Они растут в самых разных климатических поясах мира, сильно отличаясь друг от друга, делясь на множество родов и видов. Большинство из них (около 90% всех видов) – обитатели тропиков, но и в Европе к началу XX в. их насчитывали до 25 родов. Да что там говорить, даже у нас в России, стране далеко не тропической, описано почти 135 представителей этого семейства. Они вообще хорошо приспособились к различным условиям: их можно увидеть и на морском берегу в соленых брызгах прибоя, и в душных и влажных тропических джунглях, и в туманных хлябях средней полосы, и в лесах Средней Европы, и в африканских саваннах, и в горах почти на уровне снегов. Пожалуй, только пустыни да районы вечной мерзлоты остались ими не освоены: нет их ни в Сахаре, ни в Антарктиде, ни на Аляске.

Когда-то очень давно древние греки, встретив их на юге Европы, на азиатском и африканском побережьях Средиземного моря, назвали их «орхис» (что в переводе означает «яичко») – откуда и произошло более позднее название «орхидеи».

С давних времен орхидеи считаются символом изысканности и утонченности, эмблемой любви, роскоши, духовного совершенства и даже многодетности. Они были воспеты поэтами Китая еще в третьем тысячелетии до н.э.

Красота растений внушала людям мысль о том, что столь изящные создания не могут просто радовать глаз, они должны еще и лечить, по крайней мере, врачи древности считали их лекарственными. Самым известным и широко используемым еще с III в. до н.э. и до наших дней был и остается салеп, который входит в состав афрозидиатических снадобий, сборов для лечения желудка, обладает общеукрепляющим действием. Его готовят из клубеньков многих наземных орхидей (в основном, орхисов и офрисов). В дореволюционной России салеп заготавливали возами и пудами, но сейчас только в Турции ведется его заготовка в промышленных масштабах, а в других странах растения взяты под охрану.

В традиционной арабской медицине существует несколько рецептов укрепляющих средств. Одно из них готовят так: корневые бульбы орхидей вымачивают в воде, сушат на солнце, толкут в порошок, который заваривают в кипятке, и в этот кипящий отвар вливают мед и молоко, охлаждают и пьют порциями, по назначению врача.

Использовать орхидеи для приготовления лекарств пытались и жители других континентов, всюду, где во влажных тропических лесах росли эти цветы. На островах Молуккского архипелага, где свирепствовала проказа, местные туземцы в прежние времена из семян орхидей Grammatophyllum speciosum готовили бальзам «Elisir-d-Amore», которым пытались лечить ужасную болезнь. В Европе из дремлика широколистного (Epipactis latifolia) делали мазь от подагры, а из желтого венериного башмачка (Сypripedium pubescens) – успокаивающие капли. Однако позднее в лабораторных опытах, проведенных фармакологическими компаниями, было показано, что никаких целебных веществ, которые могли бы влиять на те недуги, которые ими пытались лечить, в этих растениях не содержится. Наоборот, при тщательных лабораторных исследованиях выяснилось, что в некоторых орхидеях, таких как Сatasetum, растущих в джунглях Голландской Гвианы, содержится сильнейший токсин. Ядовитый сок, добываемый из этих цветов, местные племена использовали для отравления наконечников стрел.

Но есть вид орхидеи, название которого покажется знакомым любому: Vanilla planifolia – именно его специально обработанные и высушенные плоды и есть те самые палочки ванили, которую в старых кулинарных книгах предлагалось использовать как пряность, теперь замененную синтезированным ванилином. Родина этого растения – восточная Мексика, но оно отлично прижилось и на Антильских островах, в Бразилии, на островах Бурбон, Святого Маврикия, Мадагаскаре, Яве и Цейлоне. Вызревшие плоды собирают, ферментируют, сушат и толкут в пыль. Плоды делятся по сортам, и самыми ценными считаются те, что покрыты кристалликами ванилина – они топорщатся в виде белых игл или шипов размером до 3 мм.

