Он мечтал о небе, когда был ещё совсем мальчишкой. Отец Аркадия, Николай Петрович Каманин, лётчик, участвовал в спасении челюскинцев, за что получил звание Героя Советского Союза. А ещё всегда рядом друг отца, Михаил Васильевич Водопьянов. Было отчего загореться сердцу мальчугана. Но в воздух его не пускали, говорили: подрасти.
Когда началась война, он пошёл работать на авиационный завод, потом на аэродром использовался любым случаем, чтобы подняться в небо. Опытные пилоты, пусть всего на несколько минут, случалось, доверяли ему вести самолёт. Однажды вражеской пулей было разбито стекло кабины. Лётчика ослепило. Теряя сознание, он успел передать Аркадию управление, и мальчик посадил самолёт на свой аэродром.
После этого Аркадию разрешили всерьёз учиться лётному делу, и вскоре он начал летать самостоятельно.
Однажды с высоты юный пилот увидел наш самолёт, подбитый фашистами. Под сильнейшим миномётным огнём Аркадий приземлился, перенёс лётчика в свой самолёт, поднялся в воздух и вернулся к своим. На его груди засиял орден Красной Звезды. За участие в боях с врагом Аркадий был награждён вторым орденом Красной Звезды. К тому времени он стал уже опытным пилотом, хотя было ему пятнадцать лет.
До самой победы сражался Аркадий Каманин с фашистами. Юный герой о небе мечтал и небо покорил!
 День рождения Аркаши праздновали весело. Прилетел из Москвы крестный, дядя Миша, так звали у Каманиных Михаила Васильевича Водопьянова.
Все мальчишки завидовали Аркаше: папа — знаменитый летчик, дядя Миша тоже знаменитый летчик. Он и папа спасали Челюскинцев — снимали их с льдины у самого Северного полюса.
И дядя Миша, и папа стали первыми Героями Советского Союза вместе с летчиками Ляпидевским, Леваневским, Слепневым и Дорониным. И все они были папиными друзьями, и их всех знал Аркаша. Но он никогда не задирал носа, не воображал. Ему хотелось поскорее вырасти и тоже стать летчиком... Дядя Миша вручил крестнику необыкновенный подарок — полное летное снаряжение: белый шелковый подшлемник, настоящий кожаный шлем, кожаную безрукавку-телогрейку и маленькие, но настоящие меховые сапоги—унты...
Ребята так и ахнули: трогали руками, примеряли... Аркадий радовался вместе со всеми такому подарку...
А на другой день со своим другом Димкой он был на наблюдательном посту— на крыше сарая. Они давно уже тренировали себя по звуку определять, какой летит самолет, какой летчик будет делать посадку или взлетать: аэродром рядом, да на него не пускают. Вот сарай — наблюдательный пост.
-И охота вам, ребята, торчать на крыше, — заметил как-то отец Димы, старший авиационный механик сверхсрочной службы, Андрей Михеевич Кротов. — Все равно ничего не увидите и не поймете...
-А мы уже все изучили, — ответил Аркадий.
- Вот как! — усмехнулся Андрей Михеевич.— А ну, Аркадий, скажи, какой самолет пошел на посадку?
- Истребитель «Чайка», а делает посадку командир звена Лосев.
- Верно. А как угадал?
- Совсем даже не угадывал, — ответил Аркадий. — Лосев перед посадкой всегда делает «горку». А вот командир эскадрильи Невродов обязательно на самых больших поворотах пронесется на бреющем, низко-низко.
Кротов одобрительно покачал головой.
- Дядя Михеич, хотите, закрою глаза и по звуку скажу, какой летит самолет: истребитель, разведчик или бомбардировщик?
- Неужто скажешь?
- Скажу, честное пионерское!
- Давай, сейчас проверим.
Михеич забрался к ребятам на крышу. Дима завязал Аркадию глаза платком. Было видно, что на взлет пошел большой самолет. Когда он пролетел над крышей сарая, Михеич спросил Аркадия:
- Какой летит?
