Летом 1749 г. небольшое судно с русскими поморами возвращалось домой от берегов Груманта, как тогда русские называли архипелаг Шпицберген. Кормчий вел судно "на веру", только изредка сверяясь с самодельным компасом. Вскоре он понял, что судно отклонилось от курса. Впереди появилась земля. По очертаниям берегов бывалый моряк узнал юго-восточный остров архипелага Шпицберген - Малый Бурун (теперь Эдж). Внезапно на юго-западном мысу появился большой столб дыма. Приблизившись, экипаж разглядел около костра три человеческих фигуры.

Когда спущенный на воду баркас подходил к берегу, навстречу ему радостно бросились небритые люди, одетые в звериные шкуры. Пришлось задержаться, так как вместе с людьми нужно было взять на борт немалый груз: свыше 50 пудов оленьего жира, 210 оленьих и медвежьих шкур и свыше 200 шкурок белых и голубых песцов. По дороге случайные пассажиры рассказали свою историю.

В 1743 г. мезенский купец Еремей Окладников отправил судно во главе с кормщиком Иваном Инковым на моржовый промысел к Большому Буруну (так называли поморы западную часть Шпицбергена). Однако встречный ветер и лед отнесли корабль к Малому Буруну, где оно окончательно попало в ледяной плен.

Положение впаянного в лед судна все время ухудшалось. Поэтому Инков решил на всякий случай переждать неблагоприятную погоду на Малом Буруне. Вспомнив, что где-то на берегу должна находиться хижина, построенная мезенцами несколько лет назад, он вместе с охотниками Степаном Шараповым, Федором Веригиным и пятнадцатилетним племянником Иваном, подвязав к ногам ламбы (загнутые с боков дощечки, похожие на современные лыжи) и, оставив судно с остальной командой, по хрупкому льду двинулись на разведку к далекому берегу. С собой они захватили ружье с запасом пороха и пуль на 12 выстрелов, топор, нож, казан, огниво и 20 фунтов муки.

Только к вечеру моряки достигли берега, разыскали там хижину и переночевали. Когда же утром они вышли на берег, то на месте сплошного ледяного поля и торосов увидели чистую воду. Корабля нигде не было. Жестокий шторм, разыгравшийся ночью, отогнал от берега льды. Как выяснилось потом, им повезло: судно, раздавленное льдами, погибло вместе с людьми. Но тогда Инков и его товарищи этого еще не знали.

Лето шло к концу, надеяться на скорое освобождение не приходилось. Поэтому люди стали готовиться к зиме. Починили хижину, запаслись топливом и олениной. Когда окончился порох, из гвоздей, вытянутых из досок, прибитых к берегу, сделали наконечники и при помощи ремешков из оленьей шкуры прикрепили их к длинным жердям. С таким оружием не страшно было охотиться на медведя. Кроме того, Инков с товарищами изготовили луки из гибких елочных ветвей, найденных на берегу. Стрелами они убивали оленей, большие стада которых паслись на острове. Расставленные во многих местах ловушки поставляли зимовщикам песцов. Летом на острове собирались стаи птиц. Во время линьки они настолько ослабевали, что их можно было убивать палками.

Рыбу же робинзоны ловили, опуская в воду самодельные мешки из оленьих шкур. Чтобы поддерживать постоянный огонь, поморы изготовили из глины посуду, обожгли ее и наполнили жиром. Фитиль скрутили из выброшенной на берег пакли и кусков своего белья.

Прошел год, другой, третий. Напрасно всматривались люди в морскую даль. Ни одного паруса. Тем временем одежда и обувь износились. Пришлось шить их из оленьих шкур. Шили нитками из оленьих жил, пользуясь вместо иголок большими рыбьими костями.

Соль испаряли из морской воды. Труднее всего было поморам в конце полярных ночей, когда усиливались морозы.

Они постоянно ели сырое и мороженое мясо, разрезанное на мелкие кусочки, траву, пили теплую оленью кровь, много двигались. Траву, которую называли "салата", они запасали летом и сохраняли зимой квашеной. Такой образ жизни спасал их от цинги. Только зимой 1748 г. ею заболел и вскоре умер Федор Веригин. А через несколько месяцев заполярных робинзонов подобрало русское судно.

Целых шесть лет и три месяца провели поморы на суровой земле Груманта. Эта сенсационная робинзонада нашла широкий отклик не только в России, но во всем цивилизованном мире. Робинзоны были вызваны в Санкт-Петербург, где ими заинтересовался один из фаворитов императрицы Елизаветы Петровны князь Шувалов. Воспитатель его сына француз Леруа с их слов описал необычные приключения российских полярных робинзонов. Однако при этом сильно исказил их имена, в частности, назвал штурмана Алексеем Химковым. В действительности это был Иван Андреевич Инков.

Да и сам Иван Инков написал книжку "Приключения четырех русских матросов, к острову Ост-Шпицбергену бурею принесенных". О жизни и приключениях русских полярных робинзонов вы сможете подробно узнать из книги полярника, капитана и писателя-географа К. Бадыгина "Путь на Грумант".

Английское и голландское правительства давно пытались превратить в колонии некоторые острова Арктики и таким образом закрепить их за своими странами. Они обещали большие деньги тем, кто согласится прожить хотя бы год на островах Шпицбергена, но даже за огромное вознаграждение желающих не находилось. Дело дошло до того, что в начале ХVII ст. англичане послали на Шпицберген уголовных преступников, осужденных на смертную казнь. Им обещали помилование, если они год перезимуют в Арктике. Однако, увидев суровые берега, они наотрез отказались остаться здесь, считая, что в таких условиях их все равно ожидает смерть. Не боялись суровой полярной природы только русские. Они первыми начали селиться на далеких северных островах.

