Бактерии, живущие в верхних слоях земной коры и в глу­боких толщах океанов, добывают себе пропитание из неорга­нических веществ. Им не нужен ни свет, ни кислород, ни вода. Без кислорода и воды обходятся долгое время также скрытые формы жизни растений — их споры и семена. В лаборатории, в сухой пустоте обезвоженные споры водорослей, грибов, мхов и папоротников подвергались чудовищному охлаждению: до­водили температуру до абсолютного нуля (—271°С). После размораживания эти споры продолжали развиваться дальше и впоследствии давали вполне нормальное потомство.

В 1954 году на территории Юкона, в Канаде, в отложениях ила позднего плейстоцена были обнаружены ходы грызунов с остатками животных и собранных ими семян. Возраст этих остатков определен приблизительно в десять — двенадцать ты­сяч лет. В этих остатках ученые обнаружили несколько десят­ков вполне сохранившихся семян арктического люпина. На всякий случай, не веря в успех, все-таки посадили в почву семена. И что же? Через некоторое время семена проросли, проростки развились в нормальные растения и арктический люпин зацвел!

На большой высоте в горах летними днями, когда ярко све­тит солнце, прозрачный прогретый воздух тихо и приветливо ласкает распустившиеся крупные венчики цветков низкорос­лых высокогорных растений. Вечером обстановка резко меняет­ся. После теплого дня неотвратимо наступает ночной заморо­зок, настоящий мороз в —10...—15°С. За ночь нежные травы насквозь промерзают, превращаясь в цветные ледышки. Их венчики становятся стеклянно хрупкими и кажутся мертвыми. Но приходит день, а с ним и тепло. Оттаявшие цветки снова весело покачивают головками, живые и красочные. Они про­мерзают так за лето не раз и не два, а может, тридцать раз, перенося свое «потустороннее» состояние с большой лег­костью.

В районах вечной мерзлоты, на Севере, снег иногда выпа­дает только в ноябре. В октябре, когда мороз уже силен и ко­лок, бесснежная почва совершенно сухая и пыльная. Под нею залегает мерзлый грунт. Для растений такие морозные, ве­треные, бесснежные месяцы самые тяжелые. Однако и в этих условиях произрастает целый ряд вечнозеленых растений, умудряющихся сохранить на жестоком морозе свои верхние листья зелеными и живыми. Это и золотисто-желтая лапчатка бесстебельная, и вероника седая, прозванная так за свое серо­ватое войлочное опушение, и окутанная, как шубой, длинными шелковистыми волосками полынь холодная, и крохотный су­хонький злачок овсяница, и жесткая серо-зеленая осока, и еще многие другие растения, выбравшие своим местожитель­ством насквозь промерзшую землю.

На островах Северного Ледовитого океана простирается область полярных пустынь. Здесь, среди вечных холодных льдов, на обнаженных гранитных плитах вцепились в жизнь накипные лишайники, устилающие морозную гранитную пустыню сплошными коврами. Эта живая корочка где-то по­толще — до двух-трех сантиметров, а где-то потоньше — всего
в несколько миллиметров. И на ней, как на грядке, виднеются зеленые мхи, а кое-где даже и цветковые растения, опутавшие своими цепкими дерновинками лишайник. В таких суровых усло­виях растут, цветут и плодоносят не одно, не два, а несколько десятков видов высших растений — и полярный мак, и камнеломка, и мятлик, и другие их собратья. Интересно, что листья и стеб­ли большинства этих растений окраше­ны в темные цвета: то в оливково-бурый, то в оливково-синеватый.

В Гренландии, где всегда холодно, произрастает почти тысяча разных ви­дов растений, в том числе триста сорок видов цветковых. На Новой Земле на­шли сто шестьдесят видов цветущих трав. В районе города Верхоянска тем­пература зимой опускается до —70°С и Лишайник даже ниже. Но эти страшные морозы не помеха для существования там рас­тительности.

Еще холоднее в Антарктике. Несмотря на то что средняя годовая температура в тех местах —25°С, и там есть зеленые храбрецы. В прибрежных районах, всюду, где только суша освобождается летом ото льда, она покрыта ковром неприхот­ливых лишайников с листообразными слоевищами. Вместе с лишайниками зеленеет мох. Среди лишайников и мхов или в лужах талой воды поселяются водоросли. В Антарктике найдены даже два низеньких невзрачных цветковых растеньи­ца — колобантус с микроскопическими зеленоватыми цветками и злачок антарктический луговик, образующий густые дерновинки.

После появления в Антарктике людей состав цветковых растений в этих районах увеличился: в качестве корма для скота туда привезли сено. Вместе с сеном попали на новоселье и семена некоторых растений. Наиболее неприхотливые травы выросли из семян уже на следующее лето. Новоселами оказа­лись два вида мятлика и звездчатка, семена которых не боятся зимнего промораживания.

На Тихоокеанском побережье Северной Америки, в лагунах Берингова моря, подо льдом, в ледяной воде обнаружили пре­красно растущие экземпляры взморника морского. Зимой подо льдом это удивительное растение образует новые корни, корне­вища и листья. Ученые предполагают, что для дыхания взморник использует кислород, накапливающийся в воздухоносных полостях листьев.

