Вступительное слово
Во времена оны жил-был Главлит. Среди
интеллигентной публики сие цензурное ведомство
не было популярно, потому что оно было призвано
душить ростки свободомыслия.
Те времена давно миновали, и я по ним не скучаю: не
нравится мне мир, в котором люди работают за
страх. Лучше – когда за совесть, по принципу
«каждый сам себе цензор». Сейчас бояться нечего и
некого, но, к сожалению, почему-то очень немногие
работают за совесть, все предпочитают за деньги.
Причем одни свою недобросовестность оправдывают
маленькой зарплатой, а другие полагают, что их
богатство автоматически доказывает
правильность всех их жизненных принципов. Вот и
приходится нам читать переиздания классиков,
научные сборники, журналы и популярные газеты с
орфографическими, пунктуационными и
стилистическими ошибками.
Особенно изобилуют ими коммерческие издания – а
иных сейчас практически нет. Знаю: среди моих
коллег-словесников немало людей, чей изысканный
вкус не позволяет им читать какие бы то ни было
произведения, не входящие в число шедевров
мировой литературы, а шедевры эти наверняка
хранятся на полках домашних библиотек с времен
незапамятных и изданы были по преимуществу во
времена Главлита. Но и они почитывают модных
мастеров современной прозы и потому знакомы с
качеством нынешних изданий. Я не скупаю всех
литературных новинок, но время от времени
соблазняюсь чем-нибудь: то купила эссе Бродского,
изданные в серии «"Азбука”–классика», то
захотела Татьяну Толстую почитать, то Людмилу
Улицкую, то решила поразвлечь себя Акуниным или
Хмелевской...
Все бы ничего, но вот не умею я читать, не обращая
внимания на ошибки. Профессиональная аберрация
восприятия, знаете ли. А ошибок в современных
изданиях много до непристойности! Иногда по
три-четыре на странице! Орфографические,
пунктуационные (особенно достается вводным
словам), стилистические... Читаю я что-нибудь и с
ужасом думаю о том, как у ребенка, отказавшегося
на радость учителям и родителям от телевизора и
взявшего в руки «книгу – источник знаний»,
размываются устойчивые визуальные образы слов,
конструкций, с таким трудом создаваемые
учителями. Бывало, раньше учителя говорили
родителям: «Ваш ребенок мало читает, поэтому и
грамотность у него никудышная!». А сейчас я
вынуждена давать своим ученикам упражнения на
поиск ошибок в современных изданиях. Или
предлагаю им объяснительный диктант по тому же
Акунину, а потом показываю, что в издании там-то и
там-то допущены ошибки. А что прикажете делать?
Издатели во время моих уроков, наверное, мучатся
икотой. И поделом вам, господа! Если уж вам не
стыдно корежить родной язык, который приносит
вам нема-а-лые доходы (они вполне позволяют иметь
в штате квалифицированных редакторов и
корректоров!), то икайте! И больше всего должен
икать издатель Захаров, подаривший нам Бориса
Акунина: на его совести издание для
«интеллигентной публики», выходящее,
по-видимому, вообще без редактуры и корректуры.
Почему я так решила? Хотя бы потому, что в
выходных данных о редакторах и корректорах нет
ни слова. Вот что указано на последней странице,
скажем, «Левиафана» (М. – Назрань: Захаров – АСТ,
2000).
Б.Акунин
ЛЕВИАФАН
Роман
Издатель Захаров
Лицензия ЛР № 065779 от 1 апреля 1998 года.
Адрес: 103104, Москва, Сытинский тупик, 6–2.
