|
Свой героический путь борьбы с фашистами пионер Витя Хоменко прошел в подпольной организации "Николаевский центр". ...В школе по немецкому у Вити было "отлично", и подпольщики поручили пионеру устроится в офицерскую столовую. Он мыл посуду, топил плиту, протирал столы и случалось, обслуживал офицеров в зале и прислушивался к их разговорам. И запоминал все, о чем говорят офицеры вермахта, расслабленные баварским пивом. В пьяных спорах фашисты выбалтывали сведения, которые очень интересовали "Николаевский центр". Быстрого, смышленого мальчишку офицеры стали посылать с поручениями, а вскоре и вовсе сделали посыльным при штабе. Им и в голову не могло прийти, что самые секретные пакеты первыми читали подпольщики на явке...
Вместе с Шурой Кобером, Витя получил задание перейти линию фронта, чтобы установить связь с Москвой. В Москве, в штабе партизанского движения, они доложили обстановку и рассказали о том, что наблюдали в пути. Вернувшись в Николаев, ребята доставили подпольщикам радиопередатчик, взрывчатку, оружие. И снова борьба без страха и колебания.
Вася погиб в декабре 1942 года, замученный врагами, которым стало известно о связях мальчика с партизанами. Несмотря на самые страшные пытки, Вася не выдал врагам расположение партизанской базы, свои связи и пароли.
Они жили героями и погибли как герои. Орденом Отечественной войны 1 степени - посмертно - наградила Родина своего бесстрашного сына. Имя Вити Хоменко носит школа, в которой он учился.
 Обратитесь к любому николаевскому пионеру, я он расскажет вам о жизни и подвиге своих земляков - юных подпольщиков Вити Хоменко и Шуры Кобера.
Кто же они, эти мальчики? Как сложилась их жизнь, их боевая судьба? До войны Витя и Шура не знали друг друга. Витя учился в 5-й средней школе Центрального района Николаева, а Шура — в школе № 12 на далекой рабочей Слободке.
В 1941 году оба закончили седьмой класс. Шура был отличником, дисциплинированным и рассудительным. Витя — подвижной, энергичный, любознательный. Если бы ребята встретились раньше, они, возможно, никогда не подружились бы, несмотря на то, что в их биографиях было много общего. Оба рано потеряли отцов. Отец Вити Хоменко, бывший партизан, умер еще в 1927 году, когда мальчику и двух дет не было. Сказались старые раны, полученные во время гражданской войны. Мать часто рассказывала, как он боролся против белогвардейцев. Витя подолгу разглядывал отцовскую фотографию, и в глазах у него светилась гордость.
Он говорил:
— Хочу стать таким, как папа!
Жить без отца семье было нелегко. На руках у овдовевшей Юлии Ивановны Хоменко остались, кроме Вити, еще двое старших — Оля и Надя. Она сама много работала да и детей своих сызмальства приучала к труду. Сын всегда охотно помогал ей: и дров наколет, в комнату уберет, и в магазин сбегает.
— Вот закончу школу, буду работать — и стану тебе, мама, настоящим помощником,— говорил он.
Из того, что изучали в школе, больше всего любил математику я немецкий язык.
А еще увлекался плаванием, мечтал стать моряком. Бывало, по целым дням пропадает на реке (их в Николаеве - две, Ингул п Буг). Был Витя невысоким, но крепким и выносливым. Мало кто из его ровесников прыгал с самого верха вышки в яхт-клубе. А для Вити это не составляло большого труда.
С товарищами-смельчаками он переплывал Ингул по нескольку раз подряд, заплывал далеко за середину широкого Буга.
Война застала Витю в пионерском лагере.
