 Центрами высокой австрийской культуры традиционно (и
в этом нет ничего удивительного) становились те места, где ей
оказывалось покровительство (например, императорский двор в Вене или
двор князя-архиепископа в Зальцбурге). Церковь также играла не последнюю
роль в обучении музыкантов и предоставляла им работу (Брукнер служил
органистом в монастыре святого Флориана в Верхней Австрии, Гайдн в
юности был певчим в хоре собора святого Стефана в Вене). В XX веке с
момента основания Максом Райндертом современного Зальцбургского
музыкального фестиваля и его превращения фон Караяном в место, где элите
предоставляется возможность покрасоваться перед объективами камер, в
стране сложились два культурных центра — Зальцбург и Вена, где чуть ли
не круглый год проходят выставки, фестивали и т. п. Сейчас даже в
самом что ни на есть захолустном углу Австрии местных жителей
непременно угостят каким-нибудь культурным мероприятием: от оперетт на
открытом и полном комаров воздухе в крошечном Мёрбише на востоке и
авангардистских музыкальных фестивалей в Граце на юге до опер (как
современных, так и любимых публикой классических) в Брегенце на западе.
Однако когда задумываются о вкладе Австрии в мировую культуру, то первым
делом, разумеется, вспоминают Вену, ибо это город композиторов —
Гайдна, Моцарта, Шуберта, Брукнера, Малера, Шёнберга и Иоганна
Штрауса (они все сыны Австрии), немцев Бетховена и Брамса, ставших
известными и умерших в Вене; художников — Климта, Фукса и других
представителей венской школы; писателей — Раимунда, Грильпарцера,
Нестроя, Крауса, фон Гофмансталя, Шницлера; и, конечно, Зигмунда Фрейда;
здесь родились также философы Фридрих Август фон Хайек, Карл Поппер и
теоретик искусства Эрнст Гомбрих. Многие из них являются
гениями-универсалами, хотя и не потому, что австрийцы такие уж
выдающиеся и уникальные (об этом даже речи нет). И все же их вклад в
мировую культуру столь огромен, что невольно подумаешь: ну непременно
есть в Вене нечто такое, что способствует развитию творческих
способностей. Краус как-то язвительно заметил по этому поводу: «Улицы в
Вене закатаны культурой, как в других городах асфальтом». Что за представление! Австрийцы
питают к своей культуре особые чувства (охватывающие всех жителей
страны и достигающие апогея в Вене), и имя этим чувствам — слепое,
доходящее до неистовства обожание. Спорить по эстетическим вопросам для
австрийцев столь же естественно, как дышать. Постановка новой оперы или
последний вызов современного драматурга, брошенный общественному вкусу,
вызывают страсти неописуемой силы. Так было всегда. В XIX веке меломаны
делились на вагнеровцев, поддерживавших Брукнера, и традиционалистов,
горой стоявших за Брамса. О музыке последнего говорили, что она «словно
писалась с учетом вкусов венцев: она не слишком страстная, но и не
бесчувственная», т. е., выходит, ни то ни се. Хотя культура,
несомненно, предоставляет немало прекрасных поводов для спора, в целом
австрийцы единодушны — они искренне любят музыку, живопись и театр. Традиционным
предметом поклонения является венский филармонический оркестр,
созданный в 1842 году. Некогда доступ женщинам в священную касту
музыкантов оркестра был закрыт. Однако доводы вроде того, что у женщин
«нет мышцы, необходимой для верхнего вибрато», сочли неосновательными, и
филармония была вынуждена, хоть и медленно, поменять критерии отбора
музыкантов. В оркестре появилась арфистка (подходящих мужчин-арфистов в
тот момент под рукой не оказалось), однако и она со временем ушла на
пенсию, лишив филармонию даже символического присутствия женщины. Музыканты
филармонии (в основном, это коренные венцы) получают при поддержке
государства баснословное жалованье, а также постоянные гонорары от
продажи дисков (кстати, весьма популярных в народе). Абонементные билеты
на воскресные утренние концерты филармонического оркестра (фактически
единственные билеты, которые можно достать без особого труда) передают в
семье из поколения в поколение. А вошедшее в традицию посещение этих
концертов превратилось в важное общественное событие. Театр, как
говорят, является «для австрийцев предметом первой — после еды и питья —
необходимости». Зачастую бывает трудно понять, где заканчивается
сценическая жизнь и начинается реальная. Со времен барокко драматический
театр и опера в Вене процветают, причем здешняя публика столь же охоча
до грандиозных представлений, сколь и неразборчива. Им сгодится любое
зрелище. Императрица Мария Терезия издала декрет о том, что для
увеселения простонародья «следует давать спектакли», а Адольф Гитлер
недурственно играл на публику, произнося в 1938 году на Хельденплаце
напыщенную речь по поводу присоединения Австрии к Германии. (Как и
многие австрийцы, он был в душе несостоявшимся художником, венские
знаменитости порождали в нем смешанное чувство восхищения, ненависти и
зависти.) О человеке, в котором живет это чувство несостоявшегося
художника, присущее столь многим австрийцам и выражающееся во всем — от
умения делать всё своими руками до виртуозной игры на скрипке,
Грильпарцер писал: «Тот, кто живет в полупоэтическом мире, опасен для
настоящего искусства. Он поэт, хотя никогда и не помышлял о рифмовании
строк». Провождение времени дома Тахта
перед телевизором еще, слава богу, не стала в Австрии (и это отличает
Австрию от других стран) основным местом провождения свободного времени.
Пожалуй, причиной тому — высокохудожественные телевизионные передачи,
которые отпугивают массового зрителя, хотя с недавних пор в надежде
привлечь молодое поколение к голубым экранам в программу изредка
попадают реалити-шоу и различные игры и викторины. Правда, публика всё
равно предпочитает не центральные каналы, а кабельное телевидение, ведь с
его помощью можно расслабиться и посмотреть в пятницу вечером
какой-нибудь эротический фильм. Радио в Австрии не такое
ханжеское; там совсем немного серьезных передач и масса музыки, хотя
слушатели и жалуются на засилье «современных» мелодий (т. е. не Wiener
Klassik, Штрауса и т. д.). Это обстоятельство наверняка удивит
иностранцев, ведь им кажется, будто здесь только Моцарта и можно
услышать, даже телефоны и те пытаются (хотя довольно грубо) проигрывать в
режиме ожидания отрывки из его вещей. Впрочем, недовольные малыми
дозами классики радиослушатели всегда могут переметнуться к
субсидируемой церковью «Радиостанции кафедрального собора св. Стефана»,
чье музыкальное меню состоит (хвала небесам за такую утешительную
весть!) из традиционных блюд, т. е. из того, подо что австрийцы
просыпаются, что с удовольствием слушают за завтраком и что используют в
качестве снотворного — классических пьес и месс.
|