Всерьез европейские ботаники стали изучать орхидеи лишь в начале XVIII в., и к рубежу XIX и XX столетий подробно были описаны около 6 тыс. видов этих растений. Изучение орхидей шло параллельно с расширением знаний человека о планете, и географические открытия дальних экспедиций приносили все новые и новые сведения о них, хотя частенько ученые с сомнением качали головами, слушая рассказы путешественников.

Дело в том, что все виды орхидей, живущие в умеренном климате Европы, – растения травянистые, наземные, растут исключительно летом, а к приходу зимы от них остаются только подземные запасающие органы – клубеньки или корневища. Об орхидеях же, росших в тропических лесах Азии, Америки и Африки, рассказывали как о растениях с длинными ветвистыми «стеблями» и многочисленными воздушными корнями. С их помощью будто бы орхидеи цепляются за стволы растущих и мертвых деревьев и гниющие пни, добывая питательные вещества прямо из влажной атмосферы тропического леса. Попадались и целые «висячие сады» – достаточно тяжеловесные скопления орхидей и растений из других семейств. Путешественникам долго не верили, считая, что те привирают для пущего эффекта, рассказывая о столь необыкновенных цветах. Из всех серьезных ученых только К.Линней принял эти рассказы на веру и даже назвал эти невиданные растения специальным словом Epidendrum – т.е. «на деревьях». Позже их стали называть «эпифиты» – дерево им служит только опорой, к которой они крепятся, стараясь подобраться поближе к солнечным лучам. Некоторые эпифитные орхидеи, подобно той же Vanilla planifolia или Epidendron radicans, стремясь к солнцу, взбираются по стволу деревьев, подобно плющу, свешивая вниз длинные, серебристо-прозрачные пряди воздушных корней.

Эти воздушные корни сильно отличаются от корней обычных наземных растений. Они очень толстые, цилиндрические или плоские и покрыты эпидермальной тканью, клетки которой нарастают перпендикулярно оси корня. Так что как только корень соприкасается с корой дерева-хозяина, эти клетки начинают расти и заполнять ее полости – орхидея все плотнее прилегает к опоре.

Растущие кончики корней гладкие, изумрудно-зеленого или оранжево-красного цвета и способны поглощать воду и минеральные вещества. Остальная часть корня покрыта специальной губчатой тканью, свойственной только семейству орхидных, – веламеном. Он придает сухим корням белый или металлически-серебристый цвет, способен запасать воду и позволяет свету проникать к корням.

При намокании корни нередко становятся зелеными, так как на их поверхности со временем поселяются водоросли, а у некоторых видов, например фаленопсисов, присутствует хлорофилл. Подобно губке, веламен впитывает падающую и стекающую по ветвям и стволу деревьев дождевую воду и способен поглощать влагу даже из туманов и измороси. Быстро просыхая после дождя, веламен препятствует дальнейшему испарению влаги. Благодаря толщине и большой суммарной длине корни служат растению вместительным резервуаром для воды.

Конечно, воду, попадающую к корням орхидей, нельзя считать такой уж кристально чистой. В трещинах и складках древесной коры, в дуплах и развилках ветвей накапливаются оседающая из воздуха пыль, растительные остатки, птичий помет, поселяются  микроорганизмы, водоросли, грибы и лишайники, разлагающие кору и выделяющие минеральные и органические вещества. Так что это скорее питательный раствор, в котором содержатся белки, аминокислоты, даже сахара и витамины.

Некоторые орхидеи сами создают себе запасы питательных веществ: отрастающие вертикально вверх боковые ответвления корней образуют вокруг растения-хозяина подобие корзины, где накапливается падающий сверху мусор, который, разлагаясь, становится постоянным источником питания.

