Драма (1886)
Осень. В просторной избе зажиточного, болезненного
мужика Петра — жена Анисья, Акулина, его дочь от первого брака, поют
песни. Сам хозяин в который раз зовет и ругает, грозясь рассчитать
Никиту, щеголеватого парня лет двадцати пяти, работника ленивого и
гулящего. За него с яростью вступается Анисья, а Анютка, их десятилетняя
дочь, вбегает в горницу с рассказом о приезде Матрены и Акима,
родителей Никиты. Услышав о предстоящей Никитиной женитьбе, Анисья
«взбеленилась <…> ровно овца круговая» и еще злобней набросилась
на Петра, задумав любыми средствами расстроить свадьбу. Акулина знает
тайные намерения мачехи. Никита открывает Анисье желание отца насильно
женить его на девке-сироте Маринке. Анисья предупреждает: если что…
«Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать».
Как Петр умрет, обещает взять Никиту в дом хозяином и разом покрыть все
грехи.
Матрена застает их обнявшись, сочувствует Анисьиной
жизни со стариком, обещает помешать Акиму и напоследок, тайно
сговорившись, оставляет ей сонных порошков, снадобье опоить мужа —
«никакого духу нет, а сила большая…». Заспорив при Петре с Акимом,
Матрена порочит девку Марину, артельную кухарку, которую Никита обманул,
живя прежде на чугунке. Никита лениво отпирается на людях, хоть и
«боязно в неправде божиться». К радости Матрены сына оставляют в
работниках еще на год.
От Анюты Никита узнает о приходе Марины, о ее
подозрениях и ревности. Акулина слышит из чулана, как Никита прогнал
Марину: «Обидел ты ее <…> так-то и меня обидишь <…> пес ты».
Проходит шесть месяцев. Умирающий Петр зовет Анисью,
велит послать Акулину за сестрой. Анисья медлит, ищет деньги и не может
найти. Как бы случайно навестить сына приходит Матрена с известием о
свадьбе Маринки с вдовцом Семеном Матвеевичем. С глазу на глаз
переговариваются Матрена с Анисьей о действии порошков, но Матрена
предупреждает держать все в тайне от Никиты — «жалос-тив очень». Анисья
трусит. В этот момент, держась за стенку, на крыльцо выползает Петр и
просит в который раз послать Анютку за сестрой Марфой. Матрена
отправляет Анисью немедля ошарить все места, чтобы найти деньги, а сама
усаживается на крыльце с Петром. К воротам подъезжает Никита Хозяин
расспрашивает его о пахоте, прощается, и Матрена уводит его в избу.
Анисья мечется, молит о помощи Никиту. Деньги отыскиваются прямо на
Петре — нащупала Матрена, торопит Анисью до прихода сестры скорей
ставить самовар, а сама наставляет Никиту прежде всего «денежки не
упустить», а уж потом и «баба в руках будет». «Если <…>
похрапывать начнет <…> ей укороту можно сделать». А тут и Анисья
выбегает из избы, бледная, вне себя, неся под фартуком деньги: «Помер
никак. Я снимала, он и не почуял». Матрена, пользуясь ее растерянностью,
тут же передает деньги Никите, опередив приход Марфы и Акулины.
Начинают обмывать покойника.
Проходит еще девять месяцев. Зима. Анисья ненарядная
сидит за станом, ткет, ждет из города Никиту с Акулиной и, вместе с
работником Митричем, Анютой и заглянувшей на огонек кумой, обсуждают
Акулинины наряды, бесстыдство («растрепа-девка, нехалявая, а теперь
расфуфырилась, раздулась, как пузырь на воде, я, говорит, хозяйка»),
злой нрав, неудачные попытки выдать ее замуж да сплавить быстрей,
беспутство и пьянство Никиты. «Оплели меня, обули так ловко <…>
Ничего-то я сдуру не примечала <…> а у них согласье было», —
стонет Анисья.
Отворяется дверь. Входит Аким просить у Никиты денег
на новую лошаденку. За ужином Анисья жалуется на «баловство» и
безобразия Никиты, усовестить просит. На что Аким отвечает одно: «…Бога
забыли» и рассказывает о ладном житье-бытье Маринки.
