Одной из лучших работ Рокотова считается «Порт­рет А. П. Струйской». Это полотно словно соткано из света и воздуха, пронизано лиричностью и нежностью. Александра Петровна Струйская своей загадочной внешностью и обаянием воодушевляла поэтов и ху­дожников. Она была одновременно музой и супругой малоизвестного русского поэта Николая Еремеевича Струйского.

Николай Еремеевич был богатым пензенским по­мещиком, а также увлекался поэтическим искусством. К сожалению, ни одно из его стихотворений славы ему не принесло. Об этом человеке сохранилось несколько противоречивых историй. Как все творческие люди, Струйский был чрезвычайно увлекающейся натурой и, как говорят некоторые, «не от мира сего». Странный барин целыми днями просиживал у себя в кабинете, названном Парнасом и построенном на самом верху его дома. Там он писал затейливые стихи, восхваляю­щие красоту его обожаемой супруги.

Любящий муж так описывал свою жену Алек­сандру в одном из многочисленных стихотворений, посвящённых ей:

Когда б здесь кто очей твоих прелестных стоил,

Давно б внутрь сердца он тебе сей храм построил,

И в жертву б он себя к тебе и сердце б нёс.

Достойна ты себя, Сапфира!., и небес.

Почтить твои красы, как смертный, я немею,

Теряюсь я в тебе?., тобой я пламенею.

(«Элегия к Сапфире»)

Струйский также был увлечён живописью, был поклонником творчества Рокотова и первым собрал коллекцию его полотен. Кроме того, он занимался издательским делом, владел большой библиотекой. При этом соседи считали Струйского чудаком и ори­гиналом. «Всё обращение его было дико, а одевание странно», — писал друг Николая Еремеевича. А среди крепостных Струйский прослыл самодуром и тираном.

Портрет Александры Петровны был заказан Ни­колаем Струйским Рокотову. Помимо портрета кра­савицы Александры, Рокотов написал и портрет её супруга. Можно предположить, что парные портреты были заказаны к их свадьбе, получается, что Алексан­дре Петровне на портрете не больше восемнадцати лет. Оба портрета написаны в одной манере, одна­ко, портрет Николая Еремеевича не получил такой популярности и известности.

Итак, что же необычного в портрете юной Алек­сандры Струйской?

На полотне мы видим прекрасную таинственную девушку, одетую в золотистое атласное платье, укра­шенное драгоценностями. Аристократически бледная фарфоровая кожа, едва заметный нежный румянец на щеках, изящный покатый лоб, аккуратный нос, тонкие выразительные брови, пухлые алые губы. Но, конечно же, первое, на что мы обращаем внимание — это волоокие глаза. Недаром говорят, что глаза — зеркало души. Взгляд девушки немного грустный, задумчи­вый, спокойный. «О чём она размышляет?» — думает зритель, глядя на эту картину. Именно этот взгляд и интригует всех тех, кто рассматривает полотно. Гла­за красавицы словно подёрнуты дымкой, она будто обволакивает своим взглядом всё вокруг.

Следует отметить, что глаза всегда интересны на портретах, написанных Рокотовым. Во взгляде отражена целая гамма чувств и эмоций. Глаза все­гда являются композиционным центром полотна, они наполнены светом и словно выступают из темноты. Многие искусствоведы говорят даже о «рокотовских глазах» как о «ноу-хау».

В своей картине художник использует тёплую цветовую гамму: охристые, золотистые оттенки. Геро­иня словно выступает из темноты полотна, её силуэт несколько размыт, что добавляет образу загадочности и воздушности.

Лирическое и таинственное обаяние Александры Петровны Струйской, с таким мастерством и любовью изображённой Рокотовым, нашло своё отражение и в замечательном стихотворении «Портрет» (1953 г.) русского поэта Н. А. Заболоцкого:

Любите живопись, поэты!

Лишь ей, единственной, дано

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно.

Ты помнишь, как из тьмы былого,

Едва закутана в атлас,

С портрета Рокотова снова

Смотрела Струйская на нас?

Её глаза — как два тумана,

Полуулыбка, полуплач,

Её глаза — как два обмана,

Покрытых мглою неудач.

Соединенье двух загадок,

Полувосторг, полуиспуг,

Безумной нежности припадок,

Предвосхищенье смертных мук.

Когда потёмки наступают

И приближается гроза,

Со дна души моей мерцают

Её прекрасные глаза.