В конце 2005 года на телеэкраны вышел сериал Владимира Бортко по роману «Мастер и Маргарита». Очевидно, что в ходе уроков по изучению романа весь сериал просмотреть невозможно. Но фильм, как и роман, вызывает у школьников интерес и множество вопросов. Желательно, чтобы ответы на них ученики нашли самостоятельно, хотя им необходимо в этом помочь. Для этого достаточно сопоставить один эпизод романа с его телеинтерпретацией. Вторая глава — «Понтий Пилат» — обладает смысловой самостоятельностью и является ключом ко всему произведению. Она состоит из двух частей — допрос и встреча прокуратора с Каифой. В сериале эти части оторваны друг от друга, поэтому остановимся только на сцене допроса.

Для экранизации романа необходимо создать инсценировку, а затем декорации, костюмы персонажей, решить, как должны выглядеть герои и как лучше показать происходящее. Эту деятельность мы и предлагаем ученикам прежде, чем они посмотрят эпизод фильма. Работа потребует от учеников знаний о культуре Древнего Рима и Древней Иудеи.

Этап I. Анализ и интерпретация литературного эпизода

Делим класс на три рабочие группы. Общим для всех групп будет вопрос о впечатлении, которое вызывают у них образы-персонажи и события. Анализ текста ученики выполняют дома. Руководитель группы контролирует деятельность её членов и на основе сделанных наблюдений готовит итоговое выступление.

Группа 1 выделяет образы природного и вещного мира: пейзаж, интерьер и экстерьер строений, вещи, животные — и пытается понять, как они связаны между собой.

Основное место действия в главе — крытая колоннада дворца Ирода Великого и балкон под колоннами. Дворец расположен на возвышенности: из колоннады прокуратор видит каменных коней, украшающих гипподром, "лежащий далеко внизу направо”. Балкон выходит в сад с кипарисами, магнолиями, пальмами, кустами роз. Мозаичный пол колоннады, медные статуи в нишах и в саду, фонтан, кресло прокуратора, низенький стол и, видимо, табурет секретаря, пергаменты на столе — вот и весь вещный мир.

Действие происходит весной, утром 14 нисана (приблизительно в апреле). Движение времени обозначается упоминаниями о солнце, сначала низком, а потом поднимающемся всё выше и выше и наконец освещающем балкон.

Образ пространства реализует оппозиции "солнце — тень”, "жара — прохлада”, "ограниченность — безграничность”, "свобода — несвобода”. Не случайно Пилат — в тени, под крышей колоннады, рядом с водой; а Иешуа — на балконе, под безжалостным солнцем.

Раскрашивает этот мир сам читатель, опираясь на собственный опыт и культурные знания: кипарисы и пальмы создают тёмно-зелёный фон, а вот трава в саду, безусловно, пожухла от солнца. Небо, вероятно, бледно-голубое, почти белое, как во всякий жаркий день. Медные статуи пламенеют под лучами солнца, дворец и чаша фонтана — из белого мрамора², мозаика на полу цветная, но стёртая. Светлые, прохладные тона преобладают в окружающем мире. Нет ничего тёмного, потому что действие происходит утром и прокуратор находится не в закрытом дворцовом помещении.

Если мы посмотрим на мир глазами Иешуа, стоящего перед прокуратором, то увидим лес колонн, ограничивающих пространство. Они, как стражники, охраняют прокуратора. Если же посмотрим глазами прокуратора, сидящего в кресле, то увидим ярко освещённую панораму Ершалаима, что вызовет ассоциации со свободой, безграничностью — жизнью.

Ласточка — единственное свободное существо в этом эпизоде, неподвластное человеку. Этот образ подчёркивает обречённость Га-Ноцри и, как поймём позже, самого прокуратора — вольной птицы и блюстителя закона, запутавшихся в сетях (колонны) интриг, из которых им не вырваться.

Ребята могут сделать эскизы декораций с разных точек пространства.

Группа 2 занимается образами ершалаимского общества: какова среда, в которой происходит действие и которая определяет поведение персонажей? Общее состояние жизни в Ершалаиме и Римской империи ребята восстановят, внимательно перечитывая диалоги Пилата и Иешуа и описания реакций действующих лиц на происходящее, а также видений и мыслей Пилата. Уточнить некоторые моменты поможет справочная литература³.

