Толерантность – ценность и социальная норма гражданского общества.

Система формирования толерантности

Радиопередачи призваны напомнить важные даты календаря, например: Международный день жертв Холокоста, День юного героя-антифашиста, День памяти жертв концлагерей.

"Круглые столы" носят дискуссионный характер, происходит обсуждение:

Роль детских игр и игрушек в период войны

Цель занятия – познакомить учащихся с трагическими событиями Второй мировой войны, подчеркнув противоречивость мира детства периода катастроф, который существует между надеждой и отчаянием, между мечтой и действительностью, между преждевременным взрослением и сохранившейся наивностью детства.

Один из очевидцев событий, американский историк немецкого происхождения Уильям Ширер пишет: "На рассвете 1 сентября 1939 года в воздухе ревели немецкие самолеты, заходя на свои цели – колонны польских войск, эшелоны с боеприпасами, мосты, железные дороги, незащищенные города. Через несколько минут поляки – военные и гражданские – поняли, что такое смерть, внезапно обрушившаяся с неба. Такого в мире еще не бывало, но последующие шесть лет это чувство познали сотни миллионов мужчин, женщин и детей в Европе и Азии. Тень этого ужаса, особенно после создания атомной бомбы, будет преследовать человечество, напоминая ему об угрозе полного уничтожения". За годы войны мир потерял от 55 до 75 млн чел.

Безжалостная, человеконенавистническая сущность нацистской диктатуры в полной мере проявилась в терроре, развернутом против народов завоеванных стран. С первых дней на захваченных территориях начинал действовать "новый порядок". Страшную трагедию переживал во время Второй мировой войны еврейский народ. Нацисты истребляли евреев только за то, что они принадлежали к данной национальности. В годы нацистского геноцида погибло 6 млн евреев. В историю это злодеяние вошло как холокост – от греческого слова "холкаустос", означающего "сожженный целиком". Другое название – Катастрофа.

Колетт была лучшей подругой маленькой Клодин, которая родилась в обеспеченной семье парижских евреев и была их единственной дочерью. Клодин получила куклу в подарок в самый канун войны, когда ей едва исполнилось 4 года, и сразу же крепко к ней привязалась. Она "брала ее с собой всюду, куда бы ни шла: в гости к бабушке или к кузине", "рассказывала ей все-все и даже жаловалась на все свои детские обиды".

Колетт была большой модницей – в 1943 г., когда самой Клодин исполнилось уже 7 лет, ее мама смастерила для куклы замечательное платье, распоров для этого свою роскошную довоенную ночную сорочку из натурального шелка. Весь наряд был сшит вручную и украшен разноцветными цветными лентами – наподобие ярких костюмов венгерских танцовщиц – в этой семье очень любили венгерский фольклор. Платье дополняла розовая кружевная сорочка и такие же чулочки, а обута Колетт была в туфельки из натуральной кожи. Кукла была настоящей красавицей – ее большие глаза с длинными ресницами сами закрывались, а когда ее наклоняли, она говорила: "Ма-ма". Имя для куклы выбрала сама маленькая хозяйка, назвав ее именем своей лучшей подруги.

Когда немцы вошли в Париж и евреи оказались в опасности, семья Шварц решила бежать в провинцию. Покидая вместе с родителями родной город, Клодин, разумеется, не пожелала расстаться со своей Колетт. Это была единственная игрушка, которую она смогла взять с собой из дома. Они проделали долгий путь через всю северную (оккупированную немцами) часть страны на юг, в области, на которые распространялась власть правительства Виши. Опасное путешествие было возможно только благодаря фальшивым документам, но над семьей Шварц все это время нависала угроза разоблачения, они постоянно были вынуждены пересаживаться с поезда на поезд, а вечера проводили где-нибудь в темном кинозале, где их никто не мог увидеть. Клодин тоже путешествовала под вымышленным именем – сначала ее звали Франсуаза, а потом Мишель.

