Повесть (1962)
Автор приехал в деревню на свадьбу.
Невесту Галю почти невозможно разглядеть — так она
носится по дому: много работы. В деревне она считалась одной из лучших
невест. Достоинства ее — недородной, нерослой, несильной — в том, что
она из очень работящего рода.
Мать невесты, Мария Герасимовна, заправляет
керосином и развешивает под потолком лампы, поправляет фотоснимки,
встряхивает полотенца, чтоб получше видна была вышивка…
В день свадьбы задолго до приезда жениха к невесте
на кухню (здесь ее называют куть) собрались ее сверстницы. Невесте
положено плакать, а она, счастливая, розоволицая, никак не может начать.
Наконец решилась, всхлипнула.
Но матери мало. Она привела
причитательницу-плакальшицу, соседку Наталью Семеновну. «А чего это вы
коротышки поете? — с упреком обратилась ко всем Наталья Семеновна. — На
свадьбе надо волокнистые петь».
Выпила пиво, вытерла губы тыльной стороной ладони и запела печально: «Солнышко закатается, дивьёй век коротается…»
Голос высокий и чистый, поет неторопливо,
старательно и нет-нет да пояснит что-нибудь: так мало верит, что
содержание старинного причета понятно нынешним, трясоголовым…
Жених, сваха, тысяцкий, дружка и все гости со
стороны жениха приехали за невестой на самосвале: другой свободной
машины на льнозаводе, где работают невеста с женихом, не оказалось.
Перед въездом в деревню гостей встретила баррикада — по обычаю, за
невесту следует брать выкуп. Но, конечно, парни топтались на холоде
(мороз тридцать градусов) не из-за бутылки водки. В огромной деревне
Сушинове до сих пор нет ни электричества, ни радио, ни библиотеки, ни
клуба. А молодости праздники необходимы!
Жених по имени Петр Петрович ввалился на кухню уже
пьяным — наливали, чтоб не заморозить, — и гордым собой не в меру.
Молодых торжественно усадила сваха. Понесли «сладкие пироги»,
обязательные на северных сельских свадьбах. Каждая приглашенная семья
идет со своим пирогом — это на Севере такое же народное творчество, как
резные наличники на окнах, петушки и коньки на крынках.
Среди мужчин на пиру очень скоро объявились типично русские правдоискатели, ратующие за справедливость, за счастье для всех.
Объявились и хвастуны: весь первый вечер ходил от
стола к столу пожилой колхозник и хвалился пластмассовыми недавно
вставленными зубами.
Сразу напился и пошел кренделя вертеть дядя жениха.
Жена его Груня, нашла себе подругу по несчастью, и целый вечер на кухне
они изливали друг другу душу: то ли жаловались на мужей, то ли их
хвалили за силу да бесстрашие.
Все идет «как следно быть», как и хотелось Марии Герасимовне Ей самой ни поесть, ни выпить некогда.
Женщины усадили гармониста на высокую лежанку и
дробили с припевками, с выкриками, пока у гармониста не вывалилась
гармонь из рук.
Молодой князь напился и стал куражиться. А Мария
Герасимовна так и стелется перед дорогим зятьком, заискивает, улещивает:
«Петенька, Петенька, Петенька!»
А князь чванится, хорохорится, рубаху на себе рвет.
«Ты кто? — подбирается худосочным кулачишком к Галиному заплаканному
розовощекому лицу. — Жена ты мне или нет? Я Чапай! Ясно?»
Когда все пиво в доме невесты было выпито, свадьба отправилась за сорок километров, на родину жениха.
Утром невеста в присутствии гостей подметала пол, а
ей бросали разный мусор: проверяли, умеет ли хозяйствовать. Затем
невеста — ее уже стали называть молодицей — обносила гостей блинами а
потом раздавала подарки новой родне. Все, что шилось и вышивалось в
течение многих недель самой невестой, ее подругами и матерью. |