Рим, допуская в провинциях существование разных верований и этических учений, требовал абсолютного подчинения своей власти. Император не подлежал никакой критике. Любой протест против римской власти, не только делом, но и словом, — преступление, которое каралось смертью.

Первоначально Пилат, представитель Рима, выступает как третейский судья в конфликте между Иешуа и иудейским законом (первый пергамент). С точки зрения Рима Иешуа не подлежит наказанию смертью, так как его речи для империи не опасны. Но во втором пергаменте — обвинение Иешуа в оскорблении величества, то есть римского императора. Это преступление совершает Га-Ноцри, высказывая по просьбе Иуды свои взгляды на государственную власть. Но суть интриги, которую сразу же разгадал искушённый Пилат, гораздо глубже⁴. Для Синедриона Пилат — враг, желающий погубить Иудею, спровоцировав народное восстание против Рима; проповеди Иешуа — провокация, а сам философ — агент прокуратора, специально отправленный мутить народ. Арест и осуждение Иешуа — вызов Пилату. Но, чтобы Пилат не смог отменить смертный приговор, Синедриону нужно нечто более серьёзное, чем проповеди на базаре. Нужно зафиксированное свидетелями, крамольное высказывание против Рима. С этой целью Синедрион и подсылает к Га-Ноцри Иуду. Но есть одно важное условие: лицо высказывающегося о власти должно быть хорошо освещено, чтобы у свидетелей не было никаких сомнений в том, кто произнёс крамолу. Для этого и зажигает светильники Иуда. Этой детали хватает Пилату, чтобы понять всё: он обречён, если не утвердит приговор, его тут же обвинят в оскорблении величества, как и Иешуа.

Ярость прокуратора вызвана не только Синедрионом, но и собственной зависимостью от Тиверия, которого Пилат ненавидит. Окружённый людьми — секретарём, конвоем, — которые могут донести на него и тем самым погубить, Пилат кричит о том, что мысли Иешуа не разделяет, и удаляет с балкона всех, пытаясь спасти великого врача от смерти, а себя от доноса.

Страх за свою жизнь оказывается главным мотивом, направляющим поступки человека в Римской империи, — Булгаков создаёт образ жизни, висящей на волоске. Свобода Пилата видимая, иллюзорная, он зависит от тех, кто окружает его, не меньше, чем они от него. Как расправляются с врагами, Пилат знает, и это ненавистно ему, привыкшему к военной жизни, битвам, где нет сомнений в том, кто свой, а кто враг. Рассказ о битве при Идиставизо необходим, чтобы читатель понял: Пилат не был трусом, не боялся смерти и не оставлял соотечественников без помощи в страшную минуту. Но сейчас он боится, хотя совсем недавно думал о яде как спасении от невыносимых мучений. Оказаться обвинённым в оскорблении величества — значит лишиться не только жизни, но и чести. В мирной жизни всё перепутано: свой в любой момент может обернуться врагом. Интриги, доносы, предательство — вот её суть.

Позднее мы увидим, что жизнь в Москве, отделённой от Ершалаима почти двумя тысячелетиями, по сути ничем не отличается от жизни иудейской столицы, от жизни всей Римской империи. Поэтому мы и говорим о том, что вторая глава — ключ к роману в целом.

Жертвой интриг Синедриона против прокуратора становится нищий философ, никому никогда не причинивший зла, единственный человек, который не носит маски и говорит правду. Он не может не вызвать уважения и симпатии Пилата, уставшего от интриг. Потому Пилат и пытается его спасти, даже узнав о втором обвинении. Но единственное средство спасения от доноса, известное Пилату, — отрицание, в данном случае ложь. Сам Пилат солгал бы, не задумываясь. И гнев его направлен не на Иешуа, а на мир и самого себя, оказавшегося нравственно слабее избитого хилого бродяги.

Группа 3 анализирует образы людей, находя в тексте портреты, характеристики речи героев, описания их чувств и состояний, мыслей, детали, подчёркивающие какие-либо качества или эмоции персонажей, элементы их биографии. Анализ даёт группе материал для зрительной конкретизации образов-персонажей и создания "партитуры чувств” каждого действующего лица, для выявления его характера и жизненной позиции.