- Разведчик, он же скоростной бомбардировщик, — ответил Аркадий.
- А может быть, транспортный? — переспросил Михеич.
- Нет, у транспортного моторы другие и звук другой.
- Молодец, Аркаша.
- Дядя Михеич, возьмите нас на аэродром— очень хочется поглядеть, как там..
- Отчего же, можно будет. Вот только у начальника попрошу разрешения и возьму...
С началом войны все сразу изменилось, стало по-другому и дома, и на аэродроме. На аэродроме формировались новые соединения.
В школе разместился госпиталь — появились первые раненые с фронта.
Когда его отец Герой Советского Союза Николай Петрович Каманин (будущий генерал-полковник авиации) улетел на фронт командовать 292-й авиационной штурмовой дивизией, Аркадий с мамой и братом вернулись в Москву.
Как только они приехали, мальчик сразу же стал проситься, чтобы мать разрешила ему поработать на авиационном заводе. В огромном, почти пустом сборочном цехе ремонтировали самолеты для фронта. Летчики, техники, механики, командированные из воинских частей, помогали рабочим завода. Вместе со всеми работал и Аркадий.
Весной 1943 года на Калининском фронте было затишье. Немцев отогнали от Москвы, и они зарылись в землю, перешли к обороне.
Аркадий с матерью приехали проведать отца. Николай Петрович командовал уже штурмовым авиационным корпусом. Тут же на фронте авиационные части пополнялись новыми самолетами, готовились к будущим большим боям.
Аркадий просил отца:
- Пап, а пап, не отправляй меня в Москву. Я все равно сбегу на фронт. А здесь я принесу больше пользы. Механики тут нужны. А я кое-что знаю, могу помочь...
Марья Михайловна запричитала:
- А как же с шестым классом? Отец, скажи ты ему хоть слово.
И отец сказал на удивление и матери, и сыну:
- После войны доучится.
Аркадия зачислили механиком в эскадрилью связных самолетов ПО-2. Был он щупленьким. мелколицым. с цепкими глазенками и поразительно быстрыми движениями. Не ходил - бегал. И работал с запалом. Тоненькие ручонки, проникавшие в самые потаенные места самолета, были исцарапаны в кровь.
Парнишка сам себя не стал щадить. Сколько раз морозил руки! Вставал рано, когда спать особенно хотелось. В мороз на за¬рядку выбегал в майке. Спал на жесткой постели. На горбу таскал ящики с приборами. За несколько месяцев работы огрубели руки, ли¬цо. Но он познал многое. Самолет изучил до шплинта. Прочитал все описания и «рубил» их наизусть. Четким строевым шагом подошел к командиру эскадрильи связи худенький невысокий парнишка и отрапортовал:
- Рядовой Каманин, механик по спецоборудованию, прибыл в ваше распоряжение.
Отрапортовал лихо. Недаром, как потом стало известно, паренек перед этим докладом два дня тренировался на опушке леса, рапортуя поочередно перед каждым деревом.
- А ведь мы, кажется, знакомы уже, Аркадий, — сказал командир.
- Да, немножко,— смутился Аркадий, вспомнив, как совсем недавно отец вызвал к себе командира эскадрильи для доклада. Пришел он на квартиру к генералу вечером. Встретил его Аркадий:
- Вы капитан Трофимов?
- Да.
- Папа просил подождать... У него совещание.
Капитан сел на ступеньки крыльца, спросил:
- Как тебя зовут?
- Аркадий.
- Будем знакомы... Командир эскадрильи...
- Какой, — перебил капитана Аркадий,— истребителей или штурмовиков?
- Нет, связных самолетов при штабе корпуса.
- А... — разочарованно произнес Аркадий,— значит, «на кукурузниках» летаете?
- Да, на этих самых. На ПО-2.
- Тоже мне авиация, — усмехнулся Аркадий.
- Напрасно так пренебрежительно относишься. Мы на этих маленьких фанерных самолетах большие дела делаем. Видишь, сам командир корпуса нами интересуется...
