То, что в экономике Австрии первую скрипку играют монополии и корпорации, нередко становится слишком очевидно, но в последнее время такое положение дел все чаще подвергается критике. Поворот лицом к свободному рынку произошел в тот момент, когда бюрократической машине со всем ее крючкотворством не удалось помешать Ники Лауде создать собственную авиакомпанию. Чудом уцелев в автокатастрофе и прогнав уже было занесшую над ним свою косу смерть, он совершил еще больший подвиг, одолев в своем стремлении основать авиалинию окопавшееся за письменными столами австрийское чиновничество. Уже в начале 90-х годов «Лауда Эйр» приносила больше дохода, чем австрийские государственные авиалинии (те самые, что чиновники пытались защитить).

Курс на появление на рынке большего количества игроков уже принес кое-какие плоды. Так, например, после данного ассоциацией оптиков яростного (но бесполезного) арьергардного боя магазины электротоваров стали продавать очки втрое дешевле, чем в некоторых специализированных магазинах оптики — и похваляться этим фактом в рекламных роликах.

Вопреки, а возможно, и благодаря практике ограничений австрийская экономика долгое время слыла одним из чудес послевоенного мира. Она развивалась семимильными шагами. У Австрии, казалось, было некое волшебное средство, защищавшее ее от экономического спада, поразившего другие страны. Вот почему в начале 90-х годов резкое замедление темпов роста национальной экономики переживалось как нечто дотоле невиданное и неслыханное. Но, с другой стороны, в результате стала очевидна опасная шаткость положения принадлежащих государству отраслей промышленности, которые в конце концов рухнули после многих лет неэффективного руководства и (в некоторых случаях) коррупции. Симбиоз между деловыми и политическими кругами не всегда носит здоровый характер. Когда государственные связи, пронизывавшие экономику, приказали долго жить и был начат процесс приватизации, австрийский народ надеялся, что в будущем махинациям и тайным сговорам места не найдется.

До сих пор самой крупной приватизационной сделкой была продажа в частные руки австрийской телекоммуникационной компании, в результате чего тариф на вещание снизился на 30%. У почты нет такой возможности. Потому в стремлении не утратить благосклонного отношения со стороны народа местные отделения связи время от времени прибегали к хитрой тактике. Почтовые служащие поражали посетителей тем, что больше не рявкали на них и не взирали разгневанно на принесенные посылки. Более того, на почтовых ящиках неожиданно появились благожелательные и зазывающие надписи. Теперь только жестокосердный негодяй мог пройти мимо почтового ящика с надписью «Ich fuhle mich so leer!» («Мне так пусто!»), ничего не опустив в него.

На протяжении всей холодной войны Австрия с большой выгодой для себя сотрудничала с восточным блоком, так что к моменту падения железного занавеса австрийские предприниматели имели превосходные связи во многих бывших коммунистических странах, и они ринулись туда, дабы воспользоваться своим удачным положением, — и изрядно преуспели. Приятно то, что торговый оборот между Австрией и Восточной Европой вырос. Но ненамного, потому что австрийские товары были для бывших соцстран слишком дороги. Впрочем, австрийские предприниматели и тут нашли выход из положения: они перенесли производство в упомянутые страны, стали вкладывать громадные деньги в совместные предприятия, например, в венгерские пивоваренные заводы, а также открыли в Восточной Европе филиалы своих банков. Ведь в этих странах огромный рынок квалифицированной, но дешевой рабочей силы.

Тем не менее, сомнения в добрых намерениях предпринимателей пустили глубокие корни в душе рядовых австрийцев. И это неудивительно, учитывая, какой тайной любит окутывать свою работу администрация. Еще в 2000 году руководство одной крупной сети универмагов совершенно бесстыдно отказалось публиковать отчеты о своей деятельности по причине «защиты деловых интересов». В наблюдательных советах ничего не знают о том, что замышляют в правлении, — а иногда наоборот. Когда объявили о слиянии двух крупных банков, то исполнительный директор одного из них пожаловался репортерам, что о неминуемом слиянии он узнал только из газет.