Кому могла маленькая Клодин поведать о своих страхах? Конечно же, кукле Колетт. Клодин не расставалась с куклой ни на минуту, укутывала ее в свой шарф, когда на улице было холодно. Она сказала кукле, что той тоже придется откликаться на чужое имя, и теперь ее тоже зовут Франсуаза. Смена имени подействовала на девочку очень тяжело, она не могла никак понять, почему она вдруг должна прятаться, чем она провинилась перед миром и чем плохо ее настоящее имя – Клодин? Ее утешало только то, что у нее есть верная подруга, которая не покидает ее в эти тяжелые дни и которой надо скрываться под чужим именем, совсем как ее хозяйке. "Мне было очень важно то, что Колетт все время оставалась со мной, – рассказывала впоследствии Клодин, – потому что я все время с ней разговаривала, поверяла ей все свои горести. Не помню точно, что и как я ей рассказывала, но для меня именно она была тем существом, которое меня поддерживало в трудную минуту".

Один из самых тяжелых моментов, связанных с куклой, Клодин пришлось пережить в октябре 1943 г., когда семья находилась в Каннах. Клодин проснулась среди ночи и обнаружила, что куклы возле нет. "Я стала звать маму, – рассказывает Клодин, – как вдруг увидела свою Колетт на кухне, почему-то разобранную на части. Папа возился с ней, пытаясь ее вновь собрать, а я не могла взять в толк, что здесь происходит. Потом мама мне объяснила, что Колетт не просто моя кукла – в ней мы храним все наши деньги и ценности, постепенно меняя их на продукты".

Вопрос к классу: Как вы думаете, что почувствовала Клодин, когда узнала, для чего еще используется кукла?

История куклы Джерты

Эва росла в благополучном доме, окруженная родительской любовью. Ее мать была родом из уважаемой и богатой религиозной семьи, отец слыл местным интеллектуалом, человеком современным, сторонником новых идей, особенно в области образования и воспитания. Он зарабатывал преподаванием классических языков (древнегреческого и латыни), а также был горячим поклонником нового универсального языка, который должен служить делу мира и взаимопонимания – языка эсперанто. Эва рассказывает: "Мама была просто в шоке, когда он с младенческого возраста стал давать мне сырые овощи и фрукты, утверждая, что они богаты витаминами, или когда он – единственный отец в нашем городе – выносил меня на прогулку в парк и к ужасу всех местных нянюшек разворачивал пеленки, чтобы я принимала солнечные ванны".

Эву баловали не только родители, но и бабушка с дедушкой с маминой стороны. Семья была у них большая и дружная, строго соблюдающая все еврейские традиции. У Эвы было множество дядюшек и тетушек, и она – старшая внучка и племянница – купалась в лучах всеобщей любви и внимания. Так как Джерта в жизни Эвы сразу заняла особое место, то ее всегда брали с собой, отправляясь в гости к бабушке с дедушкой.

У Джерты были золотистые волосы, широкополая шляпа и платье из блестящего розового шелка. На дорогах войны пропали нарядные одежки и ленточки, волосы ее выцвели, но она стала самой главной игрушкой в жизни Эвы.

Вопросы к классу:

В 1944 г., когда началась депортация всех евреев Венгрии в лагеря, венгерская полиция начала готовить к высылке и евреев Трансильвании. Дедушку, бабушку и всю их огромную семью депортировали раньше, а родителей Эвы и ее саму отправили последними вместе с еще двумя оставшимися семьями. Эва так описывает эту страшную ночь: "Мне больше никогда в жизни не было так страшно, как в ту ночь. Не знаю, что меня напугало больше – жуткий стук в дверь или что-то странное в поведении родителей. Мы с Джертой громко плакали от страха. Нам дали полчаса на сборы. Папа сказал маме, чтобы она одевала на себя как можно больше одежды, одну на другую, а мне велел вести себя тихо. Я прижала Джерту к себе изо всех сил, и с этого момента мы больше никогда не разлучались".

Группы брашевских евреев отправили на поезде в Будапешт. На промежуточной станции Колшвар семью разделили – Эва с матерью остались одни. Разлука с отцом привела в отчаяние Эву и ее мать, так как обе они впервые в жизни остались без главы семьи, без сильного и заботливого отца.