...И вот теперь они снова встретились. Было отчего смутиться.
- Оборудование ПО-2 ты хорошо знаешь, или дать время на изучение?
Аркадий не подал виду, что обиделся.
- Знаю, товарищ комэск. Я на аэродроме два лета в каникулы проработал, а последнее время был механиком на авиационном заводе.
- Тогда полный порядок. Иди в свое звено, приступай к работе.. .
Поначалу Аркадий больше всего боялся, чтобы в нем не увидели «папенькиного сынка». И Аркадий брался за самую «черную», самую тяжелую работу.
Он похудел, осунулся, но глаза горели: новый механик, совсем еще мальчишка, справлялся со своими сложными обязанностями, ни на что не жалуясь. С каждым днем все ближе была цель, которую он поставил перед собой, — летать.
На самолетах Аркадий работал наравне со взрослыми механиками. Это не мешало ему с помощью комэска Трофимова и других летчиков упорно учиться летному делу.
- Товарищ инженер-майор, — обратился как-то Аркадий к инженеру Усаченко, — разрешите потренироваться на макете самолета.
- А зачем это тебе понадобилось? На тренажере занимаются только летчики.
- А я и хочу быть летчиком. Всю материальную часть изучил. Вот спросите командира и инженера эскадрильи. Они уже два раза меня проверяли.
Через несколько недель инженер-майор гонял Аркадия по всем пунктам летного тренажа. И Аркадий отвечал без ошибок.
Так изо дня в день он настойчиво овладевал необходимыми знаниями.
Как-то старший лейтенант Друма взял Аркадия в полет. Пролетели минут двадцать. Вдруг Аркадий осторожно тронул штурвал. Друма вопросительно посмотрел на механика: мол, что случилось? Аркадий знаками пояснил: «Дайте повести самолет». Друма отрицательно покачал головой.
Но потом, набрав высоту, летчик обернулся и показал рукой: «Бери!»..
Аркадий ведет ручку немного на себя, потом от себя, и послушный ему самолет то легко набирает высоту, то плавно снижается.
Счастливый, сосредоточенный, уверенный, он управлял самолетом целых пять минут.
Незабываемых пять минут!
Наконец-то сбылась мечта!
Отдавая управление Друме, Аркадий вдруг закричал от восторга, растеряв всю свою сдержанность. Друма улыбнулся и одобрительно поднял вверх большой палец.
Так у летчиков вошло в привычку разрешать Аркадию вести самолет самостоятельно.
Однажды, бомбардировщик «Юнкерc» удирал от наших истребителей. Немецкий стрелок яростно отстреливался. Одна из шальных пуль попала в козырек первой кабины самолета ПО-2, случайно пролетавшего рядом.
Летчик был ранен в лицо осколками. Ослепленный, теряя сознание, он передал управление самолетом Аркадию, успев переключить на него рацию. Аркадий еще ни разу не садился самостоятельно. Он доложил обо всем командиру по радио и получил приказ: «Посадка запрещается!»
Когда Аркадий подлетал к своему аэродрому, к его ПО-2 подстроился поднявшийся на выручку командир эскадрильи. Он полетел рядом, сделал несколько кругов над аэродромом, подробно инструктируя Аркадия по радио, и приказал как можно точнее и быстрее все повторять за ним, внимательно слушая радио. Люди на аэродроме замерли, следя за посадкой.
Крыло в крыло снижались самолеты, и вот оба уже, мягко коснувшись земли, приземлились на три точки. Может быть, долго еще пришлось бы ждать Аркадию разрешения летать, но этот случай открыл ему путь к полетам.
Его начали всерьез обучать летному делу. Вновь и вновь подвергался он самым придирчивым испытаниям опытных экзаменаторов. Наконец за проверку его знаний взялся отец.
