Пытаясь объяснить феномен зрения, древнегреческие мыслители пифагорейской школы выдвинули гипотезу об особом флюиде, который испускается глазами и «ощупывает» (как щупальцами) предметы, давая их ощущение.

Атомисты же полагали, что предметы испускают «призраки», или «образы», которые, попадая в глаза, приносят душе ощущение формы и цвета.

Обе эти теории объединил Платон (около 428 – около 348 до нашей эры), утверждавший, что от предметов исходит специальный флюид, который встречается с «мягким светом дня, ровно и сильно бьющим из наших глаз». Если оба флюида подобны друг другу, то, встречаясь, они «крепко связываются», и глаз получает ощущение видимого. Если же «свет очей» (единственное выражение, сохранившееся от теории Платона и бытующее сейчас, но в переносном смысле) встречается с несхожим флюидом, он гаснет и не дает глазам никаких ощущений. Именно поэтому первый постулат оптики Евклида (III век до нашей эры) гласит: «Испускаемые глазами лучи распространяются по прямому пути».

Арабский ученый Ибн аль-Хайсам (965 – около 1039), известный на Западе под именем Альгазена, крупнейший физик Средневековья, первым отбросил «свет очей» как совершенно излишнюю вещь. В своем фундаментальном труде, посвященном оптике, он заявил: «Естественный свет и цветовые лучи воздействуют на глаза». Свое утверждение он доказывал тем, что глаза испытывают боль при попадании на них солнечного света, прямого или отраженного от зеркала. Под естественным светом Альгазен понимал белый солнечный свет, а под цветовыми лучами – свет, отраженный от цветных предметов.