Роман (1973, опубл. 1979)
В это воскресенье Рябов возвращается домой необычно
поздно, во втором часу ночи. Жена безмятежно спит ведь он не из тех
мужей, о чьей нравственности пекутся. Впрочем, он и сын примерный, и
работник прекрасный. Экономист, с блеском защитивший в двадцать семь
кандидатскую, — весьма нечастый случай, товарищи!
Но мама, вышедшая на кухню, сегодня не узнает своего
образцового, всегда такого сдержанно-ироничного сына. Он даже не пьет
свой традиционный кефир. Вообще он как-то изменился после своей
двухдневной поездки на экскурсию в Аджарию.
До субботы пять дней. А в субботу с утра Рябов будет
в Жаброве — именно там работает после распределения та девушка, с
которой он познакомился на экскурсии и только что расстался. Жаброво.
Восемьдесят километров от Светополя, областного центра, где живет и
работает наш герой.
С утра зарядка с гантелями, затем мирный завтрак с
женой Ларисой. «Яйца в мешочек». — «Звонил Минаев». — «Это нужный
человек, может сделать кооперативную квартиру». — «Квартиру?»
Пока они живут с родителями Станислава,
благоразумная Лариса не хочет и слышать о ребенке. Лариса такая красивая
женщина! Мужчины пялят глаза на улице!
Перед лекциями есть еще время зайти к тете Тамаре,
сестре матери. Это к ней Рябов устроил вчера на ночлег девушку из
Жаброва (опоздала на последний автобус). Но тетка ни слова не говорит о
своей ночной гостье. Демонстрирует племяннику, что не любопытна. Зато
охотно обсуждает грядущий день рождения Андрея, родного брата
Станислава.
Братец — разрушитель. Выродок в семье, девиз которой
— созидание. Именно это слово начертано на семейном знамени, которое
вот уже три десятилетия держит в неслабеющих руках их мама, директор
кондитерской фабрики. Но брату плевать на фарисейское чувство долга, его
девиз — «Хочется». К тридцати Андрей собирался стать художником.
Постоянно разглагольствует о том, что есть талант. Неужели талант — это
индульгенция от всех грехов, грамота на существование пустое и
разболтанное? В таком случае Станислав не претендует на него, как и его
мама, впрочем.
Завтра Андрею как раз тридцать. Младший брат не
станет злорадно напоминать ему о не достигнутой известности (а уж Андрей
бы не преминул — постоянно обличает Станислава за сухость,
рассудочность, эмоциональную неразвитость). Андрей — неудачник, делает
какие-то халтуры, рекламные плакаты, но удачливость младшего брата
презирает, подозревая за ней чуть ли не ложь и тайные подлости.
Празднование будет происходить у тети Тамары, поскольку своего жилья
после развода Андрей лишился. Ни отец, ни мать на день рождения к сыну
не придут. Они не общаются с ним из-за того, что, по мнению матери,
Андрей поступил безответственно, уйдя из семьи и оставив ребенка.
В отделе у Рябова новость — вышла после болезни
начальница, Маргарита Горациевна Штакаян. Ни для кого, в том числе и для
Штакаян, не секрет, что ее преемником станет Рябов. Собственно, об этом
говорит ему и директор института Панюшкин. Делает комплимент
работоспособности подчиненного. Ведь Маргарита Горациевна, по сути, все
время болеет и отделом фактически руководит Рябов. Руководство ценит
скромность Станислава Максимовича и его благородное отношение к своему
учителю. Руководство понимает, что профессору Штакаян нелегко расстаться
с коллективом. Но дело не должно страдать. Если плановая работа отдела
не будет сдана в срок («Если вы, Станислав Максимович, придержите ее до
мая — ведь вы хотите заведовать отделом?»), разговор с Маргаритой
Горациевной будет самый принципиальный.
«Первого апреля работа будет сдана», — ровно
отвечает сдержанный Рябов. Скорее всего, Рябову теперь не видать
заведования отделом как своих ушей.
Через четыре дня — поездка в Жаброво. А пока обед с
Минаевым, который может помочь с квартирой. Рябову очень хочется
завязывать банты. Урод в мужском братстве, он предпочел бы иметь дочку.
Жирные губы Минаева со смаком обсасывают куриную
косточку. Он рассуждает, что фундамент нужно закладывать смолоду, потом
поздно будет, сомнут. Лично у него, Минаева, с фундаментом все в
порядке. Он немаленький начальник, у него высокопоставленный тесть.
«Кстати, — доедая осетрину, спрашивает Минаев, —
может, у тебя дело ко мне?» «Никакого дела. Просто захотелось о былом
поговорить». Глаза Рябова чисты и невинны.
На дне рождения Андрея тетка Тамара сокрушительно
элегантна, стол сервирован без всяких мещанских штучек. Приятель брата,
художник Тарыгин, пламенно рассуждает о Ренуаре. Среди творческой
интеллигенции, безраздельно царящей тут (скажем, тетка — всего лишь
театральный кассир, но театру предана безраздельно), пожалуй, лишь
Рябов, грубый утилитарист, представляет земную профессию. Шумный успех
имеет подарок тетки, альбом Тулуз-Лотрека. Веселиться предстоит еще не
менее двух часов…
Рядом именинник пытает очередную любимую женщину Веру: «Почему у меня все всегда сложно?»
Дух у него захватывает от противоречий и
бескрайности собственной души. А вот у Станислава все просто. Исполнять
все их обряды — вздыхать, страдать, преклоняться перед Тулуз-Лотреком —
зачем? Переться в неведомое Жаброво, в дыру за восемьдесят километров,
лишь бы доказать себе, что и его сердце склонно к экстазам… Нет, он не
поедет. Пусть Андрею остаются эти радости. Станиславу же
сентиментальность чужда, он пришел в этот мир работать, а не вздыхать.
Он — как мама, хотя и не дотягивает до нее. Но, Боже, до чего же малы ее
руки, как опасно, как нездорово проступили на них синие жилы… |