Натуралистическая трагедия (1888)
Действие происходит в Швеции, в графской, усадьбе
на кухне в ночь на Ивана Купалу, когда, согласно народной традиции,
среди отмечающих этот религиозно-магический праздник временно отменяются
все сословные рамки. Кристина, кухарка тридцати пяти лет, стоит у
плиты, приготавливая снадобье для больной барыниной собаки. В кухню
входит Жан, тридцатилетний лакей в ливрее. Он не француз, а швед, но
умеет говорить по-французски, поскольку одно время работал в большом
швейцарском отеле в Люцерне: из любви к иностранному он и переиначил
свое исконное имя Ян.
Жан только что пришел с танцев, которые устроили
на гумне дворовые и крестьяне: он танцевал — с кем бы Кристина
подумала? — с самой Юлией, графской дочерью! Она, видно, совсем потеряла
голову: иначе, пусть даже на Ивана Купалу, с лакеем бы не танцевала.
Последнее время молодая барыня вообще вроде бы не в себе. Скорее всего,
это из-за разрыва с ее женихом. Жан сам видел, как Юлия на конюшне
заставляла его прыгать через хлыст, как собачонку. Она огрела его два
раза, ну а третьего он не дожидался — отобрал у нее хлыст, разломал
ручку и был таков! И сегодня тоже. Почему фрекен Юлия не поехала вместе с
графом к родственникам и осталась дома одна-одинешенька?
На кухню заходит Юлия. Готово ли варево для
собаки? Ах, тут и Жан! Не хочет ли он станцевать еще раз? Кристине
бояться нечего: он у нее жениха, верно, не отобьет!
Жан с Юлией уходят и через некоторое время
возвращаются. Юлия хвалит ловкость лакея: он танцует совсем неплохо! Но
почему он в ливрее? Сегодня праздник. Пусть наденет сюртук! Он
стесняется? Лакей не должен стесняться своей барыни! Сюртук прекрасно на
нем сидит. Как? Жан понимает и говорит по-французски? Ах да, он работал
в Швейцарии. Но и родной речью он владеет неплохо. Жан ходит в театры?
Или читает книги? Да, кое-какое воспитание он получил. Его отец работал
рассыльным при прокуроре, и он видел фрекен еще девочкой, хотя тогда она
на него внимания не обращала.
Так пусть расскажет ей, где и когда он ее видел!
Жан — ее слуга и должен повиноваться. Здесь, на кухне, ужасно жарко, так
хочется пить.
Жан предлагает Юлии пива. Не выпьет ли и он с ней?
За ее здоровье? Он робеет? Так пусть поцелует ее в башмачок, и робость
пройдет! Нет, нет! Никто дурного о них подумать не смеет. Барыня и лакей
— это немыслимо! Кроме того, на кухне — Кристина. Правда, она заснула,
надо ее разбудить.
Юлия будит Кристину, взявшись пальцами за ее нос.
Полусонная кухарка поднимается и уходит в свою комнату. Жан возмущен:
нельзя издеваться над спящими! И Юлия с ним согласна. Не пойти ли им в
сад за сиренью? Как? Он не хочет? уж не воображает ли он, что она может
влюбиться в лакея? Он и впрямь ведет себя как аристократ — с его-то
замашками! А вот ей, Юлии, всегда хотелось спуститься в низшие сферы. Ей
часто снится: она стоит на высокой колонне, и у нее кружится голова, —
она чувствует, что должна быть внизу, на земле, но прыгнуть ей не
хватает духа, а когда она оказывается на земле, ее тянет еще глубже —
под землю! Жан не испытывал ничего подобного?
Нет, Жану обычно снится, что он лежит под высоким
деревом в темном лесу. Ему хочется подняться на верхушку и оттуда
окинуть взглядом освещенные солнцем дали. Или разорить птичье гнездо с
золотыми яйцами. Он карабкается по стволу и никак не может взобраться.
Но он обязательно на дерево влезет — хотя бы во сне.
Между Жаном и Юлией устанавливается доверительный
тон. Моментами Юлия откровенно кокетничает со слугой, одновременно его
отталкивая. Жан упорно твердит ей: она ведет себя слишком вольно — его
положение обязывает повиноваться, но пусть фрекен помнит: он мужчина, и у
него есть своя гордость. Жан рассказывает Юлии, как видел ее в детстве,
пробравшись в оранжерею: она бродила там между роз в шелковых белых
носочках, а он с обожанием глядел на нее из зарослей сорной травы. На
следующий день он пошел еще раз взглянуть на нее — в церковь, а потом от
отчаяния при мысли о разделявшей их пропасти решил умереть. Вспомнив,
как опасно спать под кустами сирени, набил цветущими ветками ларь с
овсом и лег туда спать. И проснулся наутро больным, но все-таки выжил.
Жан и Юлия слышат приближающееся пение дворовых —
они, судя по всему, направляются к кухне. Ни в коем случае нельзя
допустить, чтобы их увидели вместе! Нужно спрятаться! Жан на коленях
упрашивает Юлию: они не могут пойти в комнату к Кристине, остается
единственная — его, Жана! А он дает слово, что будет вести себя
благоразумно? — многозначительно спрашивает фрекен.