Николай Петрович Каманин сел во вторую кабину самолета с намерением проверить сына со всей строгостью уставов по полетам. Он гонял его в зоне до тех пор, пока не подошло к концу горючее в баках самолета, но генералу так и не удалось поколебать уверенность юного пилота. Лишь однажды генерал выхватил ручку и поставил ее словно вкопанную:
- Держи по-мужски!;
После двух-трех фигур внезапно спросил:
- Какая деревня справа у леса?
- Кувшиново, — безошибочно ответил Аркадий.
В июле. когда авиакорпус пододвинулся к Курской дуге, с аэрод¬рома Бутурлиновка взлетел самолет. который пилотировал четырнадцатилетний летчик Аркадий Каманин. Без чьей-либо помощи, только комкор долго стоял на старте и не мог оторвать взгляда от самолета сына.
За Аркадием закрепили связной самолет. Чтобы придать тихоходной машине стремительный вид, эскадрильский художник нарисовал на ней молниеподобную стрелу. Сначала он летал на соседние аэродромы, потом с ответственными заданиями на передовую, в тыл к партизанам, в разведку.
Однажды, пролетая над передовой, Аркадий увидел подбитый штурмовик ИЛ-2, который дымился на ничейной земле. Аркадий сделал резкий, разворот, «лег на крыло» и заметил, что из приземлившегося на нейтральной земле самолета никто не выходит. Аркадий пошел на снижение, подрулил к штурмовику со стороны наших позиций. Немцы открыли сильный минометный огонь. С трудом Аркадий вытащил из самолета летчика, раненного осколком в голову.
Летчик сказал:
- Передай комэску: Бердников задание выполнил. Если сможешь, сними с машины фотоаппарат. Отснято все полностью.
Аркадий перетащил фотоаппарат на свой ПО-2. Потом вернулся к Бердникову и под минометным огнем добрался с ним до своего самолета. Но втащить его в кабину оказалось невероятно трудно.
- Обопрись на меня, — задыхаясь, просил Аркадий.
Летчик пытался подняться, но, обессиленный, снова падал.
- Ну, еще немного, ну, Бердников, постарайся! Одному мне не поднять тебя.
Несколько раз Аркадий пробовал посадить летчика, и, наконец, когда Бердников схватился за край кабины и, преодолевая боль, подтянулся, Аркадий приподнял его и, уже потерявшего сознание, положил на сиденье.
Аркадий еле дышал от усталости. Прислонившись к самолету, он снял с головы шлемофон, вытер пот с лица и окинул взглядом изрытое снарядами поле. «Как тут взлетишь! А надо, надо!..»
Аркадий не знал, что все это время за ним с волнением наблюдали из ближнего леса наши солдаты. Они собрались возле танков, замаскированных ветками. Солдаты просили командира:
- Разрешите подобраться к самолету на выручку.
Но как разрешить! Ведь немцы обнаружили бы замаскированные танки.
К группе танкистов и пехотинцев подошел командир полка.
- Почему не в укрытии? Что там для вас, спектакль показывают?
Но, увидев самолет, поднес к глазам бинокль.
- А ведь это та шестерка, которая только что у нас была, — сказал он. — Самолет связи...
«Что делать? Танки должны скоро выступать, но не раньше установленного срока. Демаскируешь танки - можешь сорвать все наступление».
Полковник приказал радисту:
- Узнайте у штурмовиков, могут ли на десять минут, — он посмотрел на часы,— ускорить вылет. Передайте: «На вынужденной посадке, в нейтральной полосе, ближе к немцам, находится десятка, красный номер. Рядом с ней приземлилась шестерка. Передал «Гром-4». Жду ответа.
Зазвучал зуммер радиостанции. Радист доложил:
- Отвечают: «Гром-4», Первый эшелон вылетел. Окажите помощь на вынужденной, «Ястреб-2».
Полковник отдал приказ.
- Начинаем атаку. Сообщите артиллеристам. Экипажи, по машинам!
Аркадий тем временем залез в кабину и внимательно осматривал поле, изрытое, все в ямах и воронках от снарядов и мин. Пригоден для взлета был только один кусочек земли, но и там, в конце, огромная воронка от снаряда.