Название главы «Понтий Пилат» определяет, кто будет в центре внимания автора. Вообще начало главы вносит в сознание читателя разлад: она начинается так, как завершается глава предшествующая: иностранец собирается предъявить самое неопровержимое доказательство существования Христа. Естественно, что читатель первоначально и воспринимает вторую главу как рассказ Воланда, сосредотачивая внимание на образе Иешуа, пытаясь увидеть за ним Иисуса Христа, а за рассказом Воланда — одно из Евангелий. Но обнаруживаются только самые общие совпадения с Новым Заветом.

Глава открывается выходом главного действующего лица — прокуратора Иудеи Понтия Пилата. Повествователь не описывает его одежду, упоминая только о плаще — "белом, с кровавым подбоем”. Цвета плаща — стороны человеческой жизни, у которой есть как белая, лицевая, сторона, обращённая к миру, так и подбой, изнанка. У Пилата она кровавая. С одной стороны, честь и слава воина, командовавшего кавалерийской турмой в битве при Идиставизо, должность, обеспечивающая прокуратору материальное благополучие, а с другой — убитые в битвах враги, осуждённые на смерть люди… Не на крови ли основано благополучие Рима, благополучие любой власти?

Отсутствие описания одежды всех персонажей эпизода, кроме Иешуа, позволяет предположить, что она традиционна для той эпохи и местности⁵.

Внимание повествователя приковано к личности Пилата, что подтверждается композицией эпизода: читатель сразу же погружается в переживания прокуратора. Подробные описания ощущений, мыслей, видений прокуратора приоткрывают дверь в его внутренний мир. Мы понимаем, что жизнь природы и людей существует словно отдельно от Пилата — её вытесняет "адская головная боль”. Мысли Пилата о "непобедимой, ужасной болезни” не могут не вызвать сочувствия к нему, а сокрытие своего состояния — уважения.

Пилат неподвижен ("как каменный”), но автор отмечает малейшие движения его лица, но главное — глаза: вспухшее веко; "глаз, подёрнутый дымкой страдания”, а другой закрыт; больные глаза, тяжело глядящие на арестованного; "мученические глаза”, мутные от боли. Страдание Пилата нарастает — и вместе с ним нарастает наше сочувствие.

Реакции Пилата проявляются усмешкой, страшной улыбкой, ужасом, подавленным огромным усилием воли, искрами и дьявольским огнём в глазах, судорогой, исказившей лицо, бешеным взглядом. Характеристики голоса тоже помогают проникнуть в чувства героя: сначала голос болезненный, тихий, потом хриплый, сорванный, а в финале — придушенный, злой.

Мы убеждаемся в том, что внешняя неподвижность героя, скрывающего свои чувства, контрастирует с динамикой его внутренних переживаний, которые отражаются в его взгляде, мимике и тембре голоса.

Образ Иешуа создаётся по тем же правилам, что и образ Пилата. Но если внешний вид Пилата, секретаря, легионеров обычен и о них не надо упоминать специально, то Иешуа — странная птица, залетевшая в этот мир, и автор подробно его описывает: "старенький разорванный голубой хитон”, "белая повязка на голове с ремешком вокруг лба”, стоптанные сандалии, руки связаны за спиной, "под левым глазом большой синяк, в углу рта ссадина с запёкшейся кровью”.

Основной способ передачи чувств персонажа — описания его глаз и голоса. Но мы ничего не знаем о мыслях Га-Ноцри. Возможно, этот приём Булгаков использует для того, чтобы показать: Иешуа говорит то, что думает и чувствует, в отличие от Пилата, вынужденного всё время скрывать свои мысли и чувства от окружающих.

