Мы принесли хлеб, раскрошили и положили перед грачонком. Но птенец даже не пошевелился. Он еще не умел сам хватать корм. Умел только глотать, когда в рот положат.
– Что же делать? – сказала я. – Может попробуем так: я буду раскрывать ему клюв, а ты будешь в рот хлеб бросать.
– А что, давай попробуем, – говорит Катя.
Но грачонок не хотел глотать. Мучались мы, мучались, но так ничего не добились.
– Может, он не голодный? – задумалась Катя. – Нет, есть хочет, он давно свалился. Но почему пищу из рук не берет, не знаю.
Вышла из дома наша мама, покачала головой и говорит:
– Нет, не возьмет. Пропадет.
Мы с Катей загрустили.

Прошел еще час. Грачонок начал слабеть. Опустил крылья, нахмурился.
Снова подошла мама:
– Горюете?
– Да.
– А вы сходите в лес и посмотрите, как грачи кормят своих птенцов.
– А что? Давай посмотрим, – сказала Катя.

Пошли мы в лес и стали смотреть за грачами. Пролетел над нами грач, сел на край гнезда, крикнул: «Кра-а!» Грачата рты пораскрывали, потянулись все к грачу. Положил он каждому в рот по червяку.
И тут я поняла, что нам надо делать.
– Бежим! – сказала я Кате.
Прибежали домой к малышу. Встала я над птенцом и говорю:
– Кра-а!
Грачонок встрепенулся, вытянул шею и широко-широко раскрыл рот. Я проворно бросила ему в рот крошку хлеба. Грачонок с жадностью проглотил ее. Потом я опять крикнула:
– Кра-а!
И опять грачонок рот раскрыл, а Катя бросила ему кусочек хлеба. Дальше все пошло хорошо. Мы ему целый кусок хлеба скормили. И так каждый раз то я, то Катя кормили грачонка. Бросали птенцу в рот крошки хлеба, дождевых червей, гусениц.

Закончились мои каникулы. Надо было уезжать из деревни. Мы с Катей в последний раз покормили грачонка, вынесли его на улицу и отпустили. Грачонок взлетел на сосну и уселся на ветку. Его окружили другие грачи. А наш малыш поворачивался во все стороны, косил глазами на нас и кричал: «Кра-а! Кра-а!»
И нам казалось: грачонок благодарил нас за то, что не дали умереть с голоду, вырастили и теперь он может летать с другими грачатами.