Так растения борются с холодом. А как обстоят дела в пу­стынях? В бесплодных обезвоженных песках Сахары дожди проливаются только три-четыре раза за целый год. Поверх­ность земли там напоминает раскаленную сковородку. Даже с помощью чутких приборов не удалось обнаружить в Сахаре воду. Тем не менее в одном грамме песка, взятого с поверх­ности, насчитали сто тысяч микроорганизмов.

И не только микроорганизмы способны жить в пустыне. Здесь есть и высшие растения. Некоторые пустынные злаки под палящими лучами свирепого солнца высыхают и месяца­ми терпеливо ждут хоть какого-нибудь, самого маленького дождя. Как только такой злак получит чуть-чуть водички, он моментально зазеленеет и начинает быстро-быстро расти, стремясь полнее использовать всю впитанную песком влагу, доставшуюся на его долю.

Вспомните, что многие засухоустойчивые растения пустынь способны накапливать большие запасы воды внутри тела, а затем в течение длительного времени постепенно ее расходо­вать.

Как вам известно, корни растений высасывают из почвы нужные им минеральные соли в виде водных растворов. А если почва совершенно сухая? Что же, все равно корни умеют по­глощать минеральные соли и без почвенной воды, увлажняя их собственной влагой.

Растения пустынных местообитаний ночью заняты чрезвы­чайно важным делом: их трепещущие, распростертые во все стороны листья, как ладошки, жадно ловят мельчайшие ка­пельки росы, чтобы использовать ее.

В душных и мрачных лесах тропиков травы на земле не увидишь. Зато здесь повсеместно распространены эпифитные травы, растущие на стволах крупных деревьев и свешивающие вниз воздушные корни. То тонкие, как нити, то в виде зеленых широких ремней, то длинные и извивающиеся, словно ужи. Несмотря на большое разнообразие воздушных корней эпифи­тов, внутреннее строение у них одинаковое. Эти корни снаружи покрыты рыхлой оболочкой, жадно впитывающей в себя из воздуха не только влагу и кислород, но и углекислый газ, а также питательные вещества, которые попадают на корни вместе с пылью. Но много ли в пыли питательных веществ? И какая в лесу может быть пыль? Разве что частички почвы, поднятые ветром в сухое время года. А ведь эпифиты, как пра­вило, довольно крупные, нормально развитые растения с зеле­ными листьями. Они спасаются тем, что о добывании пищи для растения заботятся не только корни, но и остальные органы. Вся пыль, оседающая на листьях и стеблях, усваивается ими. В засушливый период эпифиты черпают воду из собственных стеблей, превращенных во вздутия, заполненные рыхлой сли­зистой массой, пропитанной водой. Неприхотливость эпифитных растений и их способность довольствоваться малым при­вели к тому, что они завоевали первенство среди травянистых растений по распространенности в тропических лесах.

А знаете ли вы, что такое мангры? Перенесемся мысленно куда-нибудь в тропики, поближе к океанскому побережью.

Мерно дышит океан. Четыре раза в сутки, послушные дви­жению Луны колоссальные массы воды то медленно накаты­ваются на берег, то также медленно отступают. Приливы и отливы чередуются между собой с точностью часового меха­низма. Затопляемые приливом низкие земли в течение шести часов мокнут, а следующие шесть — сохнут. Так продолжается из года в год, из века в век.

На затопляемых землях, казалось бы, трудно жить расте­ниям. Однако некоторые из них за миллионы лет существо­вания настолько хорошо приспособились к этим необычным условиям, что всегда селятся лишь в полосе прилива. Особен­но много таких растений на океанских побережьях тропиче­ских стран вблизи экватора, опоясывающего земной шар. По берегам заливов и проливов, по лагунам, по устьям рек, впа­дающих в океан,— всюду, куда достигает приливная волна, кудрявятся пышные заросли. Это и есть мангровые заросли, или, сокращенно, мангры.

На вязкой илистой почве, пропитанной соленой водой, не­высокие мангровые деревья и кустарники чувствуют себя пре­восходно. Те из них, которые могут окунаться «с головой», растут ближе к океану и во время прилива их кроны почти полностью скрываются под водой. Другие предпочитают по­гружаться в воду «по пояс», а некоторые поселяются подальше от берега, куда прилив почти не докатывается.

Со стволов и ветвей многих мангровых деревьев свисают тонкие светлые корни. Одни из них еще не успели достигнуть почвы и висят в воздухе; другие уже внедрились в ил, укрепи­лись там и, как подпорки, со всех сторон поддерживают дерево. Плохо пришлось бы деревьям в манграх, не будь у них этих воздушных корней. Такие корни не только помогают дереву укрепиться в полужидкой почве, это еще и его «легкие». Без них дерево задохнулось бы от недостатка кислорода, потому что в топкой почве почти нет воздуха.

