Три фасада прямоугольного в плане здания с большим парадным двором в центре обращены к Неве, Адмиралтейству и Дворцовой пло­щади. В соответствии с этим Растрелли, сохраняя гармонию целого и единство стиля, придал каждому из этих фасадов своеобразный вид. Лишенный чрезмерно больших выступов со стороны Невы, длин­ный фасад здания кажется устремленным по горизонтали: он велико­лепно подчеркивает прямую линию набережной. Крылья бокового фа­сада резко выдвинуты в сторону Адмиралтейства. Наконец, главный фасад (со стороны Дворцовой площади) выступает центральной своей частью вперед. Тройная аркада его ворот в прошлом была парадным въездом. Отсюда кареты попадали в большой двор и подкатывали к главному подъезду.

Здание величественно и нарядно. Оно поражает роскошью и разно­образием украшений, но одновременно кажется стройным и соразмер­ным. Несмотря на огромную протяженность фасадов, они не выглядят монотонными. Растрелли чередует выступающие вперед и отодвинутые вглубь части здания, дает фасаду глубокую профилировку, чем уси­ливает игру света и теней, прибегает к особой расстановке колонн. Размещенные в два яруса — одна над другой, — эти колонны распола­гаются то группами, то попарно, то по одной с различными интерва­лами, подчиняясь сложному единому ритму. И как бы продолжением вертикальных линий, образуемых колоннами, являются бронзовые скульптуры и вазы, установленные вдоль парапета над крышей. Наряд­ный облик придают дворцу и многочисленные белые наличники окон, обрамленные разнообразными лепными узорами и украшениями. Соче­тание трех цветов — зеленого (стены), белого (колонны и наличники окон) и золотисто-серого (лепные украшения) — подчеркивает парадную и величественную красоту здания.

Не менее парадно оформил Растрелли и внутренние апартаменты дворца. Но лишь немногие из них сохранили в какой-то степени былой облик. В один из холодных декабрьских дней 1837 года, когда уси­ленно топили печи, искры из дымохода через отверстие душника воспламенили деревянную стену в Петровском зале и внезапно возник пожар, бушевавший в течение трех дней. Огонь почти полностью уничтожил дворец. Архитекторы В. П. Стасов и А. П. Брюл­лов, руководившие восстановлением Зимнего дворца и от­дельных его залов, внесли в декорировку много нового. Перестройка помещений происходила и позже. И все же некоторые из них, в част­ности Главная лестница, напоминают о блестящем парадном стиле, в котором Растрелли оформил интерьеры дворца.

Пройдем, начиная осмотр музея, из вестибюля по направлению к Главной лестнице.

Длинная галерея, по которой мы движемся, с полукруглыми сводами потолка и ритмично повторяющимися пилонами, со стенами и потол­ком спокойного белого тона, должна подготовить нас к восприятию пышного убранства Главной парадной лестницы Зимнего дворца. Еще только приближаясь к ней, мы получаем первое яркое впечатление: на фоне ниши, в обрамлении колонн, сверкает белизной мраморная скульптура, блистают покрытые позолотой лепные узоры на стене, сверху льются потоки света.

Красота этой лестницы раскрывается постепенно. Находясь еще на нижних ступенях, неожиданно ощущаешь огромные ее размеры.  Высоко над головой мы видим многоцветную роспись: в голубом небе, среди облаков, над вершинами гор парят фигуры богов. Это огромный плафон (картина на потолке работы художника Ф. Градицци) с изображением богов на горе Олимп.

Здесь сразу ощущаешь простор, обилие воздуха и света. Кажется, что он проникает отовсюду — не только из больших окон, но и со сто­роны глухих стен, где зеркала отражают его лучи, создавая иллюзию большей освещенности. Поднимаясь по боковым маршам, любуешься скульптурами возле окон и зеркал, стройными пилястрами, затейли­выми завитками позолоченных узоров лепки. И, наконец, с боковых площадок, подобно заключительному аккорду, открывается взору еще более величественное зрелище: гигантская колоннада из десяти моно­литных серых колонн сердобольского гранита поддерживает полукруг­лые своды потолка, украшенные лепкой, позолотой и кариатидами.

