Основные понятия урока: оборонительная война.

Материал для организации работы с учащимися

 Практические занятия: пословицы и поговорки о защите отечества.

Боевые рубежи крепко держи.

Великое дело начать: смелое начало - та же победа.

Враг боек, да наш народ стоек.

Врага щадить - себя губить.

  Предлагаем вам  рассказ о войне для детей, биографию знаменитого защитника земли русской Александра Невского. В этих произведениях прослеживается три разных отрезка времени. И не имеет значения, в какую эпоху жили люди, взрослые и дети. Понятие защитить свою Родину имело для них глубокий смысл, все они переживают трагические события страны.

Дайте детям тему для размышлений, смогли ли они, как те, юные россияне терпеливо и стойко переносить все лишения, тяготы и испытания, выпавшие на их долю. Что им помогало -  горячая вера, верность, желание помочь другим, самоотверженная любовь к родной земле?

Святой Александр Невский

Князь Александр Ярославич, получивший у потомков прозвище «Невский» родился предположительно в 1221 году в семье князя Ярослава Всеволодовича и княгини Феодосии, дочери князя Мстислава Удатного. С отцовской стороны он был внуком Всеволода Большое Гнездо.

Первые сведения об Александре относятся к 1228 году, когда Ярослав Всеволодович, княживший в Новгороде, вступил в конфликт с горожанами и вынужден был отъехать в Переяславль-Залесский, свой родовой удел. Несмотря на свой отъезд, он оставил в Новгороде на попечении доверенных бояр двух своих малолетних сыновей Федора и Александра. После смерти Федора Александр остался  старшим сыном Ярослава Всеволодовича. В 1236 он был посажен на новгородское княжение, а в 1239 женился на полоцкой княжне Александре Брячиславне. В первые годы своего княжения ему пришлось заниматься укреплением Новгорода, поскольку с востока грозили монголы-татары. На реке Шелони Александр построил несколько крепостей.

Всеобщую славу молодому князю принесла победа, одержанная им на берегу Невы, в устье реки Ижоры 15 июля 1240 г. над шведским отрядом, которым, по легенде, командовал будущий правитель Швеции ярл Биргер. Александр лично участвовал в битве, "самому королю възложи печать на лице острымь своимь копиемь”. Считается, что именно за эту победу князя стали называть Невским, но впервые это прозвище встречается в источниках только с 14 в.

            Традиционно полагают, что сражение 1240 г. предотвратило потерю Русью берегов Финского залива, остановило шведскую агрессию на новгородско-псковские земли. По возвращении с берегов Невы из-за очередного конфликта Александр был вынужден покинуть Новгород и уехать в Переяславль-Залесский. Тем временем над Новгородом нависла угроза с запада.

            Ливонский орден, собрав немецких крестоносцев Прибалтики, датских рыцарей из Ревеля, заручившись поддержкой папской курии и давних соперников новгородцев псковичей, вторгся в пределы новгородских земель. Из Новгорода было отправлено посольство к Ярославу Всеволодовичу с просьбой о помощи.

Тот направил в Новгород вооруженный отряд во главе со своим сыном Андреем Ярославичем, которого вскоре заменил Александр. Он освободил занятое рыцарями Копорье и Водьскую землю, а затем выбил из Пскова немецкий гарнизон. Вдохновленные успехами новгородцы вторглись на территорию Ливонского ордена и начали разорять поселения эстов, данников крестоносцев. Вышедшие из Риги рыцари, уничтожили передовой русский полк Домаша Твердиславича, вынудив Александра отвести свои отряды к границе Ливонского ордена, проходившей по Чудскому озеру. Обе стороны стали готовиться к решающему сражению. Оно произошло на льду Чудского озера, у Вороньего камня 5 апреля 1242 и вошло в историю как Ледовое побоище. Немецкие рыцари были разгромлены. Ливонский орден был поставлен перед необходимостью заключить мир, по которому крестоносцы отказывались от притязаний на русские земли, а также передавали часть Латгалии. Летом того же года Александр нанес поражение семи литовским отрядам, нападавшим на северо-западные русские земли, в 1245 отбил Торопец, захваченный Литвой, уничтожил литовский отряд  у озера Жизца и, наконец, разгромил литовское ополчение под Усвятом.

            Успешные военные действия Александра Невского надолго обеспечили безопасность западных границ Руси, но на востоке русским князьям пришлось склонить голову перед гораздо более сильным врагом - монголо-татарами. В 1243 хан Батый, правитель западной части монгольской державы - Золотой Орды, вручил ярлык великого князя владимирского на управление покоренными русскими землями отцу Александра - Ярославу Всеволодовичу.