Для выживания в период засухи многие орхидеи обзавелись утолщенными стеблями – псевдобульбами. Форма псевдобульб весьма разнообразна: шаровидные, яйцевидные, цилиндрические, могут напоминать связку сосисок, огурец, веретено. Также различаются и размеры: бывают, например, с голову младенца, как у Peristeria elata, или достигают 2–3 м, как у грамматофиллума прекрасного – крупнейшей орхидеи в мире, а могут быть и очень маленькими, меньше горошины, как у орхидеи Bulbophyllum minutissimum из Австралии. Поверхность псевдобульб гладкая, с продольными или поперечными бороздками, иногда сморщенная, а у шомбургкий (Schomburgkia) псевдобульбы вообще полые и служат пристанищем для  симбионтных муравьев. Псевдобульбы сохраняются на растении в течение нескольких лет, участвуют в фотосинтезе и служат кладовой для воды и питательных веществ.

Листья у орхидей, как правило, ремневидные, овальные или эллиптические, а их строение зависит от местообитания  каждого конкретного вида. У растений из влажных затененных лесов листья тонкие и пониклые, плохо переносящие сухость воздуха и прямые солнечные лучи, а у растущих в сухих и открытых солнцу местах – мясистые, жесткие, покрытые толстой кожицей (их ткани способны запасать воду). У некоторых орхидей листья очень декоративны: украшены серебристыми проблесками, темными крапинами или мраморным узором. Есть виды, ежегодно сбрасывающие листья, но у большинства они сохраняются в течение нескольких лет.

Стоит упомянуть здесь и об особенном способе фотосинтеза, развившемся у ряда эпифитных орхидей, позволяющем максимально сократить потери влаги от испарения. Днем, под палящим солнцем, в условиях дефицита влаги устьица у растений остаются закрытыми, а ночью, когда влажность воздуха повышается, устьица открываются и поглощают углекислый газ. Орхидеям это вдвойне выгодно, так как в тропическом лесу концентрация углекислого газа в воздухе резко повышается ночью за счет дыхания окружающей растительности, днем же, наоборот, наблюдается его дефицит.

Эпифитные орхидеи поселяются не только на деревьях, но и на других опорах – столбах, скалах, валунах (тогда их называют литофитами).

По характеру роста орхидеи делятся на две группы: моноподиальные и симподиальные. Впервые такое деление было предложено немецким ботаником Пфитцером в конце XIX в. Моноподиальные орхидеи эволюционно старше. Они имеют только одну точку роста. Развитие такой орхидеи начинается с верхушки побега, на которой поочередно растут листья. В пазухах листьев закладываются почки, из которых развиваются либо цветоносы (боковые), либо воздушные корни. Среди этих орхидей можно встретить крупные, густооблиственные растения (ванды) или приземистые, не выше 10 см в длину (фаленопсисы). Побеги удлиняются в течение нескольких лет, постепенно в нижней части одревесневают, теряют листву и отмирают.

Симподиальный тип роста возник позднее и не встречается в других растительных семействах. Побеги таких орхидей – это корневища с короткими или длинными междоузлиями. Раз в год верхушечная почка корневища дает побег, у которого есть собственные корни и листья. Когда закончится период роста и побег окончательно сформируется, корневище продолжит свой рост за счет боковых почек, сформировавшихся рядом с верхушечной. Обычно у растения есть сразу несколько боковых почек, на случай если «основной» почке не удастся прорасти. Через несколько лет старый участок корневища отмирает, а на месте разделения образуются два отдельных растения. Соцветие у симподиальных орхидей бывает как верхушечным (каттлея), так и боковым (дендробиум).

Корневище у орхидей обычно называют ризомой. Она может быть редуцированной, почти неразличимой, как у многих дендробиумов и онцидиумов; а может – хорошо различимой и утолщенной, как у каттлей и леллий, или удлиненной (до 10 см и бо-
лее) – у бульбофиллюмов и целогин.