После пожара 1837 г. начались огромные работы по восстанов­лению дворца, в которых участвовало до восьми тысяч рабочих. Архи­тектор В. П. Стасов, осуществлявший общее руководство строительст­вом, постарался вернуть былой облик не только наружным фасадам здания, но и ряду интерьеров. Он во многом сохранил характер убран­ства Главной лестницы, внеся, однако, определенные коррективы с уче­том требований и вкусов своего времени. Так, до пожара колонны и стены лестницы были покрыты розовым искусственным мрамором (стукко). Стасов же устанавливает гранитные колонны, применение которых для украшения интерьеров явилось одним из его новшеств. Он прибегает и к иному цветовому решению: серый цвет колонн сер­добольского гранита сочетается с белым тоном стен. Взамен погибшего плафона был помещен новый. Позолоченную резьбу по дереву заменила золоченая лепка. Были внесены и другие изменения, но общий парадный и торжественный характер лестницы был сохранен. Во времена Растрелли ее именовали Посольской. Гости из-за рубежа и послы иностран­ных держав поднимались по ее ступеням. И уже на лестнице, при входе во дворец, они могли представить себе богатство и могущество страны, с которой им предстояло иметь дело. Недаром сам Растрелли писал о том, что он строил Зимний дворец «для одной славы всерос­сийской». Позднее лестница получила название Иорданской, так как по ней проходила, направляясь к Неве, царская семья во время празднования крещения, первое же крещение, согласно церковной легенде, происходило на реке Иордан.

Величие и подлинный размах, присущие этому творению Растрелли, вдохновляли позже и других архитекторов, которые вслед за ним оформляли многочисленные залы дворца. Но прежде чем направиться в эти парадные залы, ставшие музейными помещениями сравнительно недавно, познакомимся со старыми зданиями музея, пройдем туда, где еще во второй половине XVIII в. начали складываться первые его коллекции.

Поднявшись на верхнюю площадку лестницы, проходим в двери налево и через Фельдмаршальский зал направляемся в коридор, укра­шенный ткаными коврами-шпалерами работы западноевропейских мастеров XVI—XVIII вв.

Другая дверь, расположенная в центре, против лестницы, ведет в Аванзал, с которого до пожара начиналась анфилада парадных по­мещений, расположенных вдоль набережной Невы. Зал оформлен архи­тектором Стасовым; на потолке его плафон «Жертвоприношение Ифигении».

Фельдмаршальский зал был отделан в 1833 г. по проекту архи­тектора А. А. Монферрана, а после пожара фактически заново и в другом стиле декорирован Стасовым. Ранее здесь находи­лись портреты русских фельдмаршалов.

Затем по переходному коридорчику пройдем в Малый Эрмитаж — соседнее с Зимним дворцом здание. Это Павильонный зал, созданный в 1764—1775 гг. по проекту архитектора Ж.-Б. Валлена-Деламота павильон, который позднее был назван Малым Эрмитажем. Малый Эрмитаж, по сравнению с другими помещениями музея, невелик. Нахо­дящиеся рядом с ним два других здания в соответствии со временем их постройки стали называть Старым Эрмитажем и Новым Эрмитажем.

Первоначально во втором этаже этого здания находилось несколько помещений, в одном из которых располагался застекленный зимний сад. Здесь росли деревья, были устроены цветники, летали птицы.

В 1856 г. архитектор А. П. Штакеншнейдер на месте зимнего сада и соседних с ним помещений создает большой Павильонный зал. Штакеншнейдер — эклектик, неслучайно он соче­тает в оформлении этого зала черты различных стилей: элементы маври­танского искусства, архитектуры Возрождения и античности. Несмотря на это, Павильонный зал кажется удивительно нарядным, просторным, пронизанным светом и воздухом. Дневной свет попадает в него че­рез окна, расположенные со всех четырех сторон. Стройные ряды белых мраморных колонн в цент­ре зала поддерживают легкую, изящную гале­рею, сообщающуюся с хо­рами. Сверкают, перели­ваясь разноцветными ог­нями, двадцать восемь хрустальных люстр. Мер­но, капля за каплей, па­дает вода с четырех «фон­танов слез», украшающих стены. Привлекает внима­ние вмонтированная в пол мозаика. Она создана в 1847—1851 гг. в Петер­бургской Академии худо­жеств мастерами В. Е. Раевым, И. С. Шаповало­вым, С. Ф. Федоровым, Е. Г. Солнцевым и повто­ряет (в наполовину умень­шенном масштабе и с не­которыми изменениями) мозаичные изображения, найденные в 1780 г. при раскопках древних римских бань — терм императора Тита. В зале нахо­дятся также мозаичные столы работы итальянских и русских камнерезов.