Никита пьяный, с мешком, узлом и с покупками в
бумаге останавливается на пороге и начинает куражиться, не замечая отца.
Следом идет разряженная Акулина. На просьбу Акима Никита вынимает
деньги и созывает всех пить чай, приказывая Анисье ставить самовар.
Анисья с трубой и столешником возвращается из чулана и смахивает
полушальчик, купленный Акулиной. Вспыхивает ссора. Никита выталкивает
Анисью, приговаривая Акулине: «Я хозяин <…> Ее разлюбил, тебя
полюбил. Моя власть. А ей арест». Потешась, возвращает Анисью, достает
наливку, угощенье. Все собираются за столом, только Аким, видя неладное
житье, отказывается от денег, еды и ночлега, и, уходя, пророчествует: «к
погибели, значит, сын мой, к погибели…»
Осенним вечером в избе слышны говор и пьяные крики.
Уезжают Акулинины сваты. Соседки судачат о приданом. Сама невеста лежит в
сарае, занемогши животом. «С глазу», — уговаривает сватов Матрена, — а
так «девка как литая — не ущипнешь». К Анисье после проводов гостей на
двор вбегает Анютка: Акулина в амбар ушла, «я, говорит, не пойду замуж,
я, говорит, помру». Слышен писк новорожденного. Матрена с Анисьей
торопятся скрыть, толкают Никиту в погреб рыть яму — «Земля-матушка
никому не скажет, как корова языком слижет». Никита огрызается Анисье:
«…опостылела она мне <…> А тут порошки эти <…> Да кабы я
знал, я бы ее, суку, убил тогда!» Медлит, упорствуе?: «Ведь это какое
дело! Живая душа тоже…» — и все же сдается, берет младенца, завернутого в
тряпье, мучается. Анисья выхватывает у него из рук ребенка, кидает в
погреб и сталкивает Никиту вниз: «Задуши скорей, не будет живой!» Скоро
Никита вылезает из погреба, трясется весь, со скребкой бросается на мать
и Анисью, потом останавливается, бежит назад, прислушивается, начинает
метаться: «Что они со мной сделали? <…> Пищал как <…> Как
захрустит подо мной. И жив все, право, жив <…> Решился я своей
жизни…»
Гости гуляют на Акулининой свадьбе. Во дворе слышны
песни и бубенцы. По дорожке мимо сарая, где заснул в соломе с веревкой в
руках пьяный Митрич, идут две девки: «Акулина <…> и выть не
выла…» Девок догоняет Марина и в ожидании мужа Семена видит Никиту,
который ушел со свадьбы: «…А пуще всего тошно мне, Ма-ринушка, что один я
и не с кем мне моего горя размыкать…» Разговор прерывает Семен и уводит
жену к гостям. Никита, оставшись один, снимает сапоги и подбирает
веревку, делает из нее петлю, прикидывает на шею, но замечает Матрену, а
за ней нарядную, красивую, подвыпившую Анисью. В конце концов будто бы
согласившись на уговоры, встает, обирает с себя солому, отсылая их
вперед. Выпроводив мать и жену, снова садится, разувается. И вдруг
пьяное бормо-танье Митрича: «Никого не боюсь <…> людей не боюсь…»
словно придает сил и решимости Никите.
В избе, полной народа, Акулина с женихом ждут благословения «вотчима». Среди гостей — Марина, муж ее и урядник. Когда Ани-628
сья разносит вино, песни замолкают. Входит Никита,
босой, ведя с собой Акима, и, вместо того чтобы взять икону, падает на
колени и кается, к восторгу Акима, — «Божье дело идет…» — во всех грехах
— в вине перед Мариной, в насильной смерти Петра, совращении Акулины и
убийеАе ее ребеночка: «Отравил я отца, погубил я, пес, и дочь <…> Я
сделал, один я!» Отцу кланяется: «…говорил ты мне: «Коготок увяз, и
всей птичке пропасть». Аким обнимает его. Свадьба расстроилась. Урядник
зовет понятых допрашивать всех и вязать Никиту.
Е. Н. Пенская |