Вернулся домой более сдержанным и серьезным. Когда фашисты заняли его родной город, стал куда-то исчезать. Приходил поздно, совершенно измученный, и, наскоро поев, ложился спать. Однажды, принявшись чинить его куртку, Юлия Ивановна нашла в карманах клочки бумаги. Присмотрелась — да ведь это содранные со стен фашистские приказы. Ей стало страшно за сына: малейшая неосторожность, и — расстрел... Когда сказала об этом, Витя только улыбнулся:
— Не бойся за меня, мама. Я же не маленький!
...Война развеяла светлые детские мечты и Шуры Кобера. Отец погиб при испытании боевого корабля на Черном море, и мальчик жил только с матерью.
У него, как и у Вити, были свои увлечения. Главным образом книги. Шура читал запоем. Особенно нравились ему такие произведения, как «Овод», «Приключения капитана Гаттераса», «Суворов», «Человек с Луны» (о Миклухо-Маклае).
Любил также играть на скрипке, даже учился в музыкальной школе. Однажды попросили Шуру выступить на вечере.
— Что вы, ребята,— смутился он.— Я ведь только начинаю водить смычком.
Но его все-таки уговорили. Шура долго и старательно готовился с преподавателем музыкальной школы. Выступление имело большой успех.
 В первые дни фашистской оккупации Шура с друзьями, как и прежде, собирались у школы — ведь столько хорошего было связано с ней! Однажды к ним подошел какой-то человек (впоследствии его видели в форме полицая) и спросил:
— Вы, ребята, здесь учились? Некоторые утвердительно кивнули головой.
— Хотите подработать? Надо повыбрасывать из школы портреты некоторых «товарищей»...
— Мы уж как-нибудь иначе подработаем, иуда! — возмутился Шура.— На нас не рассчитывай!..
Тот хотел схватить Шуру, но мальчик увернулся. Через секунду возле школы уже никого не было. Первое знакомство Они встретились впервые в 1942 году на конспиративной квартире Николаевского подпольного центра. Так называлась возглавляемая николаевскими коммунистами подпольная организация. Оба были связными и разведчиками.
Витя хорошо владел немецким языком, поэтому постарался пристроиться на работу в кухне офицерской столовой «Ост». И хотя работа эта была трудной да и множество раз ему приходилось терпеть насмешки и оскорбления,— он не жалел о взятой на себя роли: этого требовали интересы подполья.
Часто, подменяя официанта, Витя прислушивался к разговорам гитлеровских офицеров, а потом докладывал обо всем «Центру».
В столовой он работал старательно и постепенно снискал некоторое доверие немцев. Они даже стали поручать ему выполнение обязанностей курьера. Однажды Витя, придя на явочную квартиру, достал из кожаной сумки пакет и протянул его подпольщикам.
— Что это?
— Разве не видите? Пакет.
— Гитлеровский?
— Ага! Может, там есть что-нибудь интересное. Только вы снова заклейте, чтобы никаких следов не осталось.
В пакете оказались ценнейшие сведения.
С тех пор Витя не раз по дороге из штаба заходил на явку, принося важные документы.
А Шура тем временем разведывал расположение военных объектов в Николаеве, следил за передвижением вражеских частей. Часами просиживал он, спрятавшись где-нибудь, возле склада боеприпасов или казармы, а потом сообщал подпольщикам о результатах наблюдения. Помогал также налаживать связь с отдельными подпольными группами. «Волшебная» палочка Весной 1942 года положение николаевской подпольной организации усложнилось.
Она численно возросла, но не хватало взрывчатки и оружия. Не было и аппарата для печатания большого количества листовок.
К тому же в последнее время вышел из строя радиопередатчик, с помощью которого поддерживали связь с Москвой. Все попытки починить его оказались тщетными.
Решено было возобновить связь, отправив через линию фронта кого-либо из подпольщиков. Выбор пал на Витю Хоменко и Шуру Кобера.
Их вызвал к себе руководитель «Центра», объяснил задание.
— А под силу ли это вам, мальчики? Нагрузка огромная — больше тысячи километров надо отмахать, где во вражеских эшелонах, где пешком... Если не уверены в себе, скажите честно.