Павильонный зал находится на втором этаже. Взгляните в окна, и вашему взору предстанет неожиданная картина: с одной стороны, далеко внизу — набе­режная Невы, а с другой — на уровне Павильонного зала — сад. Это одно из модных в XVIII в. сооружений, характерных для ряда двор­цовых комплексов, так называемый Висячий сад. В помещениях под Висячим садом находились царские конюшни и манеж. Позже в перестроенных залах разместили выставки музея.

Над каменными сводами, на которых покоится сад, поверх специаль­ной металлической прокладки был насыпан полутора-двухметровый слой грунта, посажены деревья и кустарники, устроены цветники, аллеи, небольшой фонтан, установлены скульптуры. Зимой здесь устраивали снежные горки для катания на санках, а летом для забавы выпускали из клеток павлинов, фазанов, голубей, белок и других зверюшек. О существовании Висячего сада в Петербурге многие даже не знали — ведь во дворец простых людей совсем не пускали, а с улицы сад не виден.

Галереи, находящиеся рядом с садом, постепенно заполнялись многочисленными картинами, скульптурой, а также другими ценными и редкими вещами, которые приобретались в различных странах послами и специальными агентами и привозились в Петербург для украшения Эрмитажа.

Так постепенно в XVIII в. формируются коллекции будущего музея. В 1764 г. у негоцианта Гоцковского в Берлине было куплено собрание картин (главным образом голландской и фламандской школ). Это поступление положило начало систематическому пополнению музея. Именно поэтому 1764 г. принято считать датой основания Эрмитажа как музея. В дальнейшем были приобретены большие коллекции графа Кобенцля (1768 г.), графа Брюля (1769 г.), собрание Кроза (1772 г.), лорда Уолполя (1779 г.), графа Бодуэна (1781 г.) и ряд других.

В Павильонном зале находится довольно любопытный экспо­нат —  часы «Павлин». Они созда­ны в Англии мастером Джемсом Коксом в XVIII в., в период, когда особенно увлекались дико­винными и необычными механиз­мами. В застекленной клетке расположены дуб и несколько фигу­рок птиц и белок. В центре этой группы находится павлин, кото­рый во время боя часов пово­рачивается, распуская пышный хвост, и двигает головой. «Ожи­вают» и его соседи — сова вертит головой и хлопает глазами, петух, широко открывая клюв, кукаре­кает. Для того чтобы определить время, смотрят на гриб, распо­ложенный около дерева. Внутри его шляпки вращались два диска (один над другим), а в прорези видне­лись начертанные на них цифры — обозначение часов и минут. Часы были куплены в 1780 г. Г. А. Потемкиным в подарок Екатерине II. В Эрмитаж они попали в 1797 г. и являются, таким образом, одним из самых ранних экспонатов музея.

В 1771—1787 гг. рядом с «Ламотовым павильоном» на набережной Невы архитектором Фельтеном было построено здание, получившее в дальнейшем название Старого Эрмитажа. А в середине XIX в. для размещения разросшихся коллекций создается специальное помещение музея — Новый Эрмитаж, в 1850 г. закон­ченный архитектором Н. Е. Ефимовым под руководством В. П. Стасова, по проекту Л. Кленце.

Для того чтобы начать осмотр этих зданий и расположенных в них выставок, следует спуститься по Советской лестнице и пройти в Двадца­тиколонный зал.

Советская лестница, построенная в середине XIX в. архитекто­ром Штакеншнейдером, получила свое название в связи с тем, что через ее подъезд проходили члены Государственного совета, направ­лявшиеся на заседания, происходившие под председательством царя. Лестница связывает три здания: переходным коридорчиком она сооб­щается с Малым Эрмитажем, с противоположной стороны — вдоль линии набережной располагается Старый Эрмитаж (здесь, во втором этаже, помещается выставка итальянского искусства), двери в центре (против окон) ведут в залы выставки голландского искусства, находящиеся в здании Нового Эрмитажа. Плафон на Советской лестнице — работа французского художника Ф. Дуайена (XVIII в.) — «Добродетели пред­ставляют Минерве русских юношей».

