Авиньонским
пленением пап называют вынужденное пребывание римских пап в Авиньоне в марте
1309 года – январе 1377 года (с перерывом в 1367–1370 годах). Пленению
предшествовала победа французского короля Филиппа IV над папой Бонифацием VIII
в споре о прерогативах духовных и светских властей. Французский ставленник папа
Климент V (1305–1314) под давлением Филиппа IV перенес в 1309 году свою
резиденцию в Авиньон (принадлежавший неаполитанскому королю, но находившийся на
французской территории; в 1348 году Авиньон был куплен папой). Папы в
Авиньоне находились в полной зависимости от французских королей (из 8
авиньонских пап 7 были французами). Однако, с другой стороны, за спиной
французских королей папство чувствовало себя гораздо увереннее и спокойнее, чем
в Риме. Тем временем могущественные феодалы и небольшие республики в Италии
рвали на части Папскую область и присоединяли к себе все, что плохо лежало в
«покинутой своим господином» стране. В Риме не прекращалась борьба за власть
между военно-феодальными группами, разорявшая городскую ремесленную массу. В
широких кругах римского населения распространялись произведения Данте и
Петрарки, обличавшие авиньонских пап и призывавшие к восстановлению былого
величия Рима.
В полных гнева выражениях Петрарка разоблачал вечно пьянствовавшего
папу Бенедикта XII (1335–1342), не желавшего выехать из Авиньона, где под
крылышком французского короля можно было спокойно тянуть «рюмку за рюмкой». В
«Письмах без адреса» Петрарка клеймит папу Климента VI (1342–1352) – «циника»,
который любовь к церкви заменил любовью к эпикурейству и уютно чувствовал себя
в веселом Авиньоне, где раздаются песни любви его «племянницы» Сессии Серамис.
Будущий папа, предсказывает Петрарка, будет последовательнее своих двух
предшественников и перенесет свою резиденцию из Авиньона в Багдад.
Совсем не
стремился в Рим и последний авиньонский папа Григорий XI (1370–1378): он любил
«свой» Авиньон и «своих» кардиналов, предпочитал французский язык итальянскому,
который он с трудом даже понимал, и считал, что лучше жить на широкую ногу в
Авиньоне, чем «бедствовать» в полуразрушенном Риме с его впавшим в нищету
населением, острой борьбой политических группировок и ночными грабежами. Однако
ему пришлось все же перенести свою резиденцию в Рим – под страхом полной потери
своих итальянских владений, – когда началась война с Флоренцией, сумевшей
ловко сыграть на национальных чувствах, провозгласив борьбу против чужеземного
французского ига. |