— Да что вы! — ответил Витя.— Не знаю, как Шура, а я давно мечтаю о серьезном задании...
— А я еще раньше...— добавил Шура.
Руководитель ласково притянул ребят к себе.
— Знайте, это партийное поручение.
— Но мы ведь беспартийные.
— Бели партия поручает, значит, партийное...
Через несколько дней Шура и Витя теплым солнечным утром вышли из города, держа путь на восток. Оба были в залатанных куртках, за плечами у каждого — котомка со всяким тряпьем. Если кто спросит, куда идут, ребята скажут, что дескать родители послали в село старые вещи на продукты менять.
...Многие люди встречали их по дороге, но никто не обращал внимания на маленькую палочку, которую нес то Шура, то Витя. А была она необычной — внутри лежали секретные зашифрованные документы: письмо николаевской подпольной организации в штаб партизанского движения, список конспиративных квартир, краткие сведения о действиях подпольщиков, просьба помочь оружием, взрывчаткой, всевозможной литературой, радиоаппаратурой и прочим.
Маршрут был такой: Николаев—Луганск—Ростов — линия фронта.
Какую-то часть дороги проехали в немецких эшелонах, на попутных подводах. Много километров довелось пройти пешком.
Несколько раз их задерживали гитлеровские посты, но все завершалось благополучно: придуманные истории, откуда и куда едут (конечно, в запасе были различные варианты), и непринужденность поведения постоянно приходили им на помощь. А с «палочкой-выручалочкой» не расставались ни на минуту.
Ребята шутили:
— Только благодаря ей мы живы-здоровы...
Они приближались к фронту. Позади остался Ростов. Все явственнее доносилась канонада с востока.
Наконец перед глазами — стремительная Кубань, по которой в то время проходила линия фронта.
Двое суток просидели они в камышах, дожидаясь подходящего момента. Наконец ночью переплыли реку в старой рыбачьей лодке.
Когда друзья почти достигли берега, неподалеку разорвался снаряд и осколками изрешетил лодку.
Пришлось добираться вплавь...
И вот уже советские бойцы ведут их в штаб.
— Нам к самому главному командиру,— упорно твердят Витя и Шура.
Фронтовая землянка показалась им родным домом. Рассказали командиру, кто они и откуда, какое задание выполняют. На рассвете их отправили в Москву самолетом. В штабе партизанского движения В Москве, в штабе партизанского движения, седовласый генерал крепко пожимал руки юным подпольщикам, благодарил за ценные сведения.
Гордые и взволнованные, ходили ребята по Москве. Им казалось, что бродят они тут не впервые. И Красная площадь, и Мавзолей, и музеи, и широкие улицы — все это было таким знакомым по фотографиям, фильмам, картинам. Очень жалели они, что не горят звезды на Кремлевских башнях: их сняли, чтобы уберечь от бомбежек.
В Москве Витя и Шура закончили краткосрочные курсы разведчиков. Возмужавшие, обогащенные опытом, возвращались они в родной город. Снова в Николаеве Сколько уже прошло с тех пор, как самолет поднялся над аэродромом и его юные пассажиры в последний раз взглянули сверху на Москву, ставшую для них еще более родной? Час, два? Никто не замечал, как мчится время.
Темнело. Где-то внизу вспыхивали ракеты, снаряды. Наверно, это линия фронта.
Витя и Шура несколько раз проверяли, хорошо ли закреплены парашюты. Их волнение было понятным: обучаясь на курсах, каждый совершил лишь несколько тренировочных прыжков. А теперь предстоит уже настоящий — боевой.
— Просто не верится, что через каких-нибудь три часа мы с тобой будем дома,— говорит Шура.
— Не говори «гоп», пока не прыгнешь,— отвечает Витя. Но шутка эта не веселит. Потому что им все-таки страшновато. Что ждет их внизу? Где приземлятся?