На площадке второго этажа Советской лест­ницы стоит большая малахитовая ваза, испол­ненная на Екатеринбургской фабрике в 1843 г. в технике «русской мозаики» (тонкие пластинки камня, искусно составленные вместе так, что образуется красивый узор, наклеиваются на основу с помощью специальной мастики). Чудесные произведения камнерезного искусства, созданные на этой уральской фабрике, а также на Петергофской (самой старой в России, возникшей при Петре I) и алтайской Колыванской фабриках, украшают многие залы и лестницы Эрмитажа — крупнейшей сокровищницы русского цветного камня.

Широко использовался камень и в оформлении самих залов. Так, в Двадцатиколонном зале, где расположена выставка италийских ваз, колонны созданы мастерами Петергофской гранильной фабрики из серого сердобольского гранита. Весь пол в этом зале выложен мозаикой, составленной из нескольких сот тысяч кусков камня.

Одним из самых замечательных творений русских камнерезов прошлого является знамени­тая Колыванская ваза. Созданная из красивого камня — ревневской яшмы, —  она поражает своими размерами, красотой формы и совершенством обработки материала. Высота вазы более двух с поло­виной метров, большой диаметр чаши — пять метров, малый — свыше трех. При весе в девятнадцать тонн (это самая тяжелая в мире ваза, выполненная из твердого камня), она не выглядит громоздкой. Тонкая ножка, удли­ненная овальная форма чаши, расчлененной с боков и снизу радиально расходящимися «ложками», соразмерность частей придают ей изяще­ство и легкость. Ваза изготовлена из глыбы камня, которую в тече­ние двух лет обрабатывали на месте находки, а затем тысяча рабочих доставила ее за пятьдесят верст на Колыванскую фабрику, прорубая для этого дороги в лесах и создавая переправы через реки. Непосред­ственно над выполнением самой вазы, создававшейся по проекту архи­тектора А. И. Мельникова, мастера Колыванской гранильной фабрики трудились в течение двенадцати лет, закончив работу к 1843 г. В Петербург ее доставили с большим трудом, в разобранном виде (ваза состоит из пяти частей, причем основная из них — чаша — монолитна). До Урала вазу везли на специальной телеге, в которую впрягали от ста двадцати до ста шестидесяти лошадей. А далее по Чусовой, Каме, Волге, Шексне и Мариинской системе переправили на барже до места выгрузки на набережной Невы. После предварительного укрепления фундамента семьсот семьдесят рабочих установили ее в зале Эрмитажа, где она находится и в настоящее время.

В Эрмитаже есть отделы первобытной культуры, античного мира, культуры народов Востока, нумизматики, западноевропейского искусства, научно-просветительский, реставрационный и истории русской культуры.

Экспозиция музея занимает свыше 350 залов. В год сюда приходит 3,5 млн. человек.

Отдел истории русской культуры создан в Эрмитаже сравнительно недавно, в 1941 г. Однако многие памятники, входящие в состав его собрания, находились здесь с давних пор. Это около 230 тысяч экспонатов, составляющих ныне фонды отдела.

В собрании памятников русской культуры значительное место занимают разнообразные по харак­теру произведения прикладного искусства работы выдающихся изобре­тателей, народных мастеров.

В XVIII — начале XIX в. подлинного расцвета достигает одно из древнейших ремесел России — искусство художественной резьбы по кости. Основными центрами его распространения становятся Архангельск, Холмогоры и прилегающие к ним районы, а также Москва и Петербург.

В зале разнообразные предметы: шкатулки, ларцы-теремки, вазы, скульптурные группы, пластины-портреты, гребни, игольники и др., искусно выполненные резчиками по кости. Имена их создателей чаще всего неизвестны. А между тем среди резчиков были подлинные виртуозы своего дела.

Одним из таких мастеров был О. Х. Дудин. Выходец из крестьянской семьи, уроженец Двин­ского уезда Архангельской губернии, в зрелый период своего твор­чества он работал в Петербурге.