Детали биографии Иешуа отменяют прямую аналогию с Христом. Булгаков создаёт образ Иешуа, подчёркивая его человеческую природу. Перед нами человек открытый: его ведёт любознательность, вера в способность человека при любых, самых жестоких социальных обстоятельствах в глубине души сохранять божественную искру добра. "С тревожным любопытством” глядит Иешуа на прокуратора в начале допроса, он быстро оживляется и охотно делится с Пилатом своими взглядами. Но философ не наделён автором никакой Божественной миссией, а тем более знанием своей судьбы. Тревогу, страх, ужас он преодолевает только любознательностью и верой в добрую природу созданного Богом мира, в силу доброго слова. Не кротко смотрит Иешуа на облечённого властью Пилата, а благожелательно. Светлая улыбка озаряет лицо арестанта, мечтательно предлагающего прокуратору совместную прогулку. Вообще лицо Иешуа очень подвижно, как и он сам. Если лицо Пилата — маска, на которой только проступают следы скрываемых чувств, то лицо Иешуа — лицо живого человека, не скрывающего своих эмоций. Если Пилат ненавидит мир и устал от жизни, то Иешуа жизнь и людей любит.

Допрос окончен, приговор вынесен, и голос Иешуа мы услышим теперь только в конце главы «Казнь». Однако главное определено уже во второй главе: Иешуа воплощает именно милосердие, сострадание, прощение — всё то, на что надеется слабый и грешный человек, о чем молит Бога не справедливого, а милосердного.

Итак, сравнив образы Пилата и Иешуа, мы убеждаемся в противоположности этих героев (мироотношение, характеры), что подчёркивается Булгаковым с помощью оппозиций "движение — неподвижность”, "открытость — закрытость”, "мизантропия — человеколюбие”, "опытность — наивность”, "раздвоенность — цельность”, "сила — слабость”, "правда — ложь” и выборе разных композиционных приёмов создания образов. Но нельзя не заметить и определенного сходства между героями: оба умны, образованны и сильны внутренне.

Образ Марка Крысобоя — римского воина, спасённого от неминуемой смерти турмой Пилата; человека необразованного, наделённого огромной физической силой, но лишённого сердечной теплоты, не размышляющего, чётко выполняющего приказы начальника, не ведающего страха смерти — идеал солдата в представлении Рима. Он, по словам Пилата, "холодный и убеждённый палач”, "добрые люди” изуродовали не только лицо Марка, но и его душу. И тем поразительнее уверенность Иешуа в том, что "если бы с ним поговорить”, то легионер "резко изменился бы”. Но прокуратор, убедившийся на своём опыте в том, что слово Иешуа может сокрушить всю Римскую империю, запрещает философу вступать в беседы с кем бы то ни было. Тень Марка закрывает солнце, от него не скроешься, его не разжалобишь. Этот образ подчёркивает бессмысленность сопротивления римской власти, её мощь и бездушие.

Секретарь давно служит у Пилата и хорошо его знает. Но странным для этого маленького человека оказываются не только слова и поведение арестованного, но и прокуратора. Из согнувшегося над низеньким столом писаря он превращается в затаившего дыхание, вытянувшего шею наблюдателя. Но для Пилата это опасный свидетель: кто знает, на что он способен и кому передаст свои наблюдения. Поэтому прокуратор заслоняется поднятой рукой как щитом, чтобы послать арестованному "намекающий взор”; потому он с ненавистью глядит и на секретаря, и на конвой.

Конвой — образ обобщённый. Легионеры неподвижны и напоминают статуи, украшающие ниши, но слышат всё, что происходит, хотя никак не выражают своих чувств, и готовы ожить по приказу прокуратора. Воины стоят за спиной Га-Ноцри — это ещё одна преграда, более серьёзная, чем лес колонн. Иешуа оказывается в замкнутом круге.

Выслушав сообщение каждой группы о своих открытиях, ученики, собрав всю информацию воедино, увидят целостную картину: не замеченные ранее детали приобретут смысл, образы персонажей станут более отчётливыми — ребятам откроется суть конфликта между Пилатом и Иешуа и причины трусости прокуратора, приведшей к казни философа. Но, главное, и рассказ о московских событиях теперь будет восприниматься школьниками как характеристика нравственного состояния общества, в котором есть свои Га-Ноцри, Иуды, Пилаты, Синедрионы…

Этап II. Драматизация

Группы 1 и 2 готовят ремарки, характеризующие обстановку и реакции "немых” персонажей. Кроме того, ребята создают описания декораций (или эскизы), подробные портреты действующих лиц (внешность, костюм).