А ждать нельзя, обстрел не прекращался. В этот момент над головой Аркадия с воем и свистом понеслись на позиции немцев сотни снарядов. Заговорили артиллеристы. «Наши! Теперь взлетать нельзя».
После артиллерийского налета Аркадий услышал, как понеслись штурмовики, и тут же из леса, сбрасывая маскировочные ветки, вырвались танки. Когда первые танки прошли, Аркадий поднял в воздух свой самолет — это потребовало огромного мастерства! — и потянул на бреющем за лесок.
По радио он услышал голос генерала Байдукова:
— Шестерка! Слышишь меня? Отвечай, как Бердников? А ты сам цел? Чеши на аэродром. Прикроем тебя. Я — «Ястреб-2», я — «Ястреб-2»... Узнал меня? Прием.
- Узнал! — радостно отвечал Аркадий. — Все в порядке, иду домой!
Лейтенант, спасенный Аркадием, вскоре снова летал на штурмовике, а на груди у Аркадия был орден Красной Звезды.
Это случилось в Польше. Аркадий прилетел на аэродром, но посадку ему запретили: на очередное задание вылетели штурмовики и сопровождавшие их истребители.
Аркадий очень устал: весь полет с передовой проходил в тяжелых условиях, под грозовым ливнем. И вот теперь приходилось летать по кругу в зоне аэродрома и ждать разрешения на посадку. Наконец-то поднялся последний истребитель — двадцатка. Аркадий в это время пролетал неподалеку от взлетной полосы. Взглянул на истребитель и глазам своим не поверил: верхом на фюзеляже, у хвоста, прижавшись к стабилизатору, сидел человек.
«Что делать?» Решение созрело мгновенно.
Аркадий дал полный газ и повел свой самолет на перехват. Сблизившись с двадцаткой, он красной ракетой привлек внимание летчика и рукой показал ему на хвост истребителя.
Все кончилось благополучно. Спасенный Аркадием «наездник» закоченел было совсем, да на аэродроме отогрели. А летчик двадцатки после рассказывал:
— Вижу, несется на меня Аркадий на своем ПО-2, стреляет в упор из ракетницы, грозит кулаком и показывает то на свою голову, то на хвост самолета. Обернулся я и обомлел: на хвосте самолета — механик, а высотенку я уже набрал приличную и шасси убрал. Переключил рацию на прием и слышу свои позывные. В жизни моей, наверное, такой посадки не было и не будет. Вот страху набрался: все боялся, как бы не свалился механик.
Как же случилось такое?
Грозовым ливнем размыло грунт аэродрома. Для легких истребителей это беда. Выруливая на старт, они колесами зарывались в грязь и опрокидывались. Чтобы этого не случилось, механики садились им на хвост и после того, как самолет подруливал к старту, проворно соскакивали. Но летчик двадцатки, взлетавший последним, торопился, не задержался на старте, а сразу пошел в воздух, увозя перепуганного механика.
Прилетел как-то раз Аркадий со срочными документами на передовую к начальнику группы наведения капитану Проскурову. Спрятал свой самолет в лесочке, замаскировал ветками, посидел немного на радиостанции, послушал, как радистка Рита успевала передавать распоряжения нашим летчикам. Они по нескольку раз с воздуха атаковали укрепления немцев. Потом вышел и говорит:
- Товарищ капитан, дайте мне задание. Что я тут торчу на командном пункте без дела.
- Хорошо, — ответил капитан Проскуров, — а то я совсем закрутился. Давай полезай на крышу сарая и наблюдай в бинокль. Как появится в воздухе новая группа наших штурмовиков, сообщи мне. Кричи громче, не стесняйся. Следи, сколько будет самолетов, каким идут курсом, на какой высоте, и заметь номер на борту ведущего самолета. Если вдруг в воздухе появятся немецкие истребители, то немедленно докладывай, чтобы я успел предупредить наших штурмовиков и нацелить своих истребителей.