В Будапеште Эву с матерью вместе с другими евреями Трансильвании поместили в самую большую городскую тюрьму. Им наголо обрили головы, несколько месяцев держали впроголодь в переполненных камерах, но физические страдания не сломили их и не лишили надежды на встречу с отцом. И действительно, оказалось, что отец Эвы содержится в той же тюрьме. Им довелось увидеться еще один последний раз перед тем, как отец был отправлен в лагерь, откуда он уже никогда не вернулся. Но перед отправкой он успел позаботиться о том, чтобы спасти жену и дочь. Ему удалось каким-то образом связаться со своим давним знакомым послом Румынии, который и вызволил Эву с матерью из тюрьмы и отправил обратно в окрестности Брашева.

Это происходило в то самое время, когда евреев Венгрии тысячами отправляли в лагерь Аушвиц. Все это время – и в тюрьме, и во время скитаний, и в укрытиях – Эва была неразлучна с Джертой, они не расставались даже во сне. Однажды, когда у девочки была высокая температура, пришлось забрать у нее куклу, чтобы врач мог ее осмотреть. Когда Эва пришла в себя и обнаружила, что Джерты нет у нее в постели, она так рыдала от горя, что ей снова стало плохо. Успокоилась она, только убедившись, что кукла рядом.

Кукла стала для девочки частью ее самой, она словно бы срослась с ней. Эва говорит: "Я сама себе удивляюсь порой – почему? Потому ли, что это было все, что осталось у меня от нормальной жизни, от воспоминаний детства. Мне кажется, что Джерта стала в моей жизни последней связующей нитью с прошлым, с той нежностью и любовью, которые царили в родительском доме и во всей моей большой семье. Я должна была сберечь это любой ценой, иначе бы я не выжила".

Вопросы к классу:

История куклы Зузи

Зузя и после побега Зоси из гетто в "арийскую сторону" осталась ее любимой игрушкой. Сделала эту куклу для Зоси ее мама, чтобы малышке легче было перенести невольное одиночное заточение в подвале.

В гетто царил жестокий голод, но люди страдали не только от недостатка питания – не хватало всего: топлива, лекарств, одежды. Но страшнее всего стало, когда начались депортации – вывоз евреев из гетто в лагеря смерти. Смертельная опасность нависла над всеми жителями гетто, но особенно над детьми.

Зося вместе с мамой скитались с места на место в поисках укрытия, пока они не нашли заброшенный подвал, в котором жили только крысы. Зато этот подвал был незаметен для посторонних, и, чтобы как-то убедить дочку остаться в этом чужом месте, мама смастерила для нее игрушку. Она разыскала где-то головку от сломанной куклы, сделанной из папье-маше. Зося с ужасом спросила: "А где у нее ручки? Ножки? Животик? Почему у куклы ничего нет?" Мама пообещала куклу "вылечить". Действительно – вскоре она соорудила ей подобие туловища, руки и ноги, платье из где-то найденных тряпок.

Нарисованные волосы на голове у куклы были темными, а маленькая Зося к тому времени уже хорошо усвоила, что это "неарийская" внешность и что в таком виде опасно появляться на улице. Поэтому она сразу заявила: "Ой-ой-ой, ее надо хорошенько спрятать!" – и соорудила ей укромное местечко под своим матрасом. Она говорила кукле: "Не смей громко плакать – тебя услышат! У тебя волосы черные – тебя поймают!" Кукла очень скоро стала полноправным членом их маленькой семьи. Зося дала ей имя, похожее на свое, – Зузя. Зося относилась к Зузе, как к своей дочке и заботилась о ней в точности так, как о ней самой заботилась ее мама. Она спрашивала куклу: "Тебе не холодно? Принести тебе одеяло? Ты не голодна? Я принесу тебе морковку".

Мать Зоси была участницей подполья, которое занималось спасением еврейских детей из гетто. Она должна была часто переправлять деньги и документы, и иногда ей приходилось исчезать на несколько дней. Зося оставалась в подвале одна. Каждый раз, когда маме приходилось уходить надолго, расставание превращалось в настоящее мучение и для нее самой, и для дочки.