В 70-е годы XVIII века Дудин создает две резные кружки с рельефными портретами русских царей и князей. Одна из них, выпол­ненная в 1774—1775 гг., находится в Эрмитажа. 58 портретов (от Рюрика до Екатерины II) располагаются на ней четырьмя рядами в изящных витиеватых рамках на фоне тонкого, как кружево, прорезного узора. Центральное место занимает рельефный портрет Екатерины II. Портретами украшена также полусферическая поверхность крышки, увенчанной объемными изображениями короны и державы. Воспроизводя черты лица портретируемых, Дудин руковод­ствовался их изображениями на ме­далях. Но при этом резчик отнюдь не копировал.  Он великолепно учи­тывал специфику материала, в ко­тором работал, а также место дан­ного изображения в общей компози­ции. Красота кости, своеобразие ее белой поверхности, изящество про­резных кружевных узоров подчерк­нуты темным сплошным фоном осно­вы кружки, изготовленной из рога.

Выдающимся мастером, принад­лежавшим к следующему поколе­нию резчиков по кости, был Н. С. Верещагин. Подобно большинству мастеров северных районов, зани­мавшихся резьбой в свободное от основной работы время, он долгое время сочетал любимое занятие со службой чиновника городской поч­товой таможни Архангельска

В Эрмитаже хранятся две пары ваз, созданные Верещагиным. Одна пара, выполненная в

1798 г. в наиболее сложной технике сквозной резьбы, поражает не только виртуозностью обработки мате­риала, красотой форм и соразмерностью частей, но и своими разме­рами. Высота этих ваз восемьдесят четыре сантиметра. Это самые большие из известных в настоящее время изделий, выполненных в данной технике из моржовой кости.

Мастер умело сочетает разнообразные формы тулово вазы в виде усеченного конуса, тонкая изящная ножка и верхняя куполообразная часть с возвышением, увенчанным крохотным воспроиз­ведением конного памятника Петру I (скульптура Фальконе),— воспри­нимаются как единое целое. Наряду с тончайшим кружевом резьбы, Верещагин вертикальными полосами, напоминающими ряды плотно составленных костяных шариков, намечает линии, которые выявляют конструкцию вазы, придают ей стройность Мастер акцентирует цент­ральную часть тулова, помещая здесь наиболее массивные украшения (медальон с фигурой орла, гирлянда).

Небезынтересна и история этих ваз. Предназначенные в числе прочих ценных вещей в качестве подарка японскому императору, они были отправ­лены в 1803 г. на корабле экспедиции И Ф Крузенштер­на, но ввиду отказа Японии установить дипломатические и торговые отношения с евро­пейскими державами эти вещи так и не были вручены. Совер­шив на корабле Крузенштерна первое в истории русского мореплавания кругосветное пу­тешествие, они снова попали в Петербург и в 1806 г. были водворены на прежнее место в Эрмитаж

На портрете Кулибина, хранящемся в Эрми­таже (работа художника П. П. Веденецкого), рядом с изобретателем изображены уникаль­ные часы «яичной фигуры», которые находятся тут же в соседней витрине. Сама идея создать диковинные часы, превосходящие все виденные ранее образцы, пришла Кулибину в 1764 г. Но лишь после того, как один из купцов предоставил необходимые средства, мастер смог приступить к осуществлению своего замысла. Он трудился в течение нескольких лет и закончил работы в 1769 г.

По размеру часы не больше гусиного яйца. Их корпус с много­численными узорами сделан из позолоченного серебра. Внутри него скрыт сложнейший механизм, состоящий из нескольких сот деталей. На корпусе имеется кольцо, за которое часы можно подвесить, а с про­тивоположной стороны — стекло и под ним циферблат и стрелки. Но часы не только указывают время. Каждые четверть, полчаса и час слышен музыкальный бой. А в полдень механизм ежедневно исполняет мелодию из торжественной кантаты, сочиненной Кулибиным в честь Ека­терины II.

Каждый час в небольшом окошеч­ке, расположенном сбоку, открывается дверца и в крошечном чертоге, словно на подмостках театра, разыгрывается сцена «Воскресение Христа». В ней действуют крохотные, отлитые из зо­лота и серебра фигурки воинов, анге­лов, жен-мироносиц. Действие сопро­вождается музыкой, причем до 12 ча­сов дня — одной мелодией, а после полудня — другой. Сложнейший меха­низм этих удивительных часов до сих пор остается исправным.

В том же зале обращают на себя внимание небольшие металлические дрожки, снабженные инструментом, отсчитывающим пройден­ные версты, и небольшим органчиком, исполнявшим во время движе­ния дрожек мелодии. Создатель этих дрожек — талантливый изобре­татель Е. Г. Кузнецов — крепостной мастер Нижнетагильского завода Демидовых. Тут же на дрожках его портрет, написанный крепостным мастером Сидором Дубасниковым прямо на металлической доске под органом.