(Рядом с Пушкинской площадью)
Телефон: 203-0382
Директор Ирина Евгеньевна Богат
Верстка К.А. Лачугин
Не знаю, как на ваш вкус, а по-моему,
удивительно выглядит! Бывает, что книги выходят в
авторской редакции (об этом предупреждают
издатели Александры Марининой). Могу себе
представить, что кто-нибудь захочет опубликовать
свои творения в авторской орфографии и
пунктуации, и тогда издатели непременно
оповестят нас об этом. Но подобные (см. выше)
сведения заставляют меня заподозрить, что
господин И.Захаров, которому принадлежит
издательский копирайт (это сообщается на одной
из первых страниц книги), считает излишним
тратиться на редакторов и корректоров, не
догадываясь о том, что для интеллигента (того
самого, на которого был рассчитан литературный
проект Бориса Акунина) грамотность – один из
первых признаков цивилизованности.
Не хочу быть голословной и приведу примеры
ошибок из книг Б.Акунина (перечень их далеко не
полон). Только не подумайте, что те издательства,
в которых, как сообщается в соответствующих
выходных данных, заведомо есть корректоры и
редакторы, работают безупречно: просто я
неравнодушна к изяществу и остроумию детективов
этого автора.
Заботясь, как всегда, о том, чтобы заодно принести
пользу нашим читателям, я оформила их в виде
упражнений, направленных на поиск и исправление
ошибок, что весьма актуально для тех, кому
предстоит писать вступительные сочинения,
изложения и диктанты. Цитаты приводятся по
текстам «черно-белой» серии в твердой обложке
(издание 2000 г.), в скобках указывается страница.
Игра «Найти и обезвредить»
На страницы книг, которые вы, я надеюсь,
с удовольствием читаете, прокрались вражеские
лазутчики – орфографические, пунктуационные и
стилистические ошибки. Внимательно вчитываясь в
«Упражнения», найдите их, исправьте и объясните
свои действия. Проверить себя вы можете, заглянув
в «Ключи к упражнениям».
УПРАЖНЕНИЯ
1. Впрочем, хоть медведя и не
обнаружилось, обставлена прихожая была премило,
а в углу, в стеклянном шкафу стояли какие-то
диковинные доспехи: все из металлических
планочек, с замысловатым вензелем на панцыре и с
рогатым, как жук, шлемом. («Особые поручения», с.
14)
2. Человеку, не сведущему в
хитросплетениях ветвей древа русской
государственности, непросто было бы разобраться,
в чем состоит различие между Охранным отделением
и Губернским жандармским управлением. Формально
первому надлежало заниматься розыском
политических преступников, а второму –
дознанием, но, поскольку в секретных
расследованиях розыск от дознания бывает
неотделим, оба ведомства делали одну и ту же
работу: истребляли революционную язву всеми
предусмотренными и непредусмотренными законом
способами. И жандармы, и «охранники» были людьми
серьезными, многократно проверенными,
допущенными к сокровеннейшим тайнам, однако же
Управление подчинялось штабу Отдельного
жандармского корпуса, а Отделение –
Департаменту полиции. Путаница усугублялась еще
и тем, что руководящие чины Охранного нередко
числились по Жандармскому корпусу, а в
жандармских управлениях служили статские
чиновники, вышедшие из Департамента. Очевидно, в
свое время кто-то мудрый, опытный,
придерживающийся не слишком лестного мнения о
людской природе, рассудил, что одного
надзирающего и приглядывающего ока для
беспокойной империи маловато. Ведь недаром и
человекам Господь выделил не по одной зенице, а
по две. Двумя глазами и крамолу выглядывать
сподручней, и риска меньше, что одинокое око
слишком много о себе возомнит. («Статский
советник», с. 32)
3. За это мерзавке по закону десять лет
каторги следовало! А я велел только посечь и хода
делу не давать. Не до полусмерти пороть, как после
в газетках писали, а влепить десяток горячих, в
полсилы! («Статский советник», с. 13)
4. Думал, прокатиться до Саутгемптона –
ну, в худшем случае доплыть до Гавра, первой
остановки, а там уж и жандармы на причале, и
репортеры. («Левиафан», с. 18)
5. Вставал Анисий на службу ни свет ни
заря, по зимнему времени считай еще ночью. («Особые
поручения», с. 9)
6. Анисий перед тем, как из дому
выскочить, успел переменить сестре мокрое. («Особые
поручения», с. 11)
7. Один раз звонко воскликнула:
– Господи-боже, ну и кунсткамера! («Статский
советник», с. 160)
8. Но друг от дружки, и тем более от
веселой хозяйки у красавиц секретов не было... («Статский
советник», с. 94)
9. Егор Семеныч, коллежский
регистратор, что ведал рассылом, покосился на
неубедительную анисиеву шинельку, покачал седой
башкой и дал хорошее задание, теплое. («Особые
поручения», с. 12)
10. И открыл я молитвенник, чтобы
помолиться – впервые за долгое-долгое время.