Зося рассказывала: «Каждый раз, когда она меня спрашивала: "Ну, ты уже согласна, что я уйду?", – я, плача, говорила: "Да, мамочка, я согласна, иди…" Я очень хотела быть послушной девочкой, чтобы мама спокойно могла уйти. Уходя, она говорила: "Я вернусь, я обязательно вернусь, запомни, я всегда к тебе возвращаюсь!" Она уходила, а я сердилась на Зузю, зачем она все еще хнычет, так нельзя себя вести, нельзя плакать совсем, что еще за глупости…»

Как-то раз Зосина мама ушла и пропала надолго. В подвале закончилась еда, Зося не знала, куда деваться от голода и страха. Когда вдруг она услышала шаги на лестнице, ведущей в ее подвал, то решила, что это конец – немцы нашли их укрытие. В самом подвале был еще один тайник – за поленницей дров, куда мама велела Зосе прятаться, если зайдет кто-то посторонний. Туда она и забралась, когда в подвал вошел черноволосый парень лет 16–17. Его, как оказалось, послала в гетто Зосина мама, чтобы спасти дочку. Сама она в это время лежала раненая и не могла передвигаться.

Все это происходило в самый канун восстания и окончательной ликвидации Варшавского гетто. Юноша окликнул Зосю по имени, но она, сжавшись от страха в своем тайнике, не отозвалась. Он позвал еще и еще раз и, не услышав ответа, готов был вернуться, но тут Зося, не выдержав напряжения, расплакалась в голос. Обнаружив ее, он спросил: "Что же ты не отзываешься, когда тебя зовут?" Зося ответила, что она ждет маму. "Вот я и пришел, чтобы отвести тебя к маме, – сказал парень. – Откуда, ты думаешь, я знаю, как тебя зовут? Потому, что меня твоя мама за тобой послала".

И вот они отправились в путь. Шли и шли, долго-долго, бесконечно и вдруг… Вдруг, Зося вспомнила про Зузю, которая осталась в подвале. Она начала тихонько стучать парню в спину. Он никак не отреагировал. Тогда она стала негромко звать его: "Пане, пане!" – так ее учили обращаться к мужчинам по-польски. Никакого ответа. Тогда она начала громче кричать, а потом просто завизжала во весь голос: "Пане!" Он свернул с дороги, зашел в подъезд какого-то заброшенного дома, открыл мешок, поднял крышку с углем, под которой сидела девочка и сказал: "Ты что вопишь? Знал бы я, что ты такая дуреха, в жизни бы за это не взялся! Ты что, хочешь, чтобы нас обоих пристрелили?" Зося спохватилась и зашептала: "Я буду тихо-тихо говорить. Мы Зузю забыли!" – "Какая еще Зузя?!" Она объяснила: "Моя кукла, моя дочка Зузя!" "О, Господи!, – сказал он, – я из-за нее жизнью рискую, а она морочит мне голову со своими куклами! А ну-ка, сиди тихо!" Тогда Зося вскочила на ноги, весь уголь рассыпался. Парень попытался ее остановить – но куда там, она увернулась, встала посреди подъезда и выкрикнула: "Что ты за человек! Ты что, не понимаешь, что мама не может бросить свою дочку? Ты что, не знаешь, что детей не бросают?" Он вдруг уставился на девочку и произнес: "Мама не может бросить свою дочку…Полезай обратно в мешок – идем за твоей Зузей"…

И они прошли снова весь путь обратно в гетто. Нужно было опять проникнуть в гетто и опять из него выйти. И это было еще несколько часов ходьбы под угрозой смертельной опасности. Но в конце концов они дошли до дома, где скрывалась мама, которая лежала с перебинтованной рукой. Она бросилась к ним и спросила спасителя: "Что случилось, почему так долго, ты что, не мог сразу найти тот подвал?" Он в ответ рассказал ей обо всем, что с ними произошло. Мама ужаснулась: "Зачем надо было возвращаться?! Надо было шлепнуть пару раз хорошенько эту негодницу, да и все!" Тогда Зося возмутилась: "Нет, мамочка, он поступил так, как надо – он понял, что нельзя оставлять ребенка одного и помог мне забрать мою дочку из подвала!" И тут мама расплакалась…

Вот так все это и было. Так вынесли Зосю из гетто.

Вопросы итогового обобщения: