Мы видели (§ 148), что под влиянием
освободительных войн Александровской эпохи в русском обществе
образовалось два умственных течения. Одно — политическое — привело к
декабрьскому восстанию 1825 г. и к тяжелой ответственности его
участников. Другое — философское течение — создало в среде русских
образованных людей философские кружки мирного характера. Члены их
занимались изучением европейской, главным образом германской, философии и
желали применить эту философию к объяснению русской жизни. В Германии
того времени господствовали две «идеалистические» философские системы,
именно Шеллинга и Гегеля. Под их влиянием русские мыслители разделились
на два направления. Одно из них получило название славянофильского,
другое — западнического.
Славянофилы стояли на такой точке
зрения, что каждый народ живет своей самостоятельной, «самобытной»
жизнью. В основе ее лежит глубокое идейное начало, «народный дух». Этим
«народным духом» проникнута вся история народа, все стороны народной
жизни. Для того, чтобы познать народ, понять его жизнь и историю,
необходимо уразуметь, в чем заключается «народный дух», какими
идеальными началами одухотворен этот народ. По мнению славянофилов,
самобытность русского народа выражалась как в особенностях нашего
православия (близкого к истинному христианскому «любомудрию» древней
восточной церкви), так и в особенностях нашего государственного и
общественного быта. В отличие от европейского Запада, вся жизнь которого
построена на рассудочности и начале личной свободы, древняя Русь жила
началами веры и общинности. На Западе государства и общества строились
насилием и завоеванием; на Руси государство создалось мирным признанием
княжеской династии, а общество не знало внутренней вражды и борьбы
классов. В этом и заключалось превосходство Руси перед Западом. Обладая
«внутренней правдой» истинного христианства и преимуществами общинного,
«мирского» устройства, Русь могла бы служить высоким примером для всего
Запада и явить ему сокровища своего «народного духа». Но этому помешала
реформа Петра Великого. Она повела русское государство на путь ненужных
заимствований, воспитала образованные классы в чуждом западноевропейском
духе и потрясла устои древнего русского быта. Укрепить их и возвратить
русскую жизнь в старое, самобытное русло — в этом задача русской
современности. Таково было учение славянофилов, созревшее к 40-м годам
XIX в. (старшими его представителями были А.С. Хомяков и братья
Киреевские, младшими — Ю.Ф. Самарин и братья Аксаковы).
Западники, напротив, верили в единство
человеческой цивилизации и полагали, что Россия стала цивилизованным
государством лишь со времен Петра Великого, благодаря именно реформам
Петра. В допетровской России господствовала одна лишь косность, и не
было никакого исторического движения; наши предки прозябали в покое
азиатского невежества и не жили культурной жизнью. Поэтому у них не
могло быть никакой «самобытности», а была лишь дикость. Привив своему
народу начатки образованности, Петр Великий создал для него возможность
общения с культурным человечеством и открыл ему путь к культурному
совершенствованию. Задача современного русского общества, по мнению
западников, заключалась в том, чтобы теснее примкнуть к европейскому
Западу и слиться с ним воедино, образовав одну общечеловеческую
культурную семью. С особенным интересом западники следили за умственным
движением в Германии и за общественным брожением во Франции, жадно
усваивая себе все результаты европейской науки и все новости
политической жизни передовых европейских стран. (Представителями
западничества были известный критик В. Г. Белинский, профессор Т. Н.
Грановский и эмигрант А. И. Герцен.)
При тогдашних условиях общественной
жизни в России ни славянофилы, ни западники не могли свободно выражать в
печати свои взгляды. Мешала этому строгость цензуры. Правительство
запрещало писать критически о русском государственном и общественном
строе. После первых же журнальных статей, написанных в духе
славянофильском и западническом, власти стали неблагосклонно относиться к
их авторам и сочли их неблагонадежными людьми. Правительство имело свой
взгляд на основы русской народной жизни: этими основами оно считало православие, самодержавие, народность.
Противополагая их основам жизни Запада, где была иная вера и иной
политический строй, правительство считало русский быт совсем особенным, и
притом образцовым, не подлежащим критике и осуждению. Между тем, как ни
спорили между собой западники и славянофилы по многим вопросам их
учения, они совершенно сходились в критике современных им русских
порядков. И тем и другим не нравился бюрократизм управления; и тех и
других тяготило недоверие власти к обществу и вытекавшие отсюда
строгости цензурные и полицейские. Больше же всего возмущались мыслящие
люди обоих направлений крепостным правом, против которого правительство
не принимало никаких гласных мер. Людям, не посвященным в тайны
управления, не были известны труды секретных комитетов и отношение
государя к крепостному праву (§ 151). Им казалось, что власть
поддерживает, во что бы то ни стало, права помещиков на крестьян.
Понимая вред для государства и общества крепостных форм хозяйства и
рабской безответности крестьян, западники и славянофилы одинаково
мечтали об отмене крепостного права. При этом, сравнивая русскую
действительность с жизнью культурного Запада, западники стремились
изучить новейшие формы чтимой ими европейской общественности и
увлекались не только конституционным строем западных стран, но и
социалистическими утопиями представителей тогда еще нового социализма.
Таким образом, оба направления, а в
особенности западническое, оказались в оппозиции правительству и
вызывали его подозрение и гонение. Между тем, проникнув из частных
кружков в литературу и овладев журналами, эти направления увлекли за
собой всю русскую интеллигенцию и сделали ее оппозиционной.
Отрицательное отношение к правящей бюрократии распространилось всюду;
между правительством и обществом образовалась как бы пропасть,
разъединившая их. Это было несчастьем для обеих сторон. Лишенная
сочувствия общества власть ослабела. Когда умерли лучшие сотрудники
императора Николая, действовавшие в первой половине его царствования, то
на смену им некого было взять из среды общества. Император Николай не
верил обществу и довольствовался поэтому канцелярскими исполнителями, не
подготовленными к широкой политической деятельности. За исключением
графа Киселева, к концу правления Николая I не осталось сколько-нибудь
заметных и способных сотрудников императора. В управлении государством
царил застой, беспорядки и злоупотребления. Грозная снаружи, Россия
внутри оказалась расстроенной и ослабленной. С другой стороны,
устраненная от общественных и государственных дел интеллигенция привыкла
к осуждению правительственных порядков и взглядов и, следуя
космополитическим убеждениям западников, стала переносить свое отрицание
с временной политической системы Николая I на особенности русской жизни
вообще. Отсюда было уже недалеко до утраты того горячего
патриотического чувства, которым была богата и сильна старая Русь и
которым сравнительно стали бедны ближайшие к нам поколения
интеллигенции. |
