Пьеса (1964)
Действие разворачивается во Франции в 1942 г.
Камера предварительного заключения. На скамье сидят несколько мужчин и
мальчик лет пятнадцати, на лице каждого — тревога и страх, всех их
схватили прямо на улице и доставили сюда немецкие солдаты. Задержанные
теряются в догадках — что это, проверка документов или что-нибудь
похуже? У художника Лебо прямо на улице измерили нос. Ловят евреев? Сам
он предполагает, что всех их, скорее всего, направят на принудительные
работы в Германию. Рабочий Байяр слышал, что последнее время в Тулузе
устраивают облавы на евреев. А что случается с ними потом? Отправляют в
концлагерь?
Актер Монсо, жизнерадостный молодой человек,
недоверчиво качает головой. При чем тут концлагерь? Немало народу едет
на работу в Германию добровольно — все получают двойной паек. Но Байяр
качает головой: вагоны с людьми заперты, оттуда бьет в нос вонь —
добровольцев так не запирают.
Маршан, хорошо одетый делец, держится брезгливо, не
принимает участия в общем разговоре и часто поглядывает на часы.
Завидев в коридоре майора и профессора Гофмана, он заявляет, что должен
первым войти в кабинет, потому что торопится в министерство снабжения.
Ему это позволяют.
Дискуссия возобновляется. Легковерный Монсо
по-прежнему рисует радужные перспективы: его кузена послали в Освенцим, и
тот пишет, что очень доволен, его там даже научили класть кирпичи.
Байяр морщится: фашистам доверять нельзя, лучше с ними совсем не иметь
дела.
Среди задержанных — князь фон Берг. Это вызывает
недоумение у всех, особенно у психиатра Ледюка. Тому всегда казалось,
что аристократия поддерживает любой реакционный режим. Фон Берг спокойно
объясняет ему, что, конечно, некоторые поддерживают, но многие дорожат
именем, семьей и не хотят позорить их коллаборационизмом. фашизм —
величайший взрыв хамства, и хотя бы поэтому не может найти союзников у
настоящих аристократов. Утонченные люди не могут преследовать евреев,
превращать Европу в тюрьму.
Дверь кабинета открывается, оттуда выходит, пятясь,
Маршан, он держит в руке пропуск. У задержанных затеплилась надежда —
ведь Маршан явно еврей, а его все же отпустили.
Монсо советует всем держаться поуверенней, не
выглядеть жертвой — у фашистов особый нюх на обреченных. Надо заставить
их поверить, что ты не изгой.
А вот марксист Байяр считает, что
приспосабливаться, изворачиваться — постыдно. Проклятая буржуазия
продала Францию, впустила фашистов, желая уничтожить французский рабочий
класс. Чтобы чувствовать себя сильным, надо опираться на передовую
коммунистическую идеологию.
Ледюк пытается спорить с Байяром: разве идеология
может помочь, когда тебя пытают, причиняют физическую боль? А фон Берг,
широко раскрыв глаза, непосредственно спрашивает: разве большинство
фашистов не из рабочих? Аристократ, в отличие от Байяра, делает ставку
на личность — только сильной личности нельзя задурманить голову ложной
идеей.
Вызванные после Маршана Байяр и официант назад не
возвращаются, Среди задержанных ползет слух, что в кабинете каждого
заставляют спустить брюки — проверяют, не обрезанный ли, и, если ты
еврей, отправляют в концлагерь и сжигают в печи.
Решительный Ледюк предлагает попытаться бежать, его
поддерживают Лебо и мальчик, которого мать послала, в ломбард заложить
обручальное кольцо.
Процедуру проверки документов и последующего
осмотра проводят майор, капитан и профессор. Капитан и профессор —
законченные антисемиты, и у них не возникает никаких сомнений в
правильности собственных действий. Майор же — новичок в этом деле, он
только что прибыл с фронта, и его явно шокирует то, чем ему проходится
заниматься. Поняв, что задержанные замыслили побег, он предупреждает
Ледюка, что их стережет вовсе не один часовой, как они предполагали, —
на улице тоже стоит вооруженная охрана.
Люди постепенно, один за другим, исчезают за
дверями кабинета. В камере остаются только Ледюк и фон Берг. Последний
пытается развеять тотальный пессимизм психиатра — не все люди плохи, в
мире много по-настоящему порядочных людей. Ледюк, не сомневаясь в личной
порядочности аристократа, уверен, что тот не может не радоваться, что
фашисты отпустят его, убедившись в ошибке. Это утверждение глубоко ранит
фон Берга. Сам он чувствует отвращение даже к бытовому антисемитизму, а
когда у него в Австрии арестовали трех музыкантов из его собственного
оркестра и, как он впоследствии выяснил, уничтожили, фон Берг был близок
к самоубийству.
Ледюк просит, чтобы князь сообщил его семье, что с
ним случилось. У них было надежное укрытие, но у жены сильно разболелись
зубы, вот он и пошел в город за лекарством, тут-то его и схватили. В
кабинет вызывают фон Берга и почти сразу же выпускают, вручив пропуск,
который аристократ без колебания вручает Ледюку. Сегодняшний опыт научил
фон Берга: чтобы совесть была спокойна, мало сопереживать, испытывать
чувство вины, надо действовать, совершать поступки. Ледюк колеблется
лишь мгновение, потом, взяв у фон Берга пропуск, исчезает в коридоре.
Дверь отворяется, выходит профессор. Он вызывает
следующего, но, увидев неподвижно сидящего на скамье и глядящего в
пустоту фон Берга, все понимает и поднимает тревогу. В конце коридора
появляются четверо новых людей — новые арестованные. Их гонят
сыщики. Арестованные входят в камеру и садятся на скамью, озирая потолок
и стены. У них еще все впереди. |