Группа 3 занимается диалогами и ремарками к репликам, решает, что не войдёт в текст пьесы. Обращаем внимание юных сценаристов на то, что время театрального или экранного действия не совпадает с реальным.

Группа сценаристов собирает готовые материалы и дома готовит окончательный текст пьесы «Допрос».

Знакомясь с пьесой, ученики решают, удалось ли в ней сохранить глубокий смысл и многоплановость эпизода и что помогло или помешало авторам это сделать, можно ли что-либо исправить.

Думаю, что такая работа приведёт читателей к выводу о принципиальной невозможности сохранения всех смыслов и оттенков эпического произведения при его переводе в драматическую форму⁶. Очень хотелось бы, чтобы ученики поняли, что при драматизации буквальное следование тексту ещё не ведёт к сохранению смысла, что в данном случае прямой перенос действия на экран крайне опасен, что, скорее всего, нужно писать новое произведение, как-то иначе выстраивать действие: в противном случае многое оказывается либо непонятным, либо действие лишается поступательного движения. Рассчитывать же на то, что талантливые актёры смогут держать зрителя в напряжении только посредством своей игры, опрометчиво.

Но у кино есть свои собственные изобразительно-выразительные средства: смена планов и ракурсов, освещение, монтаж, наложение кадров, компьютерное моделирование. Может быть, в кино мы получим другой результат?

Этап III. Просмотр телеэпизода и сопоставление его с литературным первоисточником

Смотрим версию В.В. Бортко и решаем, удалось ли режиссёру и актёрам найти художественные средства для создания атмосферы действия, воплощения характеров и жизненных позиций героев, а также раскрыть суть конфликта.

Предварительно задаём вопросы.

1. Какие чувства вызвали у вас Пилат и Иешуа? Можно ли назвать этого игемона "свирепым чудовищем” или он "добрый человек”? Почему?

2. Какие чувства испытывают Пилат и Иешуа, как меняются их чувства и в связи с чем?

3. Как меняется отношение персонажей друг к другу по ходу действия?

4. Охарактеризуйте место и время действия. Какую атмосферу создают пейзаж и интерьер?

5. С чьей точки зрения показаны события: режиссёра, Пилата, Иешуа? С чьей точки зрения они показываются в романе?

6. Какие цвета преобладают в этом эпизоде, можно ли говорить о символике цвета?

7. Какими звуками насыщен эпизод, как они связаны с действием и состоянием персонажей?

8. Каким предстаёт Ершалаим, что влияет на ваше восприятие?

9. Понятна ли суть конфликта между Платом и Иешуа? Что помогает режиссёру донести до зрителя смысл происходящего?

10. Какова роль второстепенных персонажей? Какие мысли и чувства они у вас вызывают?

После просмотра начинаем анализ телеэпизода с вопроса о том, что вообще осталось за его рамками, чем вызвано купирование и можно ли согласиться с решением режиссёра. Дальнейшее обсуждение проходит по указанным вопросам.

Сравнивая литературный и кинематографический тексты, школьники увидят не только необратимые потери, произошедшие при переводе с одного языка искусства на другой, но и поймут, что оказалось главным для режиссёра и как он это выразил на экране. Завершается работа отзывом о телеэпизоде или обо всех "ершалаимских главах” в их телеинтерпретации.

Как же прочитал эпизод В.В. Бортко? На первый взгляд он рассказывает нам ту же историю, что и Булгаков. Но конфликт, несмотря на стремление режиссёра к фабульной точности, лишился многозначности, сохранив только первый, самый поверхностный смысл: Иешуа высказался против власти кесаря, и поэтому римский прокуратор должен утвердить смертный приговор.

Отсутствие в тексте портретов Пилата и Иешуа даёт режиссёру большую свободу в воссоздании внешнего облика персонажей. Но свобода эта всё же ограничена имеющимися в тексте деталями и идеей романа, о чём, на мой взгляд, забывает В.В. Бортко.