Вдруг читаю: «В мыслях у них, что домы их вечны, и
что жилища их род в род, и земли свои называют они
своими именами». («Левиафан», с. 38)
11. Меня немного занесло, и я написал
нечто, недостойное Ваших целомудренных глаз. («Левиафан»,
с. 41)
12. Оглянувшись на закрытую дверь,
решительный человек подошел к одному из слепых
окон, выходивших на пути, и потянул ручку, но рама
примерзла насмерть и не подавалась. Это, однако,
ничуть не смутило странного статского советника.
Он взялся за скобу обеими руками, навалился. На
лбу вздулись жилы, скрежетнули стиснутые зубы и
– вот чудо – рама заскрипела, поехала вниз. Прямо
в лицо силачу хлестнуло снежной трухой,
обрадованно заполоскались занавески. Одно
ловкое движение – и убийца перекинулся через
окаем, растворился в сереющих сумерках. («Статский
советник», с. 14)
13. Выглянула в иллюминатор. Все то же:
ровный окаем канала, желтый песок, белые
глинобитные домики жалкой деревушки. («Левиафан»,
с. 45)
14. – К чему бы это? – озадаченно
наморщила лоб Рената. – Какое-то убийство,
какая-то холера.
– Ну, холера тут явно не при чем, – сказал
профессор Свитчайлд. – Просто так страница
обрезана. («Левиафан», с. 52)
15. «Левиафан» – крупнейший из
пассажирских судов во всей мировой истории, за
исключением только колоссального
«Грейт-Истерна», вот уже двадцать лет
бороздящего воды Атлантики. <...> Тот всего лишь
прокладывает по океанскому дну телеграфные
кабели, «Левиафан» же может перевезти тысячу
человек и еще 10 000 тонн груза впридачу. («Левиафан»,
с. 36–37)
КЛЮЧ К УПРАЖНЕНИЯМ
1. Орфография: неправильно написано
слово, надо писать панцирь. Пунктуация: не
закрыта запятая после уточняющего
обстоятельства в стеклянном шкафу.
2. Орфография: 1) Во всем отрывке
прописные буквы в названиях учреждений
употребляются не в соответствии с современными
правилами; 2) в словосочетании не
предусмотренными законом способами частица не
должна писаться раздельно, так как у причастия
есть зависимое слово законом (ср. человеку,
не сведущему в хитросплетениях ветвей древа
русской государственности).
Пунктуация:
обособлению подлежит (или не
подлежит) группа определений _мудрый, опытный,
придерживающийся не слишком лестного мнения о
человеческой природе_, поэтому здесь в
принципе могут быть либо две запятые, либо ни
одной. Если бы эта группа относилась к стоящему
перед ней существительному (мой друг, ...,
рассудил), она бы подлежала обязательному
обособлению. Поскольку же она относится к
неопределенному местоимению, она должна целиком
включаться вместе с ним в состав подлежащего и
обособлению не подлежит. Так что в предложении
лишняя запятая перед словом рассудил.
Стилистика:
1) обстоятельство двумя глазами
по смыслу явно относится к обеим частям
сложносочиненного предложения, но синтаксически
подходит только к первой части (правильнее было
бы заменить его на с двумя глазами: такой
вариант синтаксически сопрягается с обеими
частями); 2) вышеупомянутые глаза неудачно
сочетаются со словом сподручней,
однокоренным слову рука.