            Великий хан монголов Гуюк призвал великого князя в свою столицу Каракорум, где 30 сентября 1246 Ярослав неожиданно скончался (по общепринятой версии, он был отравлен). Тогда в Каракорум были вызваны его сыновья - Александр и Андрей. Пока Ярославичи добирались до Монголии, сам хан Гуюк умер, и новая хозяйка Каракорума ханша Огуль-Гамиш решила назначить великим князем Андрея, Александр же получал в управление опустошенную южную Русь и Киев. Лишь в 1249 братья смогли вернуться на родину.

            Александр в свои новые владения не поехал, а вернулся в Новгород, где тяжело заболел. Приблизительно в это время, римский папа Иннокентий IV направил к Александру Невскому посольство с предложением принять католичество, якобы в обмен на свою помощь в совместной борьбе против монголов. Это предложение было отвергнуто Александром в самой категоричной форме. В 1252 в Каракоруме Огуль-Гамиш была свергнута новым великим ханом Мункэ (Менгке). Воспользовавшись этим обстоятельством и решив отстранить от великого княжения Андрея Ярославича, Батый вручил ярлык великого князя Александру Невскому, который был срочно вызван в столицу Золотой Орды Сарай. Но младший брат Александра, Андрей Ярославич, поддержанный братом Ярославом, тверским князем, и Даниилом Романовичем, галицким князем, отказался подчиниться решению Батыя.

            Для наказания непокорных князей Батый посылает монгольский отряд под командованием Неврюя (т. н. "Неврюеву рать”), в результате чего Андрей и Ярослав бежали за пределы Северо-Восточной Руси. Позднее, в 1253 Ярослав Ярославович был приглашен на княжение во Псков, а в 1255 - в Новгород. Причем новгородцы "выгнаша вон” своего прежнего князя Василия - сына Александра Невского. Но Александр вновь посадил в Новгороде Василия.

            Новый золотоордынский правитель хан Берке (с 1255) ввел на Руси общую для покоренных земель систему обложения данью. В 1257 в Новгород, как и другие русские города, были направлены "численники” для проведения подушной переписи населения. Это вызвало возмущение новгородцев, которых поддержал князь Василий. В Новгороде началось восстание, продолжавшееся около полутора лет, в течение которых новгородцы не подчинялись монголам. Александр лично навел порядок, казнив наиболее активных участников волнений. Василий Александрович был схвачен и заключен под стражу. Новгород был сломлен и подчинился приказу посылать дань в Золотую Орду. Новым новгородским наместником с 1259 стал князь Дмитрий Александрович. В 1262 вспыхнули волнения в суздальских городах, где были перебиты ханские баскаки и выгнаны татарские купцы. Чтобы умилостивить хана Берке, Александр Невский лично отправился с дарами в Орду.

Хан удерживал князя подле себя всю зиму и лето; только осенью Александр получил возможность вернуться во Владимир, но по дороге занемог и 14 ноября 1263 в Городце скончался. Тело его было погребено во владимирском монастыре Рождества Богородицы.

Материал для домашнего чтения

РЯДОВОЙ ВАСЕЙКА

Н. Асеев

В деревне Сугровы Васильевской волости, что славится на всю губернию своими садами, на выгоне стоит избушка на "курьих ножках". Окна ее заколочены досками, ветер еле шевелит отставшей от крыши свежей соломой, как волосами спящего крепким сном пастушонка. И вечерами, когда девки собираются у старостихиной избы, что стоит насупротив, среди говора и смеха не раз поминается имя ее владельца. Тогда смолкают шутки, все задумчиво смотрят на далекое поле, молодые глаза заволакивает печаль, пока задорный голос какой-нибудь ненадолго притихшей длиннокосой Оксаны не прервет наступившее затишье:

— Вот вернется Васейка с медалями, на вас длинногубых и смотреть не захочет — меня замуж возьмет!

И градом посыплются насмешки на легкомысленную выскочку.

— Кому Васейка, а тебе - Василь  Игнатович!

— Все равно будешь Васенькой муженька кликать.

— Да бороду ему по утрам расчесывать!

И только какая-нибудь сердобольная старушка прошамкает, крестясь мелкими крестиками:

— Ах, родненький! Легко ли ему там, дитяти малому, где и велики люди, с ног от труда валятся!