Портрет этот плохо сохранился, но и в таком виде интересен как одно из не­многих изображений талантливых крепостных мастеров-умельцев.

В одной из витрин зала можно видеть изделия из первого рус­ского фарфора, создателем кото­рого был друг Ломоносова, талантливый ученый-химик Д. И. Виноградов.

В то время рецепт производ­ства китайского, а также евро­пейского, мейсенского, фарфора еще не был широко известен, так как его держали в секрете. На учрежденной в 40-е гг. XVIII в. в Петербурге «порцелиновой мануфактуре» подвизал­ся иностранец-шарлатан К. Гунгер, который так и не сумел по­лучить фарфор и был с позором изгнан. Трудная задача создания отечественного фарфорового про­изводства была возложена на Виноградова. В 1747 г. он получает первые фарфоровые изде­лия. Мы можем увидеть табакерку (1752 г.), украшенную позолотой и изображением забавной сценки с собаками, любующимися своим отражением в зеркале, а также чашечку (1749 г.) с рельефными листьями и гроздьями винограда. Они сделаны на императорском фар­форовом заводе в Петербурге из отечественного сырья по технологии, разработанной Виноградовым.

Интересна мозаика мастерской Ломоносова. Пять мозаичных картин (портреты Петра I, М. И. Воронцова, П. И. Шу­валова и два изображения апостолов) выполнены из цветного непрозрачного стекла — смальты, выплавленной на специальной мозаичной фаб­рике в местечке Усть-Рудица Петербургской губернии. Ломоносов, проведя пред­варительно многочисленные лабораторные опыты, начи­ная с 1753—1754 гг. нала­дил производство смальты и создал ряд крупных произ­ведений (в частности, изве­стную мозаичную картину «Полтавская битва»).

Среди мозаик, хранящих­ся в Эрмитаже, наибольший интерес представляет портрет Петра I собственноруч­ной работы Ломоносова. Он исполнен в монументально-декоративной живописной манере из великолепных по глубине и интенсивности цвета смальт. Искусно воспроизводит Ло­моносов в сложной технике мозаики объемы, световые эффекты.

Парадные залы Зимнего дворца, созданные несколькими поко­лениями талантливых русских мастеров, сами по себе являются заме­чательными памятниками русской культуры.  Малахитовый зал создан в 1839 г. архитектором А. П. Брюлловым совместно с его учениками А. М. Горностаевым, А. Н. Львовым и др. Зал декорирован уральским малахитом. Восемь колонн и столько же пилястр, два камина, торшеры, а также ряд столиков, ваз и вещей, находящихся здесь и дополняющих убранство помещения, украшены малахитом в технике «русской мозаики». Всего на оформление зала пошло свыше 130 пудов малахита. Широкое применение нашла здесь и позолота. Ею покрыты бронзовые капители и базы колонн, украшения каминов, обрамление зеркал, рельефные узоры из папье-маше, занимающие большую часть потолка, двери резного дерева и т. д.

Своеобразное и эффектное сочетание двух материалов — ярко-зеленого малахита и сверкающего золота — определяет парадное звучание и ма­жорный тон интерьера. Это впечатление дополняют великолепнейший, составленный из девяти различных пород дерева паркет и созданные специально для этого зала кресла, обитые интенсивным по цвету мали­новым шелком.

Малахитовый зал интересен не только как памятник русской архи­тектуры и камнерезного мастерства.

С начала июля 1917 г., когда Зимний дворец превращается в резиденцию Временного правительства, заседания каби­нета министров происходят в Малахитовом зале. Здесь же министров и арестовывают.

Бывший Концертный зал создан по проекту архитектора В. П. Стасова в конце 30-х годов XIX в. Его украшают статуи муз. Из былого убранства здесь сохранились торшеры, в которых зажигались свечи, и небольшие стулья, обитые оранжевой тканью, со спинками в виде лиры.

Здесь находится выставка русских серебряных изде­лий. В витринах хранятся серебряные блюда и кубки, подносы и туа­летные приборы, пуговицы и табакерки, изготовленные в XVII—XX вв. многими талантливыми мастерами Москвы, Петербурга, Великого Устюга, Костромы и Тобольска.