Уселся Аркадий верхом на самый, конек соломенной крыши и докладывал все, что видел.
Дело было летом. Солнце припекало крепенько.
Немецкие истребители не появлялись.
Наши летчики были полными хозяевами в небе. Время тянулось медленно. Томительно и скучновато показалось Аркадию задание. С досады он начал каблуком сапога ворошить солому на крыше. Из развороченной соломы поднялась туча растревоженных ос.
Аркадий камнем скатился с крыши, упал на землю, закрывая лицо.
Ос отогнали дымом, зажгли солому, но Аркадий весь был искусан.
- Тоже мне, нашли работу. Наверно, нарочно все это подстроили, — ворчал Аркадий.
- Каманин, — сдерживая улыбку, сказал ему капитан Проскуров, — тебе больно, сочувствую, но ты несправедлив. Поручение я тебе дал ответственное. Сидел бы спокойно, наблюдал. Сам виноват. Потревожил пчелок, вот и получил по первое число.
Надо было вылетать, и капитан приказал лететь на свой аэродром. Оказать медицинскую помощь здесь не было возможности, да и боялся, что заплывут глаза и не сможет Аркадий улететь.
Летел Аркадий злой как черт. Приятного, конечно, мало, когда все лицо, шея, руки горят от укусов, а один глаз закрылся, осталась только щелочка.
Пролетая над опушкой леса, Аркадий увидел на поляне наш танк Т-34, Одна гусеница растянулась под ним, как коврик, а танкисты сидели, покуривали.
«Вот растяпы, — подумал Аркадий,— другие бы давно починили — и в бой, а эти загорают...»
Пролетел немного—и совестно стало:
«Может, авария? Может, помощь нужна?»
Вернулся назад и посадил самолет рядышком.
- Что случилось? Может, помочь, чем смогу?
- Два трака (это значит, гусеничные стальные плитки) перебило, — отвечают танкисты. — Новые подобрали, а болтов, соединить их, нет. Какая от тебя помощь, парень? Веревочкой или проволокой их не свяжешь.
- Сам понимаю,— ответил Аркадий. — Вы мне покажите на карте, куда слетать, и я привезу болты.
- Родной наш, дай тебя расцелуем,— обрадовался командир танка. — Смотри, вот тут лесок, — показывал он, держа планшет Аркадия с картой, — потом речка, а на краю деревни, возле мельницы, танковый парк и мастерские.
- Знаю, я туда летал, — ответил Аркадий.
- Выручай, друг. Передай записку и сбрось нам сумку, век не забудем. Ведь понимаешь, дело какое: товарищи в бою, а мы здесь на приколе. Аркаша, зайди заодно в нашу санчасть. Медсестра Марина смажет тебя мазью от ожогов. Здорово помогает. Никому не дает ее, но на тебя не пожалеет.
Мазь помогла, боль утихла. Вся история с осами теперь казалась Аркадию смешной.
Принесли болты, и Аркадий, сделав круг над деревней, покачал крыльями и полетел к ждавшим его танкистам.
Пролетая мимо поляны, он сбросил сумку с болтами и увидел, как танкисты махали ему вслед в знак благодарности.
Посмотрел моторист Володя Мухин на забинтованную голову Аркадия, когда тот прилетел на свой аэродром, и перепугался:
- Летунок, что случилось? Может, санитарную машину вызвать?
- Не надо. На «фрицевский сюрприз» наскочил.
- На передовой? На мину?
- Какую там мину? Мин у фрицев теперь не хватает, так они на меня ос напустили. Видишь, как разукрасили, — шутил Аркадий.
Весна 1945 года. Шел бой на ближних подступах к городу Брно.
К командующему фронтом маршалу Советского Союза товарищу Тимошенко Семену Константиновичу, который осматривал в бинокль панораму боя, подошел полковник — начальник связи фронта — и доложил:
- Связь с партизанским отрядом прервана. Вышли из строя батареи питания рации. Просят срочно доставить.