И в воскресный день в церкви не раз подаются записки о здравии "раба Божьего, отрока-воина Василия". И раздаются просфоры заказавшим "здравие". А просфорами также славятся Сугровы, как наливными яблоками ранет, грушами-бессемянками да ананасными дынями. Печет эти просфоры старушка Цветьиха — тетка того Васейки, о котором и речь ведется. Печет она их попросту — заворачивает, говорят, тесто три раза крест-накрест да икону преподобного Сергия Радонежского на тесто накладывает, и выходят те просфоры вкуснее медового пряника: больной ли, или с устали большой съешь ее натощак — болезнь и усталь как рукой снимает, за то старушку Цветьиху и настоятель любит, и народ не забывает. Смотришь, то и дело за советом да за жалостью к ней в окошко стук-постук. А что ни совет, то край пирога или, скажем, десяток яблок. И собиралось тех яблок же у ней! Особливо по осени. В избе весь год яблочный дух стоял. В город продавать возила. А в городе-то меньше как за три копейки десяток и не думай взять. Так-то вот и жила. Да! Ведь сколько этих яблоков-то Васейка перегрыз! Вот, вишь, вспомнила теперь о Васейке и зарюмила (Заплакала, захныкала). Сидит и всхлипывает, и всхлипывает, ан тесто-то из дежи (Кадка, в которой квасят тесто) по-выперло, уж за край перевалилось, а она все нюнит. И откуда у ней слеза берется — хоть ведра подставляй, известное дело — баба.

А Васейка — это мы его так попросту называем, по знакомству, а его и староста, поди, теперь Василием Игнатьевичем покличет, шагает по снежку, по первому: за спиной — ранец, на спине — винтовка, охотничья, легкая, и такую сыскали, чтоб не терла плеча — шагает с четырьмя служивыми людьми и с шагу не собьется, по леску березовому, редкому. Вот вдали погромыхивает, должно быть, враг засел за пригорок, только врет, наших не нащупает — далеко влево, узенькими ленточками чернеются неприятельские траншеи. И то их видно только в бинокль с вершины самой высокой березки: на это Васейка — мастер: под большим человеком береза бы в дугу согнулась, два с половиной-то пуда ей можно выдержать — это вес Васейкин вместе с сапогами и шинелью казенными. Смотрит он вокруг в заморские стекла, и многие версты, как бы повинуясь волшебной силе, притягиваются к его любопытным светлым глазкам. Вон налево деревенька дымится полуобгорелая: маленькие черные точки перебегают от нее к леску — это наши стрелки занимают позиции. Вдруг на мгновенье перед носом у Васейки ясно вырисовался белый четырехугольник, блеснувший на голубом небе. Кувырком скатился он с дерева на руки солдат.

— Ероплант, ероплант! — быстрым шепотом, точно его могли услышать, заговорил он. — Ложись, дядюшки, на нас прямо жарит, может, Бог даст, приземлится!

"Дядюшки" безмолвно следуют быстрому совету Васейки: так горячо звучит его шепот, так ярко проступил румянец, захвативший и уши, и шею. Вскоре однообразный рокот, раздающийся наверху, извещает о незваном госте, зорко осматривающем местность. Все пятеро лежат, укрывшись сухой листвой, так как березняк мелкий — листьев на деревьях нет. Неприятельская машина медленно описывает круги, как бы задавшись целью осмотреть каждую березку. Руденко, молодой солдатик, также возбужденным шепотом шипит в сторону старшого:

— Ссадить бы! А? Право слово, вишь, теперь ён ближает? На что старшой, Иван Иваныч, только тычет его в бок кулаком.

Они всегда впятером вызываются на разведку: Иван Иваныч, старшой, унтер, бородач, он и на японца ходил; Руденко, большеголовый, белобрысый парень, смелости "дикой", как о нем отзывались солдаты; Гришка-песенник и еще один "вольноопределенный", Гущин — говорят, студент ученый, вишь, у него невеста померла чахоткой, так он с отчаянности в самый огонь лезет. Уж его на разведки проветриваться посылают. Лежат они себе рядком, как братья родные, а Васейка пятым "рядовым" считается, даром что ему лишь тринадцать лет на Ильин день исполнилось. Как же он такой молодой здесь, на чужой земле? А об этом узнаем после.

Перед березовой рощицей протянулась верст на пять ровная поляна, не вспаханная нынешний год. Над ней-то и кружил стальной "голубь" немецкий, не опасаясь внезапного треска винтовок. Но вот он наклонил левое крыло и как кобчик (Небольшой ястреб) быстро стал снижаться к середине поляны. "Старшой" толкнул соседа и взволнованным голосом начал давать распоряжения.

— Смотри, ребята, как сядет, не высовывайся зря, авось отсюда успеем их достать! А то, как заметит нас — и машину спалит, и бумаги, если есть какие, уничтожит!

В это время аэроплан, точно вымерив циркулем, плавно опустился посередине поля. Двое вышедших из него людей стали возиться около самолета. Они постоянно нагибались и сверкали какими-то инструментами в руках. Выстрелы могли свободно достать их, но вражеских разведчиков хотелось взять живыми. Пробираясь ползком по земле, тихо-тихо, один за другим, двигались наши по опушке....