Рельсы
В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь – 
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь!

Пушкинское: сколько их, куда их
Гонит! (Миновало – не поют!)
Это уезжают-покидают,
Это остывают-отстают.

Это – остаются. Боль как нота
Высящаяся... Поверх любви
Высящаяся... Женою Лота
Насыпью застывшие столбы...

Час, когда отчаяньем, как свахой,
Простыни разостланы. – Твоя! –
И обезголосевшая Сафо
Плачет, как последняя швея.

Плач безропотности! Плач болотной
Цапли, знающей уже... Глубок
Железнодорожные полотна
Ножницами режущий гудок.

Растекись напрасною зарёю,
Красное, напрасное пятно!
...Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.

Стихотворение «Рельсы» написано в 1923 году, во время эмиграции, которая обернулась для Цветаевой бедой, несчастьем, нищетой, бесконечными мытарствами. Рельсы, уходящие вдаль и символизирующие «даль, уходящую, как боль», - сквозной образ, возникающий в стихотворении. Он становится как бы частью души лирического героя.

Ключевые слова первой строфы – «железнодорожные полотна», «простыня», «режущий» - повторятся и в последующих строфах.

Железнодорожное полотно ассоциируется с полотном простынным. Глагольная форма «нежась» усиливает эту ассоциацию. Рельсы – постель, но не брачное ложе, а то, что связано с гибельными последствиями: трагической изменой, роковой любовью. Синий цвет испокон веков считался зловещим. А здесь ещё и «режущая синь», значит, жестокая, губительная. Нагромождение дисгармоничных звуков [ж- р-н] усиливает трагическое ощущение гибельных страстей.

Вторая строфа начинается с цитаты из пушкинских «Бесов». Только у Пушкина: «Куда их гонят?» А у Цветаевой –

 ...куда их
Гонит!

Безличное восклицательное предложение делает интонацию напряжённой, увеличивая ёмкость образа рельсов, в которых есть что-то бесовское. Кажется, что рельсы движутся. «Миновало» - опять безличное предложение, после него тире – излюбленный цветаевский приём.

Строфа насыщена глагольными формами, семантически близкими, но различающими оттенки значений слова: «уезжают-покидают», «остывают-отстают» (нанизывание синонимов часто встречается в стихах Цветаевой). Рельсы уходят вдаль, значит, кто-то уезжает, а кто-то остаётся покинутым, а для кого-то рельсы становятся местом погибели («остывают-отстают»).

Следующая строфа состоит из незаконченных фраз. Чувство боли преобладает над другими чувствами. Дважды повторяется эпитет «высящаяся». Боль сравнивается с «нотой высящейся», женою Лота, которая была олицетворением верности, преданности, любви.

В четвёртой строфе опять неожиданное сравнение: «отчаяньем, как свахой...» (абстрактное понятие и человек). Тот же мотив интимности: «простыни разостланы» и крик в сладостной истоме: «Твоя!». Железнодорожное полотно должно стать для кого-то местом успокоения, потому что постель постлана «отчаяньем». Неслучайно упоминается древнегреческая поэтесса Сафо, которая писала о любви и погибла от неразделённого чувства. И вновь неожиданное сравнение:

 ...Сафо
Плачет, как последняя швея.

Оно рождено сложностью лирического переживания.

Следующая строфа построена из безглагольных конструкций, что позволяет поэту достичь особой экспрессии в передаче чувств лирического героя. Два слова, на которых сосредоточено внимание: «плач» и «гудок». Если первое обозначает жалобные нечленораздельные звуки, выражающие сильную взволнованность, боль, горе, то второе – механический звук со зловещим скрежетом:

Ножницами режущий гудок.

Приём контраста использован Цветаевой не только на содержательном, но и на фонетическом уровне. Звуки [пл-о-л-а-и] повторяются в словах, передающих плач, стон, вопль, страдание человека. Но их никто не слышит, поэтому и сравнивается «плач безропотности» с «плачем болотной цапли».

С названными звуками диссонируют [г-ж-д-р-жн-ц-щ-д]. Слово «гудок» рифмуется с весьма выразительным «глубок». Глубок, значит, достигший полноты своего проявления, высшего предела. Неизбежная пауза в конце второй строки усиливает значительность эпитета «глубок».

В последней строфе появляется цветовой эпитет «красное...пятно». Произошло ужасное: пролилась кровь. В стихотворении А.Блока «На железной дороге» происходит подобная драма. Дважды повторяется эпитет «напрасный»: «напрасною зарёю», «напрасное пятно». Рифмуются ключевые слова строфы: «зарёю» - «порою», «пятно» - «полотно». «Режущая синь» железнодорожного полотна стала «красным, напрасным пятном». Напрасный – значит ненужный. И снова односоставное предложение без подлежащего:

Растекись напрасною зарёю,
Красное, напрасное пятно!

Повелительная форма глагола и риторическое обращение усиливают экспрессивность строк.

Перед последним предложением многоточие. Как и любой знак препинания у Цветаевой, оно неслучайно. После восклицательного предложения следует горькое молчание, свидетельствующее о переполненности чувствами лирического героя после страшной трагедии, о невозможности что-то ещё сказать. В последнем предложении метафора кратка и исчерпывающа. Нечто интимное звучит в словах: «молодые женщины», «льстятся», «полотно». Значит, задето самое важное, самые сокровенные чувства. О них и написано стихотворение Марины Цветаевой, которое, как и любое её произведение, автобиографично, «кровно» связано с её жизнью.