- Вот незадача, — сказал командующий.— Нужно как можно скорее восстановить связь. Большая группа немцев уходит из-под удара. Партизаны должны взорвать мосты и не выпустить немцев на дороги, по которым можно увезти технику. Это нужно передать партизанам. Немедленно организуйте доставку питания.
- Товарищ командующий, запасные батареи питания у нас есть, а вот самолет надо вызвать. Командующий снова поднес бинокль к глазам и сказал:
- Ну и орлы же наши, пока с вами говорил, вон на сколько продвинулись! Не теряйте времени — вызывайте самолет!.. Впрочем, подождите! Чей это самолет стоит на площадке у горы? Выясните.
Через некоторое время подошел генерал-лейтенант Каманин.
- Твой самолет? — пожимая ему руку, спросил маршал.
- Мой.
- Один прилетел или с летчиком?
- С летчиком. Он там у самолета.
- Зови его, выручай. Есть срочное задание,— и маршал коротко рассказал, в чем оно заключается. — Справится твой летчик?
- Уверен, что справится.
- Зови-ка его сюда. Дадим задание, где найти партизан. Пусть попытается приземлиться, ну а в крайнем случае, сбросит пакет с вымпелом.
Не прошло и несколько минут, как паренек в летной форме, отчеканивая шаг, подошел к командующему и доложил:
- Товарищ командующий, маршал Советского Союза, по вашему приказу прибыл. Докладывает старший сержант Каманин.
- Каманин? — Тимошенко с удивлением посмотрел на Николая Петровича...
- Карта района есть?
Аркадий быстро расстегнул планшет и положил свою летную карту на столик.
- Товарищ генерал-лейтенант, уточните задание!
Через несколько минут Аркадий бежал к самолету, где уже стояли связисты с упакованными в мягкую тару батареями.
По предварительным подсчетам лететь ему предстояло час сорок минут.
Полет был сложный, маршрут недостаточно изученный. Горы возникали неожиданно, а лететь на большой высоте нельзя — ПО-2 мог легко стать добычей зенитчиков или прятавшихся в облаках «мессеров». Бреющим полетом с небольшим запасом высоты лететь тоже опасно: ведь территория занята немцами, и на любой высотке мог быть расположен опорный пункт с зенитными пулеметами.
Приноравливаясь к рельефу гор, Аркадий выдерживал среднюю высоту полета, напряженно следя, не увязались ли за ним немецкие истребители.
Задание у него было особой важности. Помимо батарей для рации, он вез пакет. Вручая его, командующий, конечно, не зря сказал:
— Передашь лично командиру отряда. Если не сможешь приземлиться, пакет не сбрасывай. В случае вынужденной посадки — уничтожь...
Вспоминая впоследствии этот полет, командир эскадрильи майор Трофимов говорил, что не каждый опытный летчик смог бы так четко и отважно выполнить задание командующего, как выполнил его шестнадцатилетний отважный летчик. Аркадий был награжден за этот полет орденом Красного Знамени.
И таких драматических эпизодов в боевой жизни старшины Аркадия Каманина - множество. Закончил он войну в 16 лет. На его парадном кителе рядом с гвардейским знаком поблескивали орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды и три медали: «За взятие Будапешта», «За взятие Вены» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
После войны он мечтал пойти учиться, чтобы летать на самых новых самолетах. Для учебы выбрал академию, которую окончил отец, — Военно-воздушную инженерную имени Н. Е. Жуковского. Учился с большим старанием. Но весной 1947-го произошло непоправимое.
Вот что рассказала об этом мать Аркадия Мария Михайловна Каманина:
- Апрельским днем сын вернулся из академии, почти бесшумно открыл дверь и лег на диван...
Нелепая смерть оборвала жизнь восемнадцатьлетнего юноши Аркадия Каманина. И прожил он их отважно и мужественно.Фронтовые друзья и товарищи похоронили его в Москве на Ново-Девьичем кладбище. |