Выдающимся памятником воинской славы Рос­сии, призванным увековечить победу над пол­чищами Наполеона, одержанную в Отечественной войне 1812 г., и запечатлеть облик и имена руководителей русских войск является зна­менитая Военная галерея в Зимнем дворце, находящаяся слева от Гер­бового зала. Создание ее осуществлялось по проекту прославленного русского зодчего К. И. Росси и было завершено к 1826 г. Однако многие из находящихся в галерее портретов генералов поме­щены здесь несколько позднее. Лишь к 1829 г. огромная, продол­жавшаяся десять лет, работа по созданию трехсот тридцати двух портре­тов была в основном закончена. Почти весь этот гигантский труд был выполнен приехавшим в Россию по приглашению Александра I известным английским живописцем Дж. Доу и русскими худож­никами А. В. Поляковым и В. А. Голике. Лишь три огромных конных портрета в торцовой части галереи, написанные в парадной, холодной манере, выполнены были другими живописцами: портрет Александра I и прусского короля Фридриха Виль­гельма III — художником Ф. Крюгером, а портрет другого союзника в военных операциях 1813—1814 годов — австрийского импе­ратора Франца I — художником П. Крафтом.

Во время пожара Зимнего дворца 1837 г. солдаты гвардейских полков, рискуя жизнью, спасли из огня все картины. Стасов, работавший над восстановлением парадных залов дворца, вернул гале­рее ее прежний вид.

В 1949 г. в галерее была помещена мраморная доска с фраг­ментом стихотворения А. С. Пушкина «Полководец». Известно, что Пушкин не раз бывал в галерее и восторгался ею.

У русского царя в чертогах есть палата:

Она не золотом, не бархатом богата;

Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;

Но сверху донизу, во всю длину, кругом,

Своею кистию свободной и широкой

Ее разрисовал художник быстроокой.

Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,

Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,

Ни плясок, ни охот, — а все плащи, да шпаги,

Да лица, полные воинственной огваги.

Толпою тесною художник поместил

Сюда начальников народных наших сил,

Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью Двенадцатого года.

Нередко медленно меж ими я брожу

И на знакомые их образы гляжу,

И, мнится, слышу их воинственные клики...

По праву на почетном месте находится в галерее портрет главно­командующего русской армией М. И. Голенищева-Кутузова. Дж. Доу изобразил его на фоне снеж­ных равнин, по которым русские части преследуют полчища интервен­тов. Выразительно переданы монументальность и спокойствие фигуры полководца и уверенный жест его руки, как бы приказывающий войскам продолжать изгнание врага.

На видном месте в центральной части галереи расположены порт­реты Барклая-де Толли, Багратиона, Дениса Давыдова, Сеславина, Ермолова и других замечательных полковод­цев, героев войны. Этим изображениям свойствен­на не только правдивость в передаче портретных черт, но и особая героиче­ская приподнятость, ро­мантический дух, ха­рактерный для настроений периода, когда решалась судьба России.

Есть в галерее и 13 пустых, затяну­тых зеленым шелком ра­мок, на которых написаны имена и воинские звания героев. Это имена тех, кто погиб на войне или умер к моменту, когда писались портреты и чей облик невозможно было воспроизвести.

С Военной галереей соседствует огромный Георгиевский (бывший Большой тронный) зал.

Он оформлен с исключительным богатством и одновременно вели­чавой торжественностью, в соответствии с высоким его назначением — места официальных приемов и церемоний. Простотой и строгостью отличается форма зала. Эффектно, но при этом лаконично цветовое решение с сочетанием всего лишь двух тонов: белого (каррарский мра­мор на стенах и в монолитах сорока восьми колонн) и золотого (восемнадцать тысяч деталей из позо­лоченной, прочеканенной литой бронзы, примененных в оформлении зала). Стройные ряды сдвоенных колонн с расположенными против них в простенках между окнами пилястрами несут на себе балкон, который опоясывает зал, прерываясь лишь в центре, где на стене над бывшим тронным местом располагается большой рельеф «Георгий Победоносец, поражающий копьем дракона». Скульптура эта, символизирующая могу­щество России, была создана по рисунку Стасова итальянским скульптором Франческо дель Неро. Великолепен паркет зала, в кото­ром применено шестнадцать пород дерева.

В Эрмитаже много интересного, обо всем рассказать здесь невозможно. Ведь во дворце представлена культура всего мира.