В истории известна еще одна полярная робинзонада, на сей раз в одиночку совершенная русским охотником Яковом Миньковым, прожившим на острове Беринга (из группы Командорских островов) в Тихом океане целых семь лет.

Произошло это в 1805 г., когда штурман Потапов оставил его в юрте на этом острове для охраны песцовых шкур, добытых во время промыслового сезона. Шхуна должна была вернуться сюда через несколько дней. Проходили недели, месяцы, а ее все не было.

Однако, лишенный самых необходимых вещей, Миньков не потерял присутствия духа: спасли его изобретательность и сообразительность. Поблизости была богатая рыбой река. Чтобы обеспечить себя едой, Миньков сделал крючок и начал рыбачить. Огонь добывал кремнем. Наступила суровая зима, юрту замело снегом... Одежда и обувь робинзона износились, пригодились шкуры песцов, котиков и каланов, добытых на охоте. Только в 1812 г. Якова Минькова сняла с безлюдного острова проходившая мимо шхуна, и после долгих лет тяжелых испытаний этот русский робинзон наконец вернулся домой.

А эта полярная одиночная робинзонада разыгралась в Баренцевом море совсем недавно, и хоть она была несравненно короче предыдущей, явилась не менее драматичной.

Осенью 1987 г. из маленького селения Варандей, расположенного на берегу моря в Ненецком национальном округе Архангельской области, на моторке отправились морем ловить рыбу на речку Черную, находящуюся в ста километрах, ненцы - 36-летний Петр Тайбарей и его 30-летний приятель Сергей Лагейский. Порыбачив, они ночью пустились в обратный путь. Однако в темноте сбились с пути. Вскоре на море разыгрался сильный шторм. На беду закончился бензин, и лодка стала игрушкой стихии. Рыбаки промокли до костей. Температура воздуха при сильном ветре снизилась до нуля градусов. Шли дни, нестерпимо мучали голод и особенно жажда, т. к. у них не было ни крошки съестного и ни глотка воды, ведь надеялись в тот же день вернуться домой. Выловленную же навагу смыло за борт.

Когда через 5 дней злоключений неуправляемую лодку ночью наконец прибило к какому-то берегу, Сергей Лагейский уже не мог двигаться и к утру умер от переохлаждения. Лишь немногим лучше чувствовал себя Петр Тайбарей. Кое-как завалив тело умершего камнями, чтобы не добрались песцы, он двинулся к видневшейся впереди избушке. Впрочем, "двинулся" не то слово: обессилевший Тайбарей добирался до нее почти двое суток. Он полз, время от времени погружаясь в беспамятство. Избушка оказалась очень ветхой, скособоченной, продуваемой ветром, с небольшими подслеповатыми окошками, затянутыми вместо стекла пленкой. Но и она в таких условиях стала для Тайбарея пристанищем, спасшим ему жизнь. К тому же он обнаружил здесь поистине бесценные в его отчаянном положении сокровища. Прежде всего это была почти полная коробочка спичек и большая бочка с соляркой, что давало ему возможность обеспечить тепло в домике, а также куча тряпья, позволившая, завернувшись в него, просушить промокшую одежду.

Несказанно обрадовался потерпевший крушение и множеству окурков, т. к. ему мучительно хотелось курить. Что же касается съестного, то Тайбарей обнаружил здесь всего лишь две окаменевшие заплесневшие булки и половину металлической банки с жиром. От прежних хозяев остались несколько листков пожелтевшей бумаги и огрызок карандаша, а также потрепанная карта Архангельской области с подчеркнутым на ней названием острова "Долгий". Это же название Тайбарей обнаружил и на стене домика. Сомнений не оставалось: он оказался на одном из отдаленных безлюдных песчаных островов, расположенных на полпути между берегом материка и островом Вайгач. Надежда на скорое возвращение домой растаяла. Предстояла суровая борьба за выживание и, надо отметить, Петр Тайбарей проявил при этом завидное мужество. Прежде всего нужно было хотя бы частично восстановить силы. Раздробив в мелкие крошки окаменевшие булки, он ссыпал их в сохранившуюся здесь посудину, залил водой и поставил на огонь, сдобрив варево кусочком жира. Получилось вполне съедобное блюдо наподобие тюри, которой робинзон питался несколько дней. Шло время, природа на острове напоминала о предстоящей суровой зиме. Жизнь Тайбарея протекала по единому расписанию. Просыпаясь утром, он, подобно Робинзону Крузо, отмечал на бумаге специальной черточкой очередной день своего пребывания на острове, кипятил воду, благо в многочисленных здешних озерах ее здесь более, чем достаточно, и, бросив в кипяток кусочек жира, "завтракал". Потом он выходил на берег и собирал выброшенный морем плавник. Рацион дополняли сладковатые ягодки пока не покрытого снегом ягеля и различные съедобные коренья. Но особенно ценный продукт питания представляли крылья погибших чаек. Тайбарей ощипывал их и варил в кипятке, получая что-то вроде слабенького бульона.

Время от времени робинзон жег костры, чтобы обратить на себя внимание экипажей, редко проходивших в здешних водах судов и пролетавших самолетов. Так день за днем бесконечно, казалось, тянулись холодные и полуголодные дни его робинзонады на Долгом. На 36-й день он был замечен с проходившего мимо судна.

Как видите, все описанные истории робинзонад убедительно показывают: если человек, сталкиваясь с тяжелейшими природными условиями, не поддается отчаянию и не теряет присутствия духа, а стойко борется за свое существование, он выходит из этой борьбы победителем.