Повесть (1830)
Историю ростовщика Гобсека стряпчий Дервиль
рассказывает в салоне виконтессы де Гранлье — одной из самых знатных и
богатых дам в аристократическом Сен-Жерменском предместье. Как-то раз
зимой 1829/30 г. у нее засиделись два гостя: молодой красивый граф
Эрнест де Ресто и Дервиль, которого принимают запросто лишь потому, что
он помог хозяйке дома вернуть имущество, конфискованное во время
Революции. Когда Эрнест уходит, виконтесса выговаривает дочери Камилле:
не следует столь откровенно выказывать расположение милому графу, ибо ни
одно порядочное семейство не согласится породниться с ним из-за его
матери. Хотя сейчас она ведет себя безупречно, но в молодости вызвала
много пересудов. Вдобавок, она низкого происхождения — ее отцом был
хлеботорговец Горио. Но хуже всего то, что она промотала состояние на
любовника, оставив детей без гроша. Граф Эрнест де Ресто беден, а потому
не пара Камилле де Гранлье. Дервиль, симпатизирующий влюбленным,
вмешивается в разговор, желая объяснить виконтессе истинное положение
дел. Начинает он издалека: в студенческие годы ему пришлось жить в
дешевом пансионе — там он и познакомился с Гобсеком. Уже тогда это был
глубокий старик весьма примечательной внешности — с «лунным ликом»,
желтыми, как у хорька, глазами, острым длинным носом и тонкими губами.
Жертвы его порой выходили из себя, плакали или угрожали, но сам
ростовщик всегда сохранял хладнокровие — это был «человек-вексель»,
«золотой истукан». Из всех соседей он поддерживал отношения только с
Дервилем, которому однажды раскрыл механизм своей власти над людьми —
миром правит золото, а золотом владеет ростовщик. В назидание он
рассказывает о том, как взыскивал долг с одной знатной дамы — страшась
разоблачения, эта графиня без колебаний вручила ему бриллиант, ибо
деньги по ее векселю получил любовник. Гобсек угадал будущность графини
по лицу белокурого красавчика — этот щеголь, мот и игрок способен
разорить всю семью.
Окончив курс права, Дервиль получил должность
старшего клерка в конторе стряпчего. Зимой 1818/19 г. тот был вынужден
продать свой патент — и запросил за него сто пятьдесят тысяч франков.
Гобсек ссудил молодого соседа деньгами, взяв с него «по дружбе» только
тринадцать процентов — обычно он брал не меньше пятидесяти. Ценой
упорной работы Дервилю удалось за пять лет расквитаться с долгом.
Однажды блестящий денди граф Максим де Трай упросил
Дервиля свести его с Гобсеком, но ростовщик наотрез отказался дать
ссуду человеку, у которого долгов на триста тысяч, а за душой ни
сантима. В этот момент к дому подъехал экипаж, граф де Трай бросился к
выходу и вернулся с необыкновенно красивой дамой — по описанию Дервиль
сразу узнал в ней ту графиню, что выдала вексель четыре года назад. На
сей раз она отдала в заклад великолепные бриллианты. Дервиль пытался
воспрепятствовать сделке, однако стоило Максиму намекнуть, что он
собирается свести счеты с жизнью, как несчастная женщина согласилась на
кабальные условия ссуды. После ухода любовников к Гобсеку ворвался муж
графини с требованием вернуть заклад — его жена не имела права
распоряжаться фамильными драгоценностями. Дервилю удалось уладить дело
миром, и благодарный ростовщик дал графу совет: передать надежному другу
все свое имущество путем фиктивной продажной сделки — это единственный
способ спасти от разорения хотя бы детей. Через несколько дней граф
пришел к Дервилю, чтобы узнать, какого тот мнения о Гобсеке. Стряпчий
ответил, что в случае безвременной кончины не побоялся бы сделать
Гобсека опекуном своих детей, ибо в этом скряге и философе живут два
существа — подлое и возвышенное. Граф тут же принял решение передать
Гобсеку все права на имущество, желая уберечь его от жены и ее алчного
любовника.
Воспользовавшись паузой в разговоре, виконтесса
отсылает дочь спать — добродетельной девушке незачем знать, до какого
падения может дойти женщина, преступившая известные границы. После ухода
Камиллы имена скрывать уже незачем — в рассказе идет речь о графине де
Ресто. Дервиль, так и не получив встречной расписки о фиктивности
сделки, узнает, что граф де Ресто тяжело болен. Графиня, чувствуя
подвох, делает все, чтобы не допустить стряпчего к мужу. Развязка
наступает в декабре 1824 г. К этому моменту графиня уже убедилась в
подлости Максима де Трай и порвала с ним. Она столь ревностно ухаживает
за умирающим мужем, что многие склонны простить ей прежние грехи, — на
самом же деле она, как хищный зверь, подстерегает свою добычу. Граф, не в
силах добиться встречи с Дервилем, хочет передать документы старшему
сыну — но жена отрезает ему и этот путь, пытаясь лаской воздействовать
на мальчика. В последней страшной сцене графиня молит о прощении, но
граф остается непреклонен. В ту же ночь он умирает, а на следующий день в
дом являются Гобсек и Дервиль. Их глазам предстает жуткое зрелище: в
поисках завещания графиня учинила настоящий разгром в кабинете, не
стыдясь даже мертвого. Заслышав шаги чужих людей, она бросает в огонь
бумаги, адресованные Дервилю, — имущество графа тем самым безраздельно
переходит во владение Гобсека. Ростовщик сдал внаймы особняк, а лето
стал проводить по-барски — в своих новых поместьях. На все мольбы
Дервиля сжалиться над раскаявшейся графиней и ее детьми он отвечал, что
несчастье — лучший учитель. Пусть Эрнест де Ресто познает цену людям и
деньгам — вот тогда можно будет вернуть ему состояние. Узнав о любви
Эрнеста и Камиллы, Дервиль еще раз отправился к Гобсеку и застал старика
при смерти. Все свое богатство старый скряга завещал правнучке сестры —
публичной девке по прозвищу «Огонек». Своему душеприказчику Дервилю он
поручил распорядиться накопленными съестными припасами — и стряпчий
действительно обнаружил огромные запасы протухшего паштета,
заплесневелой рыбы, сгнившего кофе. К концу жизни скупость Гобсека
обратилась в манию — он ничего не продавал, боясь продешевить. В
заключение Дервиль сообщает, что Эрнест де Ресто в скором времени
обретет утраченное состояние. Виконтесса отвечает, что молодому графу
надо быть очень богатым — только в этом случае он может жениться на
мадемуазель де Гранлье. Впрочем, Камилла вовсе не обязана встречаться со
свекровью, хотя на рауты графине вход не заказан — ведь принимали же ее
в доме госпожи де Босеан. |