В кухню входят празднично одетые дворовые и крестьяне, они пьют и танцуют, но потом через некоторое время уходят.
Возвращаются Жан и Юлия. У обоих одна мысль — им
немедленно нужно уехать! Но куда? В Швейцарию! — предлагает Жан. Они
откроют там первоклассный отель. Их ждут новая природа, новые языки, и у
них не будет ни минуты праздности или покоя для пустых грез и мечтаний.
День и ночь над входной дверью будет звенеть колокольчик, будут шуметь
поезда, подходить и уходить омнибусы, а золото сыпаться в их конторку.
А Юлия? Что будет делать там Юлия? Она будет
хозяйкой дома и украшением фирмы… С ее манерами и опытностью Жана, его
знанием гостиничного дела — успех обеспечен! Но нужен капитал? Его
достанет Юлия — это будет ее вкладом в общее дело. Но у нее нет
возможностей! Тогда они никуда не поедут, и она останется здесь, в
графском доме, его любовницей. Но она на это не пойдет! У нее есть
гордость! Неужели Жан совершенно ее не любит? О, как она сейчас
ненавидит его, подлеца и хама! А что же его рассказы? Он хотел умереть
из-за нее? Ничего подобного. Историю о ларе с овсом и сиренью Жан
вычитал из газеты. Она произошла с трубочистом, решившим покончить с
собой, когда его приговорили к уплате денег на содержание ребенка.
Впрочем, Юлия любит его, Жана, не больше, чем он любит ее. В сущности,
она ненавидит мужчин, такой воспитала ее мать, всю жизнь трепавшая нервы
графу. Если Юлия хочет бежать, пусть бежит одна. Да и стоит ли бежать
вообще? Чтобы замучить друг друга до смерти? Нет, чтобы два-три года
наслаждаться жизнью, а потом умереть. Но Жан не собирается умирать.
Юлия уходит переодеваться и собирать вещи, а к
Жану на кухне присоединяется Кристина. Она понимает: между ним и молодой
барыней что-то произошло, скорее всего, «большая глупость». Теперь им с
Жаном придется искать новое место: нельзя прислуживать хозяевам,
которых не уважаешь. Кристина выходит.
Вновь появляется Юлия. У нее теперь есть деньги —
она взломала наверху шкафчик с золотом и драгоценностями. На первое
время их хватит, теперь они могут бежать. Но что это она держит в руке?
Это? Клетка с любимым чижиком. Она не может оставить его в чужих руках.
Какая глупость и несуразица! И лакей быстро отхватывает ножом птичке
голову. Юлия бьется в истерике. Пусть убьет и ее тоже! У него рука не
дрогнет!
Входит Кристина. Юлия бросается к ней в надежде
найти сочувствие. Но кухарка ее отталкивает. Она не допустит того, чтобы
Юлия сманила Жана с собой. Юлия в отчаянии. Она предлагает бежать
втроем. Кристина будет заведовать в их с Жаном отеле кухней. Она увидит
Европу! Побывает в музеях, в волшебных замках Людвига Баварского —
короля, который сошел с ума. А потом Кристина выйдет замуж за богатого
англичанина. Но кухарку не проведешь: барыня сама не верит в то, что
говорит.
Кристина подступает к Жану — он в это время
бреется — он-таки решил сбежать? А что? Разве план Юлии плох? Он вполне
осуществим. Нет! Кристина никогда не пойдет в услужение к падшей
женщине! Сейчас она, Кристина, уходит в церковь, но не мешало бы и Жану
получить прощение у Господа за его грехи! А по дороге Кристина зайдет к
конюху и скажет ему, чтобы он никому сегодня лошадей не давал!
Юлия в полном смятении. На ее состоянии
сказываются бессонная ночь и выпитое вино. Что сделал бы Жан, будь он
аристократом и окажись он на ее месте? Разве не это? Юлия берет у Жана
бритву и делает характерный жест. Жан соглашается: наверное, он поступил
бы именно так. Но пусть не забывает: он — мужчина, а она — женщина.
В кухне раздается звонок. Он исходит от
проведенного сверху из барских покоев переговорного устройства. Граф уже
приехал и требует вычищенные сапоги. Они будут готовы через полчаса! — с
подобострастием отвечает лакей.
Значит, через полчаса! Юлия в отупении. Она так
устала, что не может уже ничего — ни бежать, ни оставаться, ей не
хочется жить. Пусть Жан, он такой сильный, прикажет ей то, что она
должна, но боится сделать! Она так устала, что выполнит любое его
приказание. Жан никогда не видел в театре гипнотизера? Пусть он
приказывает! Она уже в полусне, все перед глазами плывет.
Юлия описывает Жану состояние гипнотического сна и
незаметно для себя впадает в транс. Она ждет приказа. Жан медлит, он
боится графского окрика. Наконец на кухне раздаются два коротких звонка.
Жан вздрагивает, он говорит Юлии: «Это ужасно! Но иного выхода нет!..
Идите!» Юлия твердым шагом выходит за дверь. |