Парашюты Вити, Шуры и радистки Лиды Бридкиной опустились в ночь на 9 октября 1942 года недалеко от села Себино Новоодесского района Николаевской области. Одновременно с самолета были сброшены парашюты с грузом: боеприпасами, оружием, радиопередатчиком, литературой, аппаратом для печатания листовок.
Отсюда до Николаева еще несколько десятков километров.
— Вы пока что разыщите груз и укройтесь где-нибудь поблизости,— сказал Витя Шуре и Лиде,— а я попробую поскорее добраться до наших.
Витя вышел на дорогу Новая Одесса — Николаев, увидел приближавшуюся машину и вдруг отважился на отчаянный поступок. Решительно стал посреди дороги, поднял руку.
Пораженные его наглостью, гитлеровцы остановили машину. Витя на чистом немецком языке попросил подвезти его до Николаева: там больная мать мол дожидается.
Немцы насмешливо загоготали, но, видимо, все же смягчились оттого, что услышали свой родной язык.
— Садись!
И вот Витя в Николаеве. Сердце бешено колотилось, когда он проходил мимо своего дома. «Цел!» Очень хотелось забежать к матери, но нельзя. Сперва — на явку.
Перевезти груз подпольный комитет поручил коммунисту Всеволоду Васильевичу Бондаренко.
Утром они с Витей отправились в путь. Бондаренко катил перед собой тачку с ворохом поношенной одежды, а Витя шагал рядом.
Приблизившись к месту высадки, натолкнулись на фашистские патрули. Впоследствии оказалось, что один парашют отнесло далеко в сторону. Ночью Шура и Лида не смогли его отыскать, а утром случайно обнаружили враги.
Пришлось дожидаться, пока окончится переполох. Большую часть груза удалось спасти. Слава юным героям! Холодной ноябрьской ночью 1942 года к дому на 8-й Военной улице подошла крытая автомашина. Из нее выскочили полицаи, стали барабанить в ворота.
Во дворе залаяла собака.
Шурин дед, Дмитрий Иванович Сафронов, быстро оделся и выбежал во двор.
— Открывай! Долго копаешься! — орал полицай.
«Чего им надо?» —встревожился Дмитрий Иванович. Привязал собаку и отодвинул засов.
— Александр Кобер дома?
Из флигеля на шум прибежала Анна Дмитриевна, Шурина мама.
— Где Кобер Александр? — приставал к ней полицай.
— Зачем? Он ничего плохого не сделал... Но полицай и слушать ее не стал.
Через несколько минут Шуру, полуодетого, босого, вытолкнули из комнаты.
Мать закричала, бросилась к мальчику, но полицай грубо отшвырнул ее.
...Когда Шуру везли в тюремной машине, он лихорадочно думал: «Что с Витей? Где он? Хоть бы его не взяли!»
На следующий день они увиделись в тюремной камере. Витю арестовали той же ночью. Ребят выдал провокатор.
Большая комната с зарешеченными окнами. В кресле развалился гитлеровский офицер. Он, довольно прилично зная русский язык, так и сыплет вопросами:
— Сколько человек в подпольной организации? Кто руководит ею? Где штаб? Что вы делали в Москве?
Мальчиков истязают, но врагам удается вырвать из их уст лишь проклятия.
Допросы длились десять дней и ночей.
А утром 5 декабря 1942 года на Базарной площади в Николаеве стали сооружать виселицу.
В полдень привезли десятерых приговоренных к смерти. Вместе со взрослыми поднялись на высокий помост два мальчугана.
Фашисты согнали на площадь множество людей. Плакали дети, голосили женщины.
В последний раз смотрели юные мстители на родной город и родное небо.
— Товарищи! — крикнул Витя. — Не падайте духом! Скоро наши придут! Да здравствует... ...Когда прибежала его мать — Юлия Ивановна, все уже было кончено. Без чувств упала она на мостовую.
|