Внешний облик телевизионного Пилата (К.Ю. Лавров) вызывает недоумение: дряхлый старик с измождённым лицом, глубокими морщинами, запавшими глазами. В романе в колоннаду входит другой человек, сильный, мужественный и жестокий, даже в страдании сохраняющий величие и энергетическую мощь, которые и приводят в трепет любого жителя Иудеи. Пилат Лаврова, хотя его внешность, возраст, манеры и интонации вызывают зрительское расположение, не обладает той внутренней силой, какой наделён этот персонаж в романе.

Режиссёр, стремясь вызвать у зрителя эмпатию к Пилату, "спрямляет” образ, "вычёркивая” самохарактеристику Пилата о том, что он "свирепое чудовище”, вообще заменяя жестокость, вспыльчивость, мстительность такими качествами, которые не могут не расположить зрителя: новый Пилат умён и изысканно ироничен. Интонации и мимика Пилата в фильме передают его разочарование в людях, скепсис, презрение, но не ненависть. Пилат Булгакова иной: он воин, а не философ или дипломат.

Пилат Лаврова отнюдь не каменный. Он гораздо подвижнее, чем герой романа. Стараясь придать сцене динамику, режиссёр даже заставляет Пилата подойти к арестованному и вести с ним разговор стоя. Но мы не видим ни вспухших от бессонницы век, ни мутных от боли глаз прокуратора, ни страшной улыбки, которой он отвечает на вопрос Иешуа, ни прилившей тёмной крови к его лицу, ни искр, ни дьявольского огня в его глазах. Реакции прокуратора мотивированы внешними событиями: о его внутренней борьбе зритель даже не догадывается.

Перевод некоторых мыслей и видения Пилата на язык кино нарушил причинно-следственные связи между поступками персонажей и отменил важные психологические паузы. Так, в романе прокуратор лишь мысленно формулирует первый приговор, логично задавая перед его оглашением вопрос "Всё о нём?”. В фильме же Пилат оглашает решение и только потом обращается к секретарю с вопросом. Видение Пилата после прочтения второго пергамента заменены объяснением секретаря. Но Пилат прекрасно знает закон и не нуждается в его комментариях. Полёт ласточки в романе — пауза, подчёркивающая важность момента: мысленный приговор — это мечта Пилата о другой жизни, которой не суждено сбыться. После паузы наступает перелом в действии: в Пилате, излеченном от мигрени, вновь пробуждается хищный зверь, почуявший смертельную опасность.

В фильме попытки прокуратора спасти Иешуа грубы и очевидны. У Булгакова игемон "протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде”, а позднее заслонившись рукой, словно бы от солнца, послал философу мысленный взор, а у Бортко он выделяет слово "забыл”, произнося фразу, которой вообще нет в романе. Причины такого решения сцены неясны. Все реакции Пилата в этой сцене вымышлены создателями фильма и противоречат тексту романа.

В телевизионном интервью В.В. Бортко объяснил своё решение образа Пилата: изменение мировоззрения для старца — гораздо большее потрясение, чем для человека, у которого ещё жизнь впереди. Но разве сила подобного потрясения зависит от возраста? Вспомним Базарова. И главное — мировоззрение Пилата не меняется! Доказательство этому — сон Пилата, в котором он спорит с философом, причём "они ни в чём не сходились друг с другом”. Месть Пилата Иуде за его смерть тоже говорит о неизменности его позиции. Хочет отомстить Иуде и Левий Матвей — зеркальное отражение образа прокуратора: Пилат понял, но не принял учения философа, а Левий принял, но не понял.

Предлагаемое режиссёром решение образа Пилата не передаёт идею автора романа: Булгаков ведёт нас к мысли о том, что Иешуа способен воздействовать и на грубую душу уже сформировавшегося человека; о том, что даже такой хищник, как Пилат, может полюбить человека, не разделяя его убеждений, — так, как любит людей Иешуа.

Актёра Сергея Безрукова старательно загримировали, следуя не столько авторскому описанию, сколько традиции в изображении Христа. Безруков и играет не Иешуа, а трафаретного Христа: кроткий взгляд, сладкий голос. В этом Иешуа нет той хрупкости, лёгкости, подвижности, наивной открытости, которая присуща герою Булгакова (вспомним образ птицы).