По разнообразию цветков с орхидными не сравнится никакое другое семейство растений. Но, несмотря на кажущуюся непохожесть, цветки орхидей построены по удивительно простой схеме. Три листочка внешнего круга (чашелистики), называемые сепалиями, служат для защиты цветка и составляют внешние стенки бутонов. Первоначально они зеленые и лишь с приближением цветения приобретают окончательную окраску. Два листочка внутреннего круга (лепестки) одинаковы по форме, размерам и окраске, их называют петалиями. Третий листочек внутреннего круга трансформировался в специальное образование – лабеллум, или губу. Он стал заметно шире и ярче и является самым эффектным элементом цветка. Губа привлекает опылителей и служит для них посадочной площадкой. У башмачков (рода циприпедиум, фрагмипедиум и пафиопедилум) губа трансформировалась в полую «туфельку». У многих орхидей в основании губы есть шпорец, наполненный нектаром. В бутоне губа выглядит как срединный верхний лепесток, но на последних стадиях развития, прямо перед раскрытием цветка, у большинства орхидных происходит так называемая ресупинация – поворот завязи вдоль продольной оси. Весь цветок разворачивается на 180°, и губа оказывается в нижней части цветка. Первоначально у орхидей было 6 тычинок, но в ходе эволюции их количество редуцировалось до 1 (у большинства видов), реже до 2 (например, у циприпедиумов). Тычинки объединены с пестиком в единую структуру – колонку. Рыльце пестика находится наверху колонки и имеет вид ямки, часто с клейкой поверхностью, чтобы облегчить прилипание пыльцы. Пыльца в пыльнике склеена в булавовидные образования – поллинии, что также является характерной особенностью семейства орхидных.

Размер цветков различен: от микроскопических (1–2 мм) до нескольких десятков сантиметров. В окраске цветков встречаются практически все цвета радуги. Наиболее редок черный цвет. Зачастую губа и лепестки покрыты самыми причудливыми рисунками из точек, полос и пятен.

Форма цветков во многом определяет экзотичность внешнего облика орхидей. Часто их можно сравнить с мотыльком или бабочкой, туфелькой или башмачком, пауком, пчелкой, мухой и т.д. Цветки бывают одиночными или собранными в соцветия. В простых или ветвящихся кистях насчитывают от нескольких до сотен цветков. Соцветия некоторых видов достигают в длину нескольких метров.

Люди восхищаются красотой цветущих орхидей, но ведь у цветка есть вполне определенная роль – размножение. Опыляемый цветок должен получить пыльцу (и лучше бы принадлежащую другому растению), а для этого у орхидей есть множество хитроумных приманок и приспособлений для насекомых-опылителей.

Обычно насекомое, сев на губу и пробираясь к источнику нектара, расположенному под колонкой, задевает головой или спинкой за липкую часть поллиния, который накрепко прикрепляется к нему. Когда насекомое летит, ножка поллиния подсыхает, и он наклоняется вперед. При посадке на цветок другого растения насекомое неминуемо трется спиной о нижнюю поверхность колонки и попадает поллинием в липкую жижу стигмы (рыльце), где пыльца и застревает. Насекомое при этом получает новую порцию поллиниев и улетает дальше. Попавший в стигму поллиний стимулирует разрастание окружающих тканей, и она как бы смыкается вокруг пыльцевых зерен, создавая идеальные условия для их прорастания. Пыльцевая трубка должна соединиться с яйцеклеткой, чтобы произошло оплодотворение. Но у орхидей яйцеклетки начинают формироваться только после того, как пыльца попадет на рыльце и пыльцевые трубки прорастут в завязь, поэтому между опылением и оплодотворением может пройти до 280 дней! Затем крошечная завязь раздувается, увеличиваясь в размере в несколько раз, и превращается в трехгранную или шестигранную коробочку. После созревания семян оболочка плода желтеет, створки раскрываются, и высыпавшиеся семена разносятся ветром.

В описанном выше процессе очень важно соотношение размеров насекомого и частей цветка, поэтому каждый вид орхидей может быть опылен только определенными видами насекомых. Например, некоторые орхидеи имеют длинные шпорцы, секретирующие нектар в самом конце, так что дотянуться до него могут только насекомые с хоботком определенной длины. Классическим примером этого является мадагаскарская орхидея Angraecum sesquipedale, цветки которой достигают 15 см в диаметре при длине шпорца до 30 см.

