Повесть (1967)
Однажды летом 1952 г. экипаж из восьми человек
отправляется в небольшой райцентр Лихаревку на военные испытания. Среди
них — генерал-майор Сивере, умница и эрудит; майор Скворцов, офицер,
назначенный ответственным за полет, щеголь, весельчак и любимец женщин;
конструктор Ромнич, единственная женщина, миниатюрная, серьезная и умная
(проницательный генерал Сивере первым заметил, «какие у нее большие
серые, какие печальные глаза»); а также старший научный сотрудник
Теткин, дружелюбный и бесшабашный.
Конструктора Лиду Ромнич, в отличие от офицеров и
генералов, селят в недорогой гостинице барачного типа вместе с двумя
женщинами; одна из них, жизнелюбивая Лора Сундукова, неравнодушна к
Теткину. Скворцову же очень симпатична Лида, она кажется ему
«самодовлеющей женщиной», и он начинает за ней ухаживать. Хотя и у Лиды
муж и сын, и у Скворцова жена и сын, они испытывают взаимную симпатию.
Лида же стремится «поженить» Лору и Теткина. Местный художник, майор
Тысячный, приглашает всех на свои именины. Скворцов ухаживет за Лидой
Ромнич, тщательно обдумывая каждое слово и глядя на ее улыбку и глаза,
«грустные, как у тушканчика»; сильно выпивший Теткин под давлением Лиды
делает предложение Лоре и обещает усыновить двух ее детей, а генерал
Сивере ведет себя неосторожно: свободно говорит о тюрьме, о том, что
одного профессора посадили. Потом и у Лиды, и у Скворцова появится
странное ощущение, что за этой ернической манерой Сиверс скрывает
глубокую тревогу и неуверенность в себе, что с ним творится что-то
неладное, но так и не найдется у них времени и слов поговорить с ним,
задать «простой человеческий вопрос «Что с вами?»
Позже выясняется, что майор Тысячный — доносчик:
разыграв перед гостями пьяного, после их ухода он моментально трезвеет,
вынимает из письменного стола папку и записывает: «За сегодняшний вечер
генерал С. четыре раза проявлял объективизм…»
Лида Ромнич поражает окружающих своей серьезностью,
умом (именно она сконструировала стальной цилиндр — мишень для подрывных
испытаний) и обостренным чувством справедливости. Например, ее
возмущает такой случай: посреди площади вот уже несколько дней лежит и
источает дурной запах дохлая собака. Лида идет жаловаться к генералу
Гиндину, старому, одинокому, больному человеку. Он безумно рад ее
приходу, тут же выполняет ее просьбу, долго разговаривает с ней. Лида
чувствует, что генерал нездоров, и действительно он вскоре попадает в
больницу с третьим инфарктом, где и умрет, уйдя из жизни раньше своего
отца…
А между тем жизнь идет своим чередом, и наступает
время испытаний. Стрельба идет по фюзеляжу самолета, однако из-за
сильного ветра, характерного для этих мест, никак не удается попасть в
цель. Наконец Скворцов попадает в баки, но взрыватель не срабатывает.
Чтобы «сохранить ценную мишень», Скворцов решает извлечь и обезвредить
снаряд. С ним идет и легкомысленный Теткин. Но их попытка не удается:
происходит взрыв, и в результате Теткин получает ранение. Лора и Лида
ухаживают за ним. Ранение Теткина еще больше сближает его с Лорой, и они
окончательно решают пожениться.
Наступает первое августа — последний день
командировки. Майор Скворцов упаковывает вещи и собирается побриться. В
этот момент к нему вдруг заходит Лида Ромнич — попрощаться. От
неожиданности Скворцов режет щеку бритвой. Оказывается, Лида не едет, а
остается подольше. Расстаются они грустно и быстро. Скворцов летит домой
и все думает, думает — больше всего, конечно, о Лиде Ромнич, а также о
странном генерале Сиверсе и еще о том, что если бы Теткин в ходе
испытаний погиб, то это была бы «вина — ух, какая вина!». Вообще
Скворцов внезапно начинает сожалеть о чем-то, что не удалось сказать или
сделать. Раньше он «как-то убежден был, что жизнь бесконечна и каждая
ошибка исправима. А сегодня понял, и даже не понял, а кожей
почувствовал, что жизнь конечна, очень даже конечна, и в ней всякое лыко
в строку.
Вскоре вернется офицер Скворцов домой, где ждет его
добрая, вечно любящая и вечно ждущая жена. Вот уже и родная квартира… В
прихожую вышла жена — «маленькая, пухлая, с гладко зачесанными назад
волосами. Выпуклые глаза сияли ребячьей радостью. Изумленно глядя ему в
щеку, она вытерла руки фартуком и сказала тонко, на одном дыхании:
«Побрился, поторопился, порезался». |