В 1944 году на границе с Восточной Пруссией в воздушном бою был сбит немецкий ас обер-лейтенант Франц Ресли. Его доставили в штаб фронта, и на допрос пригласили генерал-майора авиации Евгения Яковлевича Савицкого. Немецкому асу было 28 лет, на его спортивной фигуре ладно сидела дымчато-сизая униформа с эмблемой люфтваффе — летящий орёл со свастикой и Железный крест. Но лицо лётчика невольно заставляло отшатнуться — настолько оно было обезображено застарелым ожогом. Особенно жуткое впечатление производил сильно укоротившийся от жаркого пламени нос и губы, превратившиеся просто в «ротовую щель». Ближе к ушам, от горла видна была полоса нетронутой пламенем кожи, которую прикрывал шлемофон и очки. Шелковистые, густые, светло-русые волосы усиливали ужасный контраст.
Савицкий, облачённый в американский меховой лётный костюм, неотразимо красивый, всегда решительный и не терпящий возражений, едва взглянув на немецкого аса, осёкся на полуслове. Некоторое время он молча смотрел на багровые шрамы, затем невольно опустил глаза и, достав серебряный портсигар, раскрыл его и протянул лётчику.
На долгом допросе немецкий лётчик рассказал об удивительных вещах. Он сказал, что на Восточном фронте он недавно, крест заслужил себе в небе Испании и Франции и что некоторое время был лётчиком-испытателем ракетной секретной авиатехники на аэродроме Бад-Цвишенан, близ Ольденбурга. В одном из полётов произошла авария. Уже после посадки самолёт неожиданно вспыхнул и загорелся, как бенгальский огонь. Ресли сбросил фонарь, успел выскочить из кабины и отбежать в сторону, полыхая как факел. Примчавшаяся команда пожарных окатила его струями воды и пены…
«Этот сверхсекретный самолёт пока „сырой" и страдает многими конструктивными недостатками, но сам ракетный двигатель, бесспорно, имеет будущее», — заключил свои показания Ресли.
«Какая максимальная скорость и „потолок" этой машины?» — задал вопрос Савицкий.
«В 1941 году лётчик-испытатель фирмы Хейни Дитмар достиг на Ме-163A „Комет" скорости 1004 км/ч, установив неофициальный мировой рекорд, за что рейхсмаршал Герман Геринг лично вручил ему награду. Скороподъёмность самолёта около 100 м/с, и он может забраться в считанные минуты на высоту до 15 км».
«Какой двигатель на машине, вооружение?» — продолжал задавать вопросы генерал Савицкий.
«Двигатель конструкции инженера Вальтера HWK109–509A с тягой 1750 кг, работает на двух компонентах Z-топлива и T-топлива, состав которых засекречен. Если топливо попадает на человека, то он „варится в собственном соку" — поэтому комбинезоны лётчиков и технического состава из специальной ткани.
Ракетный самолёт после выработки топлива на большой скорости планирует на свой аэродром, при этом, в случае „промашки", он не может уйти на второй круг. Изрядную сложность для лётного состава составляют взлёт и посадка. Ме-163 использует особые шасси, которые необходимо успеть сбросить при переводе в набор до высоты 25–30 м. Однажды произошёл дикий случай. После сброса шасси оно, рикошетом отскочив от земли, пробило топливный бак. Самолёт рухнул, объятый пламенем, лётчик сгорел заживо.
Посадка тоже подчас оборачивается „цирком". Двухместного Ме-163 не существует, поэтому посадку на выдвижную лыжу каждый осваивает, опираясь на свой опыт и интуицию. Если лётчик забывает выпустить лыжу, есть большая угроза, что он сломает себе позвоночник. Такие случаи уже были при испытаниях на главной ракетной базе в Пенемюнде. При выкатывании за границу аэродрома (было и такое), машина, из-за малой площади опоры, переворачивалась и взрывалась от остатка топлива в баках»…
Савицкий слушал рассказ немецкого лётчика с возрастающим интересом. Меховую куртку он снял, и немец, завидев две золотых звезды и ряд боевых орденов на кителе, преисполнился невольным уважением профессионала.
