой трагически-смешное, гротескное и пародий­ное противопоставление реальной, действи­тельной жизни, опосредованно через летопи­си высмеивающее саму историю. И здесь следует отметить, что чувство меры не из­меняет автору никогда. Ведь пародия, как литературный прием, позволяет, исказив и перевернув реальность, увидеть ее смешные и юмористические стороны. Но никогда Ще­дрин не забывает, что предметом его пародий являются весьма серьезные вещи.

Не удиви­тельно, что в наше время сама «История од­ного города» становится объектом пародиро­вания как литературного, так и кинематогра­фического. Это относится в кинематографии к ленте Владимира Овчарова «Оно», в совре­менной литературе - к «Истории одного го­рода в новейшие времена» В. Пьецуха. Однако попытки перевести Щедрина на другой язык и в другие реалии закончились по сути ни­чем и получили невысокую оценку. Это сви­детельствует о том, что уникальная смысло­вая и стилевая ткань «Истории...» может быть перепародирована сатирическим талантом, равным таланту Салтыкова-Щедрина.