Поэма (1918–1919, опубл. 1923)
Гостиница; ночь; Италия; год 1748-й. Главный герой —
Джакомо Казанова, двадцати трех лет, доподлинный, извлеченный из IV
тома собственных его мемуаров и дополненный, дорисованный женской грезой
о вечном Казанове, спит, роняя с губ женские имена. Его беспокойный сон
прерывает гусар Анри, по первому впечатлению — юный проказливый ангел в
мундире. Казанова в волнении: «Вы кредитор? Вы вор? Вы хуже: / Вы
чей-то муж! Нет, хороши для мужа. / Зачем вы здесь? Зачем на ложе /
Нисходит этот лунный луч?» Диалог, как лунный свет, сплетает прихотливые
ритмические узоры. Знаменитый герой-любовник со сна слеп, и ночной
визитер вынужден сам открыться: «Анри-Генриетта»… Казанова вспыхивает
скоропалительным любовным огнем. Легкомысленный (покамест кажущийся
легкомысленным) ангелок упархивает в окно.
Следующим вечером. Казанова настойчив, Генриетта
уклончива, он восторжен, она нежно насмешлива: «Я никогда так страстно
не любил, / Так никогда любить уже не буду…» С помощью говорливых
модисток происходит преображение гусара в блистательную даму. Тихо
вкрадывается вопрос: «Кто ты?» — «Тайна».
…Кто бы она ни была, она — совершенство. Исполнена
тонкой прелести; учтива той изысканной учтивостью, что царила в
очарованном мире замков и парков; остроумна, умна; музыкальна, как сама
музыка, — она покоряет всех блестящих гостей аристократической пармской
виллы, где хозяин-горбун, случайный знакомец, дает прием в ее честь.
Оркестр легко роняет «жемчужины менуэта», небрежно ткутся шелковые нити
тонких речей, как вдруг: «К вам посланный с письмом. / — А! Семь
печатей! / Казанове. / Моя любовь, — расстаться мы должны».
Последнее прощание — на «дорожном развале», в
гостинице «Весы». Казанова в тоске молит остаться с ним еще хоть
ненадолго, она непреклонна — отчего? Атмосфера тайны сгущается… Кольцо,
не принятое им назад, она бросит в заоконную ночь, но прежде того
алмазной гранью вычертит на стекле какие-то быстрые слова — записку в
будущее, на которые Казанова, увлеченный отчаянием, не обратит внимания…
Но в самом деле, почему разлука так неизбежна? Почему ей должно уйти?
Кто она, наконец? Может быть, пришла из другого века? Недаром ей
известно грядущее: «Когда-нибудь, в старинных мемуарах, / Ты будешь их
писать совсем седой, / В богом забытом замке на чужбине…» Может, лунная
Генриетта — это лирическая маска Цветаевой, ее мечта о самой себе:
владычице сердец, прельстившей Казанову? «Даю вам клятву, что тебе
приснюсь!»
…Тринадцать лет спустя в ту же комнату той же
гостиницы Джакомо приводит свою тысяча первую подругу. Ей семнадцать
лет, она прелестна, бедна, жадна — до денег, сладостей, плотских утех.
Он — еще Казанова, но уже как бы нарицательный: профессиональный
любовник, не вспыхивающий сердечным огнем, а только пышущий телесным
жаром… За окном восходит луна, высвечивает нацарапанные на стекле слова:
«Забудешь и Генриетту…» Ошеломление: «Или я ослеп?» — взрыв, страсть,
мгновенно прежний Казанова наполняется прежним бурным отчаянием.
Девчонка в страхе и слезах, хочет бежать. Но страстная буря стихла,
Казанова уже вернулся из прошлого, уже снова готов развлекаться с тысяча
первой… И утешенная красотка, конечно, не может удержать любопытства:
«А что это за буквы?» — «Так — одно-единственное — приключение». | 