«Самолёт вооружён одной пушкой калибра 20-мм, оказавшейся неэффективной. Успешно прошли испытания на стрельбу реактивными снарядами, установленными вертикально в комлевой части крыла (где наибольшее утолщение). Их смастерил изобретатель фаустпатронов доктор Лангвелер.
Ме-163, благодаря большому преимуществу в скорости, настигал цель, проходил под нею и осуществлял автоматический пуск снарядов. Попадание даже одним снарядом разносило цель вдребезги. Однако после ряда аварий самолётов поступил приказ высшего командования о прекращении испытаний „самолётного миномёта"».
Затем Савицкий попросил Ресли изобразить на бумаге общий вид ракетного самолёта и схему компоновки двигателя и агрегатов. Немец оказался неплохим рисовальщиком, и очень быстро его карандаш набросал в трёх проекциях и самолёт, и основные детали двигателя, и прочие элементы конструкции. Топливный бак T-топлива помещался сразу за кабиной пилота, далее бак поменьше, с Z-топливом и сливным устройством.
Несколько странно выглядела выдвижная посадочная лыжа. Она давала выигрыш в весе и была «рациональнее». Видимо, встроить классическое шасси в столь тонкое и высоко расположенное крыло было трудно. К тому же лыжа, скользя по земле, хорошо гасила скорость при посадке. За прихотливый нрав лётчики окрестили самолёт «ракетным чудовищем». Любопытно, что отцом-создателем его был талантливый учёный и конструктор Александр Липпиш, долго вынашивавший идею постройки этого сверхскоростного самолёта. Но после того как первый опытный экземпляр выкатили на поле аэродрома в Пенемюнде, он получил обозначение «Ме-163A».
Каждый полёт на «ракетном чудовище» был настолько сложен и опасен, что Ресли при одном воспоминании о них чувствует, как у него пересыхает в горле и начинает гореть лицо.
«Почему столь прихотливую в эксплуатации машину запустили в серию?» — задал в заключение вопрос Савицкий.
«Американцы начали интенсивную „ковровую" бомбардировку городов Германии. Система ПВО не могла справиться, была малоэффективной, так как бомбардировка осуществлялась с больших высот. Нужен был перехватчик, способный в считанные минуты достигнуть высоты 8–9 км и атаковать строй бомбардировщиков. Возложенные на „ракетное чудовище" надежды оправдались лишь частично. Из-за несовершенства двигательной установки начались частые аварии в воздухе и на земле. Однако удавалось сбивать даже „суперкрепости" B-29. Поэтому эмблемой „отряда 16" стала „реактивная" летящая блоха на чёрном щите с девизом: „Блоха — флох, но кусает — ох!"»
Допрос обер-лейтенанта Франца Ресли подходил к концу. Все сигареты из серебряного портсигара генерала Савицкого были выкурены. Неожиданно немецкий лётчик сказал: «Я благодарен вам, герр генерал, за то, что вы не были пристрастны к сведениям, касающимся моей эскадрильи, где продолжают драться мои товарищи, которых я не могу предать. Сведения же о сверхсекретном Ме-163 я сообщаю весьма охотно, так как надеюсь, что после войны лётчикам и России, и Германии предстоит осваивать новые области скоростей, которые будут подвластны только реактивной авиации».
Уже сидя в «виллисе» и следуя по тряской ухабистой фронтовой дороге в свою дивизию, Савицкий развернул рисунок Ресли и стал прикидывать, когда он сможет передать их конструктору Александру Яковлеву, чтобы тот показал их Сталину.
В 1944 году на границе с Восточной Пруссией в воздушном бою был сбит немецкий ас обер-лейтенант Франц Ресли. Его доставили в штаб фронта, и на допрос пригласили генерал-майора авиации Евгения Яковлевича Савицкого. Немецкому асу было 28 лет, на его спортивной фигуре ладно сидела дымчато-сизая униформа с эмблемой люфтваффе — летящий орёл со свастикой и Железный крест. Но лицо лётчика невольно заставляло отшатнуться — настолько оно было обезображено застарелым ожогом. Особенно жуткое впечатление производил сильно укоротившийся от жаркого пламени нос и губы, превратившиеся просто в «ротовую щель». Ближе к ушам, от горла видна была полоса нетронутой пламенем кожи, которую прикрывал шлемофон и очки. Шелковистые, густые, светло-русые волосы усиливали ужасный контраст.