Тонкие характеристики голосовых тембров, данные в романе Булгаковым, остались невоплощёнными. Высокий голос Иешуа вызывает в романе у Пилата мучительную боль в виске. Иешуа в фильме приятно слушать: его мягкий голос завораживает, слова о храме, а потом и о власти льются торжественно. Герой проповедует, внушая прокуратору свои мысли (это подчёркнуто музыкой), но не разговаривает с ним на равных, забыв о допросе, что в романе так поражает и секретаря, и самого Пилата.

Монтаж трудно назвать удачным. Камера по очереди показывает нам крупным планом лицо Иешуа и средним — Пилата, лишь несколько раз разрядив их общими. Какие чувства и ассоциации хочет вызвать у зрителя режиссёр? Чью точку зрения пытается он передать? Ни Пилат, ни Иешуа не могут видеть друг друга так, как показывает камера. Вглядеться в место действия зритель не успевает. Возможно, режиссёр и не стремился сохранить художественную роль образа пространства?

В поисках ответа попробуем всё-таки рассмотреть выбранный режиссёром для съёмки объект. Крытая колоннада только обозначена: из неё выходит (!) Пилат. Отметим, что В.В. Бортко пытается создать контраст: кресло Пилата стоит на подиуме перед высокой лестницей в стене, а Иешуа оставляют на открытой палящим лучам солнца широкой и длинной площадке (она почему-то называется балконом), между стенами, в которые упираются взгляды героев. Величие Пилата подчёркивает лестница за его спиной, но сам он оказывается не на её вершине, а у подножия. Правда, другие оппозиции Булгакова режиссёр не сохраняет: исчезли лес колонн, фонтан, а вместе с ним пение воды, ощущение прохлады и свежести; от сада осталось зелёное пятнышко в арке закрывающей панораму Ершалаима стены.

Яркий солнечный свет, светлые стены здания, два белых пятна — плащ прокуратора и его седые волосы — контрастируют с длинными тенями, тёмными колоннами за спиной Иешуа, тёмно-красно-коричневыми цветами одежды воинов и секретаря. Иешуа одет в грубую серую рубаху, тогда как в романе его хитон и головная повязка светлые и лёгкие, как и он сам.

Вообще костюмы персонажей вызывают вопросы⁷. Так, штаны на воинах и прокураторе (!) явно не уместны, так как ношение подобной одежды в Риме было запрещено и допускалось лишь в дух случаях: пурпурные штаны мог надевать полководец на триумфе, или их разрешали носить солдатам в походах, вероятно, на севере, где природные условия были более суровыми, чем в Риме и Иудее. Тёмно-коричневая туника и красная тога на секретаре тоже противоречат исторической правде: римский чиновник при исполнении обязанностей должен был надеть белую тунику и поверх неё — белую тогу (с полосой определённого цвета или без неё — зависело от его статуса). Правда, плащ, описанный Булгаковым, тоже не мог носить исторический Пилат (военные плащи были тёмными). Надев на своего героя такой плащ, писатель одновременно подчёркивает его воинскую должность и задаёт оппозицию "видимое — невидимое”. Можно предположить, что режиссёр, отступает от исторических реалий и авторских описаний с целью создать мрачную атмосферу, вызвать у зрителя тяжёлые предчувствия, ощущение того, что всё происходит в каменном мешке, забрызганном кровью, но, усиливая единственный мотив, режиссёр забывает о других, важных для писателя оппозициях и ассоциациях, создающих глубокий подтекст.

Конечно, каждый человек имеет право на собственное прочтение романа Булгакова, но, думаю, что режиссёр, берущийся за экранизацию, перестаёт быть рядовым читателем и становится посредником между зрителем и автором.

Вместе с тем главным в нашей работе должно стать не выставление оценки режиссёру (высшей или неудовлетворительной — безразлично), а приобщение учеников к культуре понимания художественного языка. Сравнивая литературное произведение и кинематографический его вариант, школьники увидят не только необратимые потери, произошедшие при переводе с одного языка искусства на другой, но и поймут, как прочитал роман режиссёр, что для него оказалось главным и как он это выразил на экране. Завершается работа собственным отзывом о телеэпизоде или обо всех "ершалаимских главах” в их телеинтерпретации — отзывом, который может и не совпадать с тем, что мы написали выше. Ученик имеет на это обоснованное право.