Лучше других растений приспособлена к суровой жизни в манграх авиценния. Это небольшое дерево во время приливов без вреда для себя выносит полное затопление. Основные корни авиценнии распластались во все стороны под поверхностью илистой почвы и держат дерево, как спасательный круг. А кре­пенькие, мясистые, заполненные воздухом дыхательные кореш­ки растут из этих корней вверх. Будто свечки торчат они вокруг дерева и во время отлива набирают в себя воздуха впрок.

Листья авиценнии тоже с секретом. Вся их нижняя поверх­ность густо покрыта волосками. Во время погружения дерева в воду между волосками задерживаются многочисленные мел­кие пузырьки воздуха, которым дерево и дышит под водой. А когда прилив схлынет, на волосках, наоборот, останется некоторое количество воды, предохраняющей листья от высы­хания.

Растениям в манграх приходится бороться не только с за­топлением и недостатком воздуха, но еще и с засолением. Под жарким тропическим солнцем во время отливов вода с поверх­ности илистой почвы быстро испаряется, оставляя после себя тонкую корку соли. Новый прилив приносит новую соль, и так без конца. Поэтому корни мангровых растений пьют не воду, а крепкий рассол. Соль проникает во все ткани дерева, проса­ливая его насквозь. Хорошо, что природа придумала специаль­ные железки на листьях,. которые высасывают из растения лишнюю соль. Поэтому поверхность листьев многих мангро­вых деревьев бывает усыпана мельчайшими кристалликами со­ли. А воду листья испаряют бережно и понемножку. Все они покрыты плотным восковым налетом и кажутся лакирован­ными. Воды под ногами достаточно, но она много солонее, чем сок, хранившийся внутри мясистых листьев. Его тем более надо беречь, что к созревшим плодам растение должно пода­вать почти совершенно пресную воду, иначе семя не вызреет и погибнет. Чтобы уберечь маленький проросток от многих бед суровой жизни мангров, у ризофоры и некоторых других мангровых деревьев выработалось замечательное приспособле­ние — живорождение. Любое растение начинает свою жизнь с того, что его семя попадает в почву и там прорастает. Из семени сначала вырастает крохотный проросточек, который сперва питается запасными веществами, заложенными в самом семени. Окрепнув и пустив поглубже в почву корни, проросток переходит на «самообслуживание», постепенно превращаясь во взрослое растение.

У ризофоры все не так. Ее семя прорастает, находясь на материнском растении. Проросток прободает стенку висящего на дереве плода и высовывается наружу. Семядоли молодого растения жадно сосут из матери соки. Во время прорастания на материнском растении проросток постепенно привыкает к соленой пище — чем старше становится проросток, тем боль­ше соли поступает в него с дерева. По шесть — восемь месяцев кормит дерево своих детей. Проросток уже большой, уже обра­зовал несколько листьев и крепкий шиловидный корень дли­ной до полуметра, а все еще держится семядолями за мамочку. Наконец порыв ветра стряхнул проросток с дерева, и он летит вертикально вниз, вонзаясь корнем в ил. Центр тяжести про­ростка расположен в средней части корня, поэтому он никогда не упадет «вверх ногами». Если падение произошло во время прилива, проросток плюхается в воду. Но он не утонет и не упадет набок, а будет плыть стоймя до тех пор, пока не насту­пит отлив. А за это время, глядишь, проросток ризофоры про­плыл значительное расстояние. Так мангровые растения за­хватывают новые пространства. Вонзившись в почву, проросток быстро образует свеженькие листья и молодые придаточные корни-подпорки. Ему уже не страшна горько-соленая вода, поскольку к ней он постепенно привык, еще будучи на мате­ринском растении. Кроме того, молодое растеньице одето в плотную кожицу, которая надежно защищает его внутренние ткани от разъедания морской водой.

Но не у всех проростков корешок заострен на конце для лучшего закрепления его в иле. Проростки некоторых мангро­вых растений тупоконечные и не вонзаются в почву, а падают набок. Так на боку они и плавают до тех пор, пока отхлынув­ший прилив не опустит их на землю. Едва коснувшись мягко­го, рыхлого ила, проростки начинают выпускать тонкие крепкие корешки. Приподнимаясь на этих корешках, как на костылях, они быстро принимают вертикальное положение и так же быстро укореняются.

Мангровые деревья и кустарники могут размножаться не только семенами. Очень часто главный ствол старого дерева сгнивает, а отдельные его крупные ветви, поддерживаемые корнями-подпорками, превращаются в самостоятельные де­ревца, которые постепенно разрастаются ввысь и вширь. Так из одного дерева образуется целая рощица.

Мир мангров живет особой потаенной жизнью. Благодаря топкой илистой почве ни одно сухопутное животное не может проникнуть в густые, ядовито-зеленые перепутанные заросли мангровых растений. Лишь вездесущие обезьяны прыгают по верхушкам крупных деревьев да птицы летают над их пыш­ными кронами. Мангры океанических побережий тропических стран, будь то страны Африки, Америки или Азии, почти ничем не различаются между собой и всюду очень интересны.