3. Орфография: неверно написано
слово – нужно писать вполсилы
(аналогично – напевать вполголоса,
повернуться вполоборота, слушать вполуха).
4. Пунктуация: не нужна запятая
между думал и прокатиться, так как это
составное глагольное сказуемое, а думал
вводным словом здесь не является (ср. думал,
прокатится... доплывет). Запятая после частицы ну
(в данном случае это не междометие, а частица,
синонимичная уж) не ставится.
5. Пунктуация: слово считай
здесь является не сказуемым, а вводным, так что
его нужно выделить с обеих сторон запятыми.
6. Пунктуация: грубых ошибок нет, но
смысловое членение предложения таково, что
запятую здесь нужно ставить не перед второй
частью союза перед тем как, а перед первой.
Сравните, что получится, если мы изымем
придаточную часть: Анисий перед тем ... успел
переменить сестре мокрое (учтите, что в
предыдущем абзаце не было указаний на
последующие действия героя) и Анисий ... успел
переменить сестре мокрое (придаточное
отвечает на вопрос когда?).
7. Орфография: выражение господи
боже пишется без дефиса, в данном контексте,
где оно носит характер междометия, действительно
со строчной буквы, а в иных случаях, где оно
приближается к молитвенному обращению, оба слова
будут писаться с прописной.
8. Пунктуация: здесь лишняя запятая
перед и, ведь в предложении представлена
конструкция с однородными членами друг от
дружки и от веселой хозяйки. Если трактовать
это предложение как предложение со вставной
конструкцией и тем более от веселой хозяйки,
то она нуждается в выделении с обеих сторон,
причем во избежание читательского недопонимания
лучше воспользоваться не двумя запятыми, а
парным тире или скобками.
9. Орфография: притяжательное
прилагательное должно быть написано с прописной
буквы – Анисиеву. Напомним, что со строчной
по действующим пока правилам пишутся только
притяжательные прилагательные с суффиксом -ск-
(типа гоголевские персонажи, пушкинское
творчество), а прочие – если они образованы от
имен собственных – пишутся с прописной
(например, Еленино пальто, Машина тетрадь,
Олегов друг).
10. Пунктуация: более разумно
считать, что придаточное в составе первого
предложения чтобы помолиться, главное – И
открыл я молитвенник ... впервые за долгое-долгое
время. Тогда после придаточного нужна запятая,
а оно оказалось незакрытым. Тире вполне уместно,
но не вместо запятой, а наряду с ней. Впрочем, это
не более чем негрубая ошибка, поскольку все-таки
можно себе представить, что автор полагал, будто
главным является И открыл я молитвенник, а
придаточным – чтобы помолиться впервые за
долгое-долгое время
А вот в цитате допущена несомненная ошибка. Два
однородных придаточных (что домы их вечны и что
жилища их род в род), относящихся к главному В
мыслях у них, соединены союзом и и
запятой разделяться не должны. Что касается
последнего простого предложения – и земли свои
называют они своими именами, – то оно связано с
вышеупомянутым главным сочинительной связью, а
вовсе не подчиняется ему. Вполне возможно, что в
Библии стоит запятая перед и что, но следует
помнить, что издатели Священного Писания
зачастую копируют знаки препинания, стоявшие в
некоем образцовом дореволюционном издании, хотя
правила пунктуации с тех пор сильно изменились (и
не могут быть трактованы как неотъемлемая
принадлежность сакрального текста). А уж
абитуриенты-то точно должны ставить знаки по
современным нормам, а не ссылаться на цитируемый
источник. (правда, в этом случае тире
неуместно).
11. Орфография: прописная буква в
формах вежливого вы является необязательной,
авторской.
Пунктуация:
запятая после слова нечто не
нужна, так как последующий причастный оборот
относится к неопределенному местоимению.
12. Орфография и стилистика.
В русском языке существует два слова – подаваться
и поддаваться. Обычно они легко различимы в
контексте. Разве спутаешь такие
словоупотребления, как Восприятие информации
сильно зависит от того, как она будет подаваться
и Не поддавайтесь на провокации? Однако дверь
или рама могут как подаваться, так и поддаваться.