Чарльз Дарвин много лет специально изучал механизмы опыления у орхидных и написал об этом в 1872 г. книгу «О различных приспособлениях, посредством которых Британские и заморские орхидеи опыляются насекомыми». Заинтересовавшись цветком ангрекума, ученый предположил, что его должна опылять необычно большая и сильная бабочка с чрезвычайно длинным хоботком. Ею оказалась Xanthopan morgani, открытая на Мадагаскаре лишь много лет спустя.

У орхидей-башмачков с мешкообразной губой другой механизм опыления. Насекомое в поисках нектара садится на край губы и, поскользнувшись, проваливается внутрь. Стенки вокруг гладкие и крутые, и двигаться можно только в одном направлении – к колонке, где стенки более пологие (а у некоторых видов есть даже прозрачные «окошки»). Когда насекомое проползает в узком пространстве между колонкой и стенками, поллиний прилипает к его спинке, а посетив другой цветок, насекомое оставляет поллиний на стигмальной поверхности.

Некоторые орхидеи, например Coryanthes, вырабатывают одурманивающие вещества. Сев на цветок, насекомое пьет одурманивающий нектар, вырабатываемый специальными выростами, и проваливается в ловушку – наполненный жидкостью мешок. Чтобы выбраться из него, приходится протискиваться через небольшое отверстие, цепляя на спинку поллинии.

Орхидеи рода Catasetum просто обстреливают гостей поллиниями. В их цветках доступ к нектару закрывают своеобразные выросты, которые служат спусковым крючком катапульты, нацеленной прямо на место посадки, только вместо камня здесь – поллиний. Задевая за вырост, насекомое приводит в действие скрытые пружины, и поллиний попадает прямо на его спинку или голову. Насекомое взлетает, но лететь ему недалеко, ведь на одном растении у катасетумов находятся и мужские и женские цветки.

В ходу у орхидей и обман. Так, одну из наземных европейских орхидей рода Ofrys посещают исключительно самцы земляных ос. Оказывается, губа орхидей очень похожа на самок этих видов ос. При весеннем массовом вылете ос сначала появляются самцы, а затем, через некоторое время, самки. Орхидеи раскрывают свои цветки точно к моменту вылета мужских особей. Хотя время их вылета непостоянно и год от года колеблется, растения загадочным образом определяют этот срок.

Однако как ни совершенны механизмы опыления, образование семенных коробочек происходит не столь уж часто, а исчезновение специфического опылителя вообще способно обречь вид на вымирание. И некоторые орхидеи перешли на самоопыление, хотя и не оптимальный вариант с точки зрения полноценности потомства, но все же лучше, чем ничего.

Итак, пыльца попала на рыльце и проросла. И вот через несколько месяцев, а у некоторых видов года через два, надувшаяся семенная коробочка лопнет вдоль по швам, и высыпавшиеся пылевидные семена подхватит ветер и разнесет по самым разным местам, иногда за много километров от «дома». Интересно, что уже через 55 лет после извержения в 1883 г. вулкана Кракатау, уничтожившего все живое, на острове было обнаружено 35 видов орхидей. Их семена были принесены ветрами с других островов, ближайший из которых находится на расстоянии 40 км. Еще более поразительно обнаружение единичных экземпляров наземных орхидей из Австралии на севере Новой Зеландии, в этом случае им пришлось преодолеть расстояние более чем в 2000 км.

Легкостью и летучестью семена орхидей обладают благодаря отсутствию запасов питательных веществ в семядолях. Поэтому прорастают они только в самых благоприятных условиях и, кроме того, при встрече со специальными микоризными грибами. Эти грибы, проникая внутрь семени, становятся своеобразной корневой системой, питающей молодые сеянцы. Став взрослыми, многие эпифитные тропические орхидеи уже не нуждаются в грибе, а наземные орхидеи умеренных широт остаются с ним в симбиозе. Крайней формой такого содружества являются подземные и сапрофитные виды, существующие на разложившихся органических остатках.