Вспоминают, как плывя в Елабугу, стоя у борта теплохода, Марина сказала: «Вот так – один шаг, и всё кончено!» Она была готова к смерти, примеряла её на себя. К 31 августа 1941 года создалась ситуация, когда стало невозможно понять других, а собственные чувства и инстинкты не поддавались осмыслению Сильнейшее чувство неуверенности, желание порвать узы, которые мешают, изменить свою жизнь, выйти из тупиковой ситуации – вот что заставило поэтессу накинуть петлю на шею. Выход из тупика мог быть только один – уход из жизни.

Прекрасен мир, созданный Б.Пастернаком в стихотворении «Иней». Прекрасен и страшен одновременно. Поэт стремился во всём «дойти до самой сути», отыскать в повседневности высокий смысл бытия.

 Иней
Глухая пора листопада.
Последних гусей косяки.
Расстраиваться не надо:
У страха глаза велики.

Пусть ветер, рябину занянчив,
Пугает её перед сном.
Порядок творенья обманчив,
Как сказка с хорошим концом.

Ты завтра очнёшься от спячки
И, выйдя на зимнюю гладь, 
Опять за углом водокачки
Как вкопанный будешь стоять.

Опять эти белые мухи,
И крыши, и святочный дед,
И трубы, и лес лопоухий
Шутом маскарадным одет.

Всё обледенело с размаху
В папахе до самых бровей
И крадущейся росомахой
Подсматривает с ветвей.

Ты дальше идёшь с недоверьем.
Тропинка ныряет в овраг.
Здесь инея сводчатый терем,
Решётчатый тёс на дверях.

За снежной густой занавеской
Какой-то сторожки стена,
Дорога, и край перелеска,
И новая чаща видна.

Торжественное затишье,
Оправленное в резьбу,
Похоже на четверостишье
О спящей царевне в гробу.

И белому мёртвому царству,
Бросавшему мысленно в дрожь,
Я тихо шепчу: «Благодарствуй,
Ты больше, чем просят, даёшь».

Иней – обычное природное явление - оказывается той оболочкой, проникнув через которую, человек постигает смысл жизни, слившись в одно целое с природой.

В природе наступила осень - «глухая пора листопада». И в жизни лирического героя осень - страх перед грядущим уходом из жизни, страх перед новыми потерями:

У страха глаза велики.

Природа по-пастернаковски очеловечена:

Пусть ветер, рябину занянчив,
Пугает её перед сном.

«Порядок творенья» - расцвет, увядание, смерть; весна, лето, осень, зима. В пору зимней спячки может наступить пробуждение:

Ты завтра очнёшься от спячки...

Какая-то неумолимая сила заставляет лирического героя идти, надеяться и ждать. Чего или кого? Безвозвратно ушедшего, навечно потерянного. Как пишут современники, сам поэт до конца жизни оставался седым дитятей, седым юношей, доверчивым и надеющимся.

Выразительно слово «опять». Оно повторяется в четвёртой строфе. Зима – не только холодное время года, но и равнодушное отношение людей друг к другу. В жизни лирического героя была зима, а значит, и расставания, потери, душевная боль. Поэтому досаду вызывают не снежинки, а «белые мухи», «лес лопоухий», «шут маскарадный».

Во многих стихотворениях Пастернака есть мотив чащи. Он очень важен для поэта. Зимняя чаща в стихотворении «Иней» сравнивается с хищником, «крадущимся росомахой». Судьба подстерегает человека на каждом шагу. Внутренний мир хрупок, то, что суждено, неизбежно.

Здесь инея сводчатый терем, 
Решётчатый тёс на дверях.

Лес похож на терем. В поэтических произведениях русской литературы такое сравнение встречается часто. У Пастернака терем из ледяных кристаллов, за занавеской которого самое простое, обыденное:

Какой-то сторожки стена,
Дорога, и край перелеска.
И вновь чаща:
И новая чаща видна.

Из одной чащи - в другую: из одного мира в другой, мир гармонии человека с природой.

Торжественное затишье,
Оправленное в резьбу,
Похоже на четверостишье
О спящей царевне в гробу.

Повторение глухих согласных и шипящих: [т-ж-ст-ш-х-ч-щ-ц]. И в этой же строфе «звонкая» рифма: «резьбу» - «гробу». Но в гробу не мёртвая царевна, а только спящая.

В следующей строфе рифмуются «царству» с эпитетом «мёртвому» и «благодарствуй». Усилительная частица «и» в начале строфы и употребление устаревшего слова «благодарствуй» подчёркивают значимость этой части стихотворения.

В начале произведения ветер с его пугающей колыбельной перед сном, затем «торжественное затишье» и, наконец, тихий шёпот. Зимой царство природы мертво, так и душа человека должна достичь умиротворения, чтобы весной пробудиться к жизни, свету, теплу.

В центре поэтического мира Пастернака не человек, а природа. Соединяясь с ней, человек приближается к счастью:

Ты больше, чем просят, даёшь.

Интересно, что во всём стихотворении местоимение «ты» c обобщённо-личным значением, а в последней строфе:

Я тихо шепчу.

«Я» - поэт, лирический герой – часть мироздания, часть природы, навечно слившиеся друг с другом.

Стихотворение называется «Иней». Этому природному явлению Пастернак, поэт-философ, придал особые черты, как будто переводя его в другой план. Охлаждающаяся поверхность – это жизнь с её бесконечной суетой. «За снежной густой занавеской» «новая чаща», то есть постижение высокого смысла бытия, значительного и вечного. Не уход в потусторонний мир, как у символистов, а преклонение перед жизнью, вера в неё. Позже Пастернак выскажет своё желание проникнуть – в корни всего сущего:

Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.

Искусство также рождается из самой жизни. Таков смысл стихотворения Б.Пастернака «Иней».