В чем же различие между этими словами? Если
человек пробует открыть закрытую дверь, боясь,
что она не откроется, а дверь вопреки ожиданиям
открывается, то мы скажем, что дверь подалась
(неожиданно или неожиданно легко). А если
человек долго мучился, пытаясь открыть дверь, и
потом она в конце концов покорилась, то мы скажем,
что дверь наконец поддалась. Таким образом,
можно сказать либо он потянул ручку, и рама
подалась, либо он потянул ручку, но рама не
поддавалась. В тексте следовало написать рама
примерзла насмерть и не поддавалась.
Использованное автором слово окаем сразу
привлекает внимание. Во-первых, в «Сводном
словаре русской лексики» его нет, зато имеются окоем
и окаемка. Во-вторых, в данном контексте
загадочное слово явно означает «оконный проем»,
что, признаться, изумляет.
Хотя в четырехтомном толковом «Словаре русского
языка» издания 1958 года (других, увы, под рукой не
было) слова окаемка не оказалось, но его
значение сомнений ни у кого не вызовет: оно
означает примерно то же, что и слова кайма, окаймление.
О редко встречающемся слове окоем там
написано следующее:
ОКОЕМ, -а, м. Устар.
Пространство, которое можно окинуть взглядом;
горизонт.
[Степь] воспитывала в древнерусском южанине
чувство шири и дали, представление о просторном
горизонте, окоеме, как говорили в старину.
Ключевский. Курс русской истории. Мгла была
особенная сегодня, пыльный вал стоял кругом
окоема. А.Н. Толстой. Петр Первый.
Примечательно, какие примеры
подобраны для иллюстрации: Ключевский приводит
устаревшее слово преимущественно в
просветительских целях, а Толстой – для
стилизации под старину, в которой он, проведший
немало времени в архивах, изучая материалы
петровской эпохи, преуспел немало. Впрочем, это
слово во вполне каноническом значении попалось
мне в повести современной писательницы Людмилы
Улицкой «Медея и ее дети» (М.: Вагриус, 2001. С. 52–53): О,
если бы она могла, как в детстве, когда увлекалась
ботаникой, сорвать и засушить, как
приглянувшийся цветок, это мгновенье со всем
принадлежащим ему реквизитом: дочкой возле
мольберта, криво установленного в центре
мироздания, цветущим тамариском, дорогой, по
которой, не оглядываясь, идут два путника,
далеким лоскутом моря, складчатой долиной с
бороздой давно ушедшей реки. И то, что было за ее
спиной, и то, что не входило в окоем (выделено
мной. – С.Е.), – позади горбатых,
состарившихся на этом месте холмов столовые
горы, аккуратные, с отсеченными вершинами,
вытянувшиеся одна за другой, как послушные
животные...
Заметьте: здесь слово окоем даже нельзя
заменить на более современное горизонт:
выражение то, что не входило в окоем можно
заменить лишь описательным то, что нельзя было
увидеть. (Кстати, издательство «Вагриус» тоже
часто грешит ошибками; в процитированном отрывке
пунктуация не очень удачная, маловыразительная и
даже слегка затрудняет понимание: в ряде
однородных членов не помешало бы заменить
несколько запятых на точки с запятой; после слова
окоем лучше было бы поставить двоеточие, и
тогда в следующем за ним неполном предложении
перед словосочетанием столовые горы без
проблем можно будет поставить очень уместное там
тире.)
Так что многоуважаемый Б.Акунин либо поленился
заглянуть в словарь и узнать, что означает
запомнившееся и понравившееся ему старинное
слово, либо он сознательно занимается
словотворчеством, но в этом случае его
эксперимент вряд ли можно признать удачным: уж
очень «мешает» исконно русский (родственный объему
и водоему) окоем – «взятое оком». Впрочем,
боюсь, что верна первая, а не вторая гипотеза,
потому что писатель употребляет свой загадочный окаем
(дети, не запоминайте это слово в таком
написании!) и в другом значении – см. упражнение
13.