Прорастание семени орхидеи – событие редкое, и именно поэтому каждая коробочка содержит тысячи и тысячи семян. Если бы все они проросли, через несколько лет Земля была бы покрыта растущими друг на друге орхидеями.

Первое упоминание о выращивании тропических орхидей в Европе относится к двум растениям, которые культивировались в Голландии в конце XVII в. Однако принято считать, что первую тропическую орхидею Bletya purpurea привез в Англию купец Питер Коллинз в 1731 г., и год спустя она зацвела. За ней появились другие, и к 1789 г. в коллекции Королевского ботанического сада в Кью насчитывалось 15 видов эпифитных орхидей, а в 1813 г. – уже более 70. В XVIII в. Ливерпуль становится крупнейшим международным торговым портом. И именно в Ливерпульский ботанический сад в 1810 г. были привезены первые экземпляры орхидей из трибы Каттлеи, которые затем ежегодно цвели. Девять лет спустя они были определены как Epidendrum violaceum господином Лоддигезом, основавшим в 1812 г. первое в Европе орхидное хозяйство.

В начале XIX в. Европу и США охватывает орхидомания, подобная голландской тюльпаномании. Возникновение этой «эпидемии» связывают с появлением в Англии Cattleya labiata. История была довольно курьезной. Сборщик растений Вильям Свейсон для упаковки своих растений из Бразилии использовал некие тропические растения с прочными стеблями и жесткими листьями. Часть привезенных в Англию растений попала в коллекцию Вильяма Кэттли. Будучи знатоком своего дела, собиратель заинтересовался «упаковками» и весьма преуспел в их выращивании. В ноябре 1818 г. зацвели первые растения: огромные цветки с яркой трубкообразной губой вызвали настоящую сенсацию. Известный ученый Джон Линдли, которого считают отцом современной орхидологии, назвал ее в честь первого хозяина – Кэттли, а за наиболее выдающуюся часть цветка – лабиата (от лат. «губа»).

Цветение каттлеи послужило причиной возникновения моды на орхидеи. Орхидомания охватила всю состоятельную Европу, а затем и Америку. Иметь орхидеи, а еще лучше много орхидей, стало очень престижно и состоятельная знать соревновалась в размерах своих коллекций.

Несколько крупных лондонских фирм, торгующих орхидеями, каждый год снаряжали экспедиции охотников за цветами, в состав которых входили опытные ботаники и цветоводы. Главной удачей считалось открытие нового сорта – стоимость такой находки достигала десятков тысяч долларов, и потому отряды отчаянных сорвиголов и ученых-фанатиков лезли в глухие дебри амазонских джунглей, в погибельные болота Западной Африки, дикие местности Новой Гвинеи и Борнео, населенные людоедами, горя желанием найти цветок, расцветающий в трещинах коры гниющих деревьев. Их ждали ядовитые испарения, тучи насекомых, изнуряющая жара, ядовитые гады и хищные звери, но они все-таки шли, надеясь, что им повезет. Без потерь эти экспедиции не возвращались никогда, а некоторые из них исчезли навсегда. Но тем, кому повезло, получали колоссальные доходы!

Профессиональный охотник за орхидеями Джон Списер после долгих и многотрудных поисков в дебрях индийских джунглей обнаружил совершенно новый вид орхидей, получивший впоследствии его имя – Cypripedium spicerianum. Свою находку Списер продал за огромные деньги, и тем пробудил аппетит еще нескольких таких же, как он, «охотников за цветами». Сразу несколько экспедиций отправилось в Индию, спеша найти «цветочные россыпи». Некоторые из них пропали, другие вернулись ни с чем, и лишь одному искателю-американцу, посчастливилось. Впрочем, свое счастье он, как и подобает американцу, организовал сам.

