Повесть (1928)
«Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе
жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия
хозяйки». После погребения жены, намаявшись, Пухов ложится спать. К нему
кто-то громко стучит. Сторож конторы начальника дистанции приносит
путевку на работы по очистке железнодорожных путей от снега. На станции
Пухов расписывается в приказе — в те годы попробуй не распишись! — и
вместе с бригадой рабочих, обслуживающих снегоочиститель, который тянут
два паровоза, отправляется расчищать от снежных заносов путь для
красноармейских эшелонов и бронепоездов. Фронт находится в шестидесяти
верстах. На одном из снежных завалов снегоочиститель резко тормозит,
рабочие падают, разбивая головы, помощник машиниста разбивается
насмерть. Конный казачий отряд окружает рабочих, приказывая доставить
паровозы и снегоочистку на занятую белыми станцию. Подъехавший красный
бронепоезд освобождает рабочих и расстреливает завязших в снегу казаков.
На станции Лиски рабочие отдыхают три дня. На стене
барака Пухов читает объявление о наборе механиков в технические части
Южного фронта. Он предлагает своему другу Зворычному поехать на юг, а то
«на снегоочистке делать нечего — весна уж в ширинку дует! Революция-то
пройдет, а нам ничего не останется!». Зворычный не соглашается, жалея
покидать жену с сыном.
Через неделю Пухов и еще пятеро слесарей едут в
Новороссийск. Красные снаряжают на трех кораблях десант из пятисот
человек в Крым, в тыл Врангелю. Пухов плывет на пароходе «Шаня»,
обслуживая паровой двигатель. Непроглядной ночью десант проходит
Керченский пролив, но из-за шторма корабли теряют друг друга. Бушующая
стихия не дает десанту высадиться на крымский берег. Десантники
вынуждены вернуться в Новороссийск.
Приходит известие о взятии красными войсками
Симферополя. Четыре месяца Пухов проводит в Новороссийске, работая
старшим монтером береговой базы Азово-Черноморского пароходства. Он
скучает от недостатка работы: пароходов мало, и Пухов занят тем, что
составляет отчеты о неисправности их механизмов. Он часто гуляет в
окрестностях города, любуясь природой, находя все уместным и живущим по
существу. Вспоминая свою умершую жену, Пухов чувствует свое отличие от
природы и горюет, уткнувшись липом в нагретую его дыханием землю,
смачивая ее редкими неохотными каплями слез.
Он покидает Новороссийск, но едет не к дому, а в
сторону Баку, собираясь дойти до родины вдоль берега Каспия и по Волге. В
Баку Пухов встречается с матросом Шариковым, который налаживает
Каспийское пароходство. Шариков дает Пухову командировку в Царицын — для
привлечения квалифицированного пролетариата в Баку. В Царицыне Пухов
показывает мандат Шарикова какому-то механику, которого встречает у
конторы завода. Тот читает мандат, мажет его языком и приклеивает на
забор. Пухов смотрит на бумажку и надевает ее на шляпку гвоздя, чтобы ее
не сорвал ветер. Он идет на вокзал, садится на поезд и спрашивает
людей, куда он едет. «А мы знаем — куда? — сомнительно произносит
кроткий голос невидного человека. — Едет, и мы с ним».
Пухов возвращается в свой город, поселяется у
Зворычного, секретаря ячейки мастерских, и начинает работать слесарем на
гидравлическом прессе. Через неделю он переходит жить в свою квартиру,
которую он называет «полосой отчуждения»: ему там скучно. Пухов ходит в
гости к Зворычному и рассказывает что-нибудь о Черном море — чтобы не
задаром чай пить. Возвращаясь домой, Пухов вспоминает, что жилище
называется очагом: «Очаг, черт: ни бабы, ни костра!»
К городу подступают белые. Рабочие, собравшись в
отряды, обороняются. Бронепоезд белых обстреливает город ураганным
огнем. Пухов предлагает собрать несколько платформ с песком и пустить с
уклона на бронепоезд. Но платформы разлетаются вдребезги, не причинив
бронепоезду вреда. Бросившиеся в атаку рабочие падают под пулеметным
огнем. Утром два красных бронепоезда приходят на помощь рабочим — город
спасен.
Ячейка разбирается: не предатель ли Пухов,
придумавший глупую затею с платформами, и решает, что он просто
придурковатый мужик. Работа в цехе отягощает Пухова — не тяжестью, а
унынием. Он вспоминает о Шарикове и пишет ему письмо. Через месяц он
получает ответ Шарикова с приглашением работать на нефтяных приисках.
Пухов едет в Баку, где работает машинистом на двигателе, перекачивающем
нефть из скважины в нефтехранилище. Идет время, Пухову становится
хорошо, и он жалеет только об одном: что немного постарел, и нет чего-то
нечаянного в душе, что было раньше.
Однажды он идет из Баку на промысел. Он ночевал у
Шарикова, к которому вернулся из плена брат. Неожиданное сочувствие к
людям, одиноко работающим против вещества всего мира, проясняется в
заросшей жизнью душе Пухова. Он идет с удовольствием, чувствуя
родственность всех тел к своему телу, роскошь жизни и неистовство смелой
природы, неимоверной в тишине и в действии. Постепенно он догадывается о
самом важном и мучительном: отчаянная природа перешла в людей и в
смелость революции. Душевная чужбина оставляет Пухова на том месте, где
он стоит, и он узнает теплоту родины, будто вернулся к матери от
ненужной жены. Свет и теплота напрягались над миром и постепенно
превращались в силу человека. «Хорошее утро!» — говорит он
встретившемуся ему машинисту. Тот равнодушно свидетельствует:
«Революционное вполне». |