Пунктуация:
в предложении На лбу вздулись
жилы, скрежетнули стиснутые зубы и – вот чудо –
рама заскрипела, поехала вниз не хватает
запятой перед союзом и: здесь мы имеем дело с
сочинительной связью, а вот чудо – это
вставное предложение, совершенно закономерно
обрамленное двумя тире.
13. Орфография и стилистика:
комментарий к слову окаем см. в ключе к
упражнению 12, но здесь оно употреблено просто в
качестве архаизированного синонима слова край
или кайма – то есть вместо слова окаемка.
Кстати, использование архаизированных, зачастую
никогда не существовавших слов можно считать
характерным акунинским стилистическим приемом.
Приведу пример из повести «Пиковый валет»: По
верной примете, на которые покойная маменька
была великая знательница (выделено мной.
– С.Е.), белая голубка на кресте – к счастью и
нежданной радостизнательница очень удачно: не помню,
чтобы оно мне когда-либо попадалось, но оно очень
уместно и совершенно соответствует
церковно-славянской словообразовательной
модели (вспомним: в тексте Евангелия встречается делатель,
до нас дожили радетель, благодетель и доброжелатель,
а также несколько устаревшие родитель и родительница).
А вот абитуриентам в сочинениях и изложениях
словотворчеством заниматься не рекомендуется:
зачтут за ошибку, ибо вступительный экзамен
призван проверять не писательские способности, а
владение нормами современного русского
литературного языка. («Особые поручения», с. 11).
Слово
14. Орфография: Неправильно
написано слово, надо писать ни при чем.
15. Орфография: Неправильно
написано слово, надо писать в придачу.
ПОСЛЕ СРАЖЕНИЯ,
или Советы абитуриентам
Хотелось бы надеяться, дорогие
школьники и абитуриенты, что вам удалось поймать
и обезвредить всех вражеских лазутчиков,
прокравшихся на страницы книг Б.Акунина. Но как
сделать так, чтобы эти коварные враги не смогли
пробраться на страницы ваших экзаменационных
работ?
Во-первых, повторите по учебникам и справочникам
все правила, на которых споткнулись издатели:
если уж специалисты могут допустить такие
ошибки, то и вы, неровен час, споткнетесь на те же
камушки.
Во-вторых, заготовьте себе «шаблоны» для самых
сложных правил – как показывает практика, они
иногда помогают лучше, чем зазубривание правил.
Приведу примеры «шаблонов» (в скобках я даю
сжатые объяснения – на случай, если вы привыкли
соотносить факты с правилами).
1. Обособление определительных
оборотов.
Наряженная в белое девушка шла на
экзамен (норм. порядок слов = опр. оборот + сущ.).
Наряженная в белое
, девушка не решилась
сесть на скамейку (норм. порядок слов + обст.
оттенок).
Девушка, наряженная в белое
, шла на экзамен
(нарушение норм. порядка слов = постпозиция опр.
оборота).
Наряженные в белое, шли на экзамен школьники
(нарушение норм. порядка слов = дистантное
расположение опр. оборота).
Наряженная в белое, она шла на экзамен (личн.
мест.).
Кто-то наряженный
в белое вошел в комнату
(неопр. мест.).
Все наряженные
в белое вошли в комнату (мест. все).
2. Правописание не с причастиями и
прилагательными.
В вазе стояли нераспустившиеся,
некрасивые цветы.
В вазе стояли еще не распустившиеся, еще
некрасивые цветы.
В вазе стояли ничуть не распустившиеся, нисколько
не красивые цветы.
Не растворяющийся в воде осадок – нерастворимый
в воде осадок – не растворимый ни в чем осадок;
не побежденный в бою солдат – непобедимый в бою
солдат – никем непобедимая (без не не
употр.).
Некоторые темы – например,
правописание наречий – требуют бесконечной
практики, поэтому напишите побольше диктантов и
упражнений из любого сборника, не забывая
заглядывать в словарь. |
