Сатирическая поэма (1875–1876)
Часть 1. ЮБИЛЯРЫ И ТРИУМФАТОРЫ
«Бывали хуже времена, / Но не было подлей», — читает
автор о 70-х гг. XIX в. Для того чтобы убедиться в этом, ему достаточно
заглянуть в один из дорогих ресторанов. В зале № 1 собрались сановники:
празднуется юбилей администратора. В числе главных достоинств юбиляра
называется то, что он не довел до разоренья население вверенного ему
края. «Подвижник» не воровал казенное добро, и за это собравшиеся
выражают ему глубокую благодарность.
В зале № 2 чествуют деятеля просвещения. Ему
подносят портрет Магницкого — знаменитого попечителя Казанского учебного
округа, который прославился как «гаситель наук», предлагавший закрыть
Казанский университет.
В зале № 3 чествуют князя Ивана. Дед юбиляра был шутом царицы Елизаветы, «сам он — ровно ничего». Князь Иван увлечен водевилями и опереттой, его единственная утеха — заехать в Буфф.
В зале № 4 что-то говорят о сенате, но главное место
принадлежит здесь осетру. В зале № 5 «агрономический обед» совмещен с
заседанием. Юбиляр посвятил свой досуг скотоводству, думая быть полезным
крестьянству. Но в результате своей многолетней деятельности он решил,
что русский народ следует оставить «судьбам его и Богу». К юбилею
скотовод Коленов награжден медалью «За ревность и старанье», вручение
которой и празднуется теперь в ресторане.
В зале № 6 чествуют изобретателя броненосцев и
гранат. Собравшиеся прекрасно знают, что смертоносное оружие оказалось
никуда не годным, и даже говорят об этом прямо в поздравительных речах.
Но — что нужды им в этом? Они празднуют юбилей изобретателя…
В зале № 7 собрались библиофилы, и оттуда сразу
«мертвечиной понесло». Господин Ветхозаветный зачитывает отрывок из
недавно найденных путевых заметок юноши Тяпушкина, который, «прибыв в
Ирбит, дядей был прибит». Собравшиеся восторгаются шедевром,
разглядывают рукопись в лупу и размышляют о том, что следует
восстановить в России двоеточие над i. Зосим Ветхозаветный признается,
что мертвые писатели куда милее ему, чем живые. Празднество в этом зале
напоминает «пир гробовскрывателей».
Из зала № 8 слышны лобызанья и возгласы «ура!». В
зале № 9 напутствуют в самостоятельную жизнь студентов, увещевая их не
предаваться анархическим мечтам,
В зале № 10 вездесущий князь Иван поднимает тост за
«царя вселенной — куш». В зале № 11 собравшиеся умиляются деятельностью
благотворительницы Марьи Львовны, призвание которой — «служить народу».
Но самая увлекательная беседа идет в зале № 12: здесь собралось общество
гастрономов, здесь «поросенку ставят баллы, рассуждая о вине», здесь
можно без риска подать мнение о салате.
Часть 2. ГЕРОИ ВРЕМЕНИ
Трагикомедия
Во всех залах продолжается бесконечное празднование и
чествование, приобретающее все более фантасмагорический характер. Савва
Антихристов произносит спич в честь производителя работ акционерной
компании Федора Шкурина. В молодости «самородок-русак» дергал щетину у
свиней, впоследствии откупил у помещика угодья «до последнего лещика» и,
упорно трудясь, стал железнодорожным магнатом. Чествовать Шкурина
пришли «почетные лица» в чинах и с орденами, имеющие пай в коммерческих
фирмах; «плебеи», поднявшиеся из низов и достигшие денег и крестов;
погрязшие в долгах дворяне, готовые поставить свое имя на любой бумаге;
менялы, «тузы-иноземцы» и «столпы-воротилы» по прозвищу Зацепа и Савва.
Новый оратор — меняла — высказывает мысль о
необходимости учредить Центральный дом терпимости и надеется дать этой
мысли грандиозное развитие. Зацепа-столп соглашается с мыслью оратора:
«Что сегодня постыдным считается, / Удостоится завтра венца…»
Вскоре речи становятся менее связными, и
празднование перерастает в заурядную пьянку. Князь Иван провожает
взглядом одного из «современных Митрофанов», в котором виден дух
времени: «Он по трусости — скупец, / По невежеству — бесстыден, / И по
глупости — подлец!»
Собравшиеся осуждают прессу, адвокатов, австрийцев,
судебное следствие… Суетливый коммерсант горячо убеждает
еврея-процентщика в том, что брошюрой «О процентах» тот заявил свою
связь с литературой и теперь должен направить свой талант на служение
капиталу. Процентщик сомневается в своем даровании, ему не хочется
прослыть «подставным в литературе». Но коммерсант уверен в том, что
«ныне — царство подставных» и «прессой правит капитал».
Князь Иван высмеивает Берку-еврея, разбогатевшего на
выгодном подряде. Он убежден в том, что «жидовине» нипочем христианские
души, когда он добивается генеральства.
Среди «плутократов» особенно заметны
ренегаты-профессора. История их проста: до тридцати лет они были
честными тружениками науки, громили плутократию, и казалось, что их
невозможно сбить с пути никакими деньгами. Вдруг они пустились в
биржевые спекуляции, используя для этого свои ораторские способности —
«машинное красноречье». Бывшие деятели науки стали говорильными
машинами, «предпочтя ученой славе соблазнительный металл»; они могут
говорить, не смущаясь противоречиями в собственных фразах. Эти люди
принесли силу своего знания на помощь аферистам, они готовы утверждать
«всякий план, в основе шаткий», а гуманные идеи их давно не беспокоят.
Среди собравшихся заметен и Эдуард Иваныч Грош,
которого вообще можно встретить в любом собрании, с которым не надо ни
телеграфа, ни газетных новостей. Этот человек может куда угодно
протиснуть взятку и выхлопотать все: закладную, моську, мужа, дачу, дом,
капитал, даже португальский орден.
В самый разгар веселого пира пьяный Зацепа-столп
вдруг начинает рыдать, называя себя вором. Но у собравшихся его
откровения вызывают то же чувство, что плач гетеры, которая на склоне
блудных дней страдает о потере добродетели. Князь Иван уверен, что «ныне
тоскует лишь тот, кто не украл миллиона». Он напоминает об
университетском преподавателе Швабсе, который внушал студентам презрение
к процентам, и капиталу, а потом стал директором ссудной кассы.
Вспоминает он и о графе Твердышове, который всегда страдал о голодных
мужичках, а кончил тем, что проложил по пустырям ненужную дорогу,
отяготив крестьян новыми налогами.
Жиды тоже успокаивают Зацепу, убеждая его в том, что
при наличии денег никакой беды и опасности быть не может. Их обрывает
оратор-философ, поднимающий тост за «русскую незыблемую честь», которая,
по его мнению, заключается в том, чтобы «целый мир остричь вплотную
разом».
Вдоволь нарыдавшись и нафилософствовавшись, герои времени садятся за карточный стол.
Т. А. Сотникова
| 