Мистер Блектоун, прибыв в Индию, не ринулся очертя голову в джунгли, а прежде всего нанял местного частного детектива и с его помощью отыскал бирманца-проводника, ходившего с экспедицией Списера в джунгли. Блектоун пригласил бирманца к себе на службу, положив ему хорошее жалованье и дав карт-бланш на набор необходимого числа помощников. Запасшись всем необходимым, экспедиция Блектоуна отправилась в леса Манипура.

Пережив множество приключений, экспедиция дошла до места и нашла то, что искала. К цивилизации они вернулись с богатыми трофеями, доставив несколько великолепных экземпляров Cypripedium spicerianum, которые в США Блектоун продал за 100 тыс. долларов.

Добытые растения везли в Европу, соблюдая всяческие предосторожности, – на борту корабля за трофеями наблюдали и ухаживали садоводы и ботаники, нанятые фирмами. В Лондоне их распаковывали и помещали в парники, где при надлежащем уходе немного подвявшие в пути цветочки снова обретали свежесть и красоту. Продавались орхидеи с аукциона, но редко когда цветок попадал прямо в руки орхидолога-любителя – торги контролировали несколько групп скупщиков, они и сражались между собой за товар, которым потом торговали в самой Англии и по всей Европе. Удовлетворить свою любовь к этим растениям могли себе позволить только очень состоятельные люди. Для ухода за орхидеями они держали садовников – специалистов по орхидеям и гордились своими коллекциями цветов так же, как породистыми лошадьми, охотничьими собаками и редким оружием. На европейском континенте с англичанами могли поспорить лишь несколько парижских фирм, торговавших орхидеями и другими ботаническими редкостями. Эти французские фирмы также имели в своем распоряжении теплицы и акклиматизационные сады и снаряжали экспедиции во французские колонии в Африку и Азию.

Но самым выдающимся коллекционером орхидей, как ни странно, был не англичанин и не француз, а немец – барон Шредер. Его коллекция считалась самой крупной в мире, и в ней было немало экземпляров, за каждый из которых барон выложил по 4–5 тыс. марок, а за один сорт, привезенный в Гамбург, он отдал 8 тыс.

К числу таких особо редких и замечательных сортов в 1890-х гг. относились гватемальская Lycaste skinneri, цветущая в декабре; эквадорская Odontoglossum cirrnossum, которая цвела в Европе весной, и Stanhopea devoniensis, отличавшаяся редким ароматом, напоминавшим ванильный. Такие успехи к садоводам-орхидологам пришли не сразу, по словам английского ботаника Гукера, английские оранжереи долго были настоящими кладбищами орхидей. Британским садоводам никак не удавалось подобрать подходящие для этих капризных растений условия. Только к середине XVIII в. они научились подгонять температуру и влажность в теплицах к климату тех мест, откуда они были вывезены. И опылять их приходилось искусственно – самоопыление орхидей встречается крайне редко, а нужных насекомых, прилетающих полакомиться их нектаром, в Англии не водилось. Все это английским цветоводам приходилось осваивать методом проб и ошибок, постепенно вырабатывая технологии ухода за отдельными сортами орхидей. Потом их опыт распространился по всей Европе. В России довольно рано научились обходиться с экзотическими цветами: в 1787 г. одна из тропических орхидей зацвела в Киеве, а год спустя в той же киевской оранжерее, принадлежавшей богатому помещику, распустилась Epidendrum fragrans. Впоследствии своими орхидеями особенно славился Санкт-Петербургский ботанический сад. Несмотря на репутацию тропических и теплолюбивых, орхидеи, хоть и не столь многочисленные, могут успешно существовать в довольно прохладном климате, а один из «русских видов», маленькая и изящная Calypso borealis salib, забралась далеко на север, расцветая в русских приполярных землях.

ИНТЕРЕСНЫЕ ЛЕГЕНДЫ О ЦВЕТАХ:

http://hobbir.at.ua/blog/legendy_o_cvetakh/1-0-5