Иждивением отца Иоанна были построены многие храмы и устроены многие обители — как в Петербурге, так и в других местах России. В 1901 году им был основан Иоанновский женский монастырь на реке Карповке (на Каменном острове) в Санкт-Петербурге, с великолепным каменным храмом. Первоначально монастырь был задуман как подворье Сурского монастыря и возник на земле, подаренной великому праведнику неким С. Г. Раменским. Видя, как строительство расширяется и храм приобретает благолепный вид, батюшка решил устроить самостоятельную обитель. Он намеревался дать монастырю имя Двенадцати Апостолов, однако Синод решил иначе: пусть будет Иоанновский монастырь, ибо в нем имелся небольшой храм во имя преподобного Иоанна Рыльского, небесного покровителя святого Иоанна Кронштадтского. В подвальном помещении храма имелась еще одна церковь: во имя пророка Илии и преподобной Феодоры — небесных покровителей родителей Иоанна Сергиева. В этом-то нижнем храме, по завещанию, и был впоследствии похоронен сам Иоанн Кронштадтский.

Помимо Иоанновского монастыря, заботами и на средства святого в Санкт-Петербурге было построено подворье Леушенского женского монастыря с храмом во имя святого апостола Иоанна Богослова. Леушенский монастырь (в Череповецком уезде) был одной из любимых обителей отца Иоанна; он всегда посещал его, когда ездил из Петербурга на родину. С настоятельницей монастыря, игуменией Таисией, святого связывали тесные духовные отношения.

Также отец Иоанн основал и устроил Воронцовско-Благовещенский женский монастырь в Псковской епархии, Вауловский скит в Ярославской губернии около города Рыбинска, Пюхтицкую женскую обитель (в нынешней Эстонии). Но это лишь обители, непосредственно основанные святым. Множество церквей в России многим обязаны его щедрой благотворительности: отец Иоанн либо делал вклад на их постройку или обновление, либо дарил им церковное облачение, церковную утварь, другие необходимые для богослужения предметы. «Нет почти в России благотворительного общества или учреждения, которые не пользовались бы помощью отца Иоанна, — писал епископ Михей (Алексеев). — Десятки тысяч рублей им пожертвованы в фонд на устройство церковно-приходских школ Архангельской епархии и в фонд постройки сибирских церквей». Отец Иоанн никогда не забывал о своей малой родине — Суре. Он ежегодно ездил летом к своим родным и много сделал для обустройства родного села. Его усилиями здесь была построена новая церковь, начали работать потребительская лавка, механический завод, а в 1899 году он основал в Суре женскую общину, которая на следующий год, по указу Синода, была превращена в монастырь. При монастыре стала работать школа. Отец Иоанн раздавал и значительные денежные пособия крестьянам Сурской волости на посевы, при выдаче дочерей замуж, на постройку домов после пожаров и другие нужды.

Благотворительность — лишь одна, и, может быть, даже не главная сторона деятельности Иоанна Кронштадтского. Еще при жизни он был наделен даром чудотворения и врачевания от самых различных недугов.

В беседе со священниками города Сарапул (в Удмуртии) отец Иоанн так рассказывал об этом: «В Кронштадте жила благочестивая, прекрасной души, женщина, по имени Параскева Ивановна Ковригина (родом костромичка), отдавшая себя на служение ближним. Она стала убедительно просить меня помолиться за того или иного страждущего, уверяя меня, что молитва моя за них будет действенна и для них полезна. Я же все время отказывался, совершенно не считая себя достойным быть особенным посредником между людьми, нуждающимися в помощи Божией, и Богом. Но неотступные просьбы и уверения Параскевы Ивановны в помощи Божией, наконец, победили меня, и я с твердым упованием и надеждой стал обращаться с мольбой к Богу об исцелении болящих и расслабленных душой и телом. Господь слышал мои, хотя и недостойные, молитвы и исполнял их: больные и расслабленные исцелялись. Это меня ободрило и укрепило. Я все чаще и чаще стал обращаться к Богу по просьбе тех или других лиц, и Господь за молитвы наши общие творил и творит доселе многие дивные дела. Много чудес очевидных совершилось и ныне совершается. В этом я вижу указание Божие мне, особое послушание от Бога — молиться за всех, просящих себе от Бога милости».

Этот дивный дар еще больше прославил святого и сделал его имя известным буквально по всей России и далеко за ее пределами. Множество людей избавлялись от своих болезней молитвой святого или возложением его рук, причем даже в тех случаях, когда медицина оказывалась бессильной. Свидетелями этих исцелений стали многие люди, в том числе и представители просвещенного общества, интеллигенции. Так, например, знаменитый художник Н. К. Рерих всю жизнь добрым словом вспоминал кронштадтского чудотворца, излечившего его в детстве. Другой знаменитый современник, юрист А. Ф. Кони, вспоминал, как отец Иоанн излечил от сильного заикания 17-летнюю девушку, которой не могли помочь европейские светила, в том числе один из основателей невропатологии Ж. Шарко. Замечательный случай произошел в 1901 году в селе Кончанском (Суворовском). Он был описан находившейся там комиссией профессоров военной академии. Женщина, много лет страдавшая беснованием, была приведена к отцу Иоанну в бесчувственном состоянии и через несколько мгновений получила совершенное исцеление. Почитателем чудесного дара кронштадтского чудотворца был сам С. П. Боткин — крупнейший клиницист и диагност своего времени. 20 декабря в газете «Новое время» появилось «Благодарственное заявление», подписанное десятками исцеленных отцом Иоанном Ильичем Сергиевым людей. Исцеление молитвами отца Иоанна получали не только православные, но и мусульмане, иудеи, а также обращавшиеся к нему из-за границы иностранцы. Сам отец Иоанн никогда не добивался какой-либо славы, не искал известности. (Так, например, та же Параскева Ивановна Ковригина, рассказывавшая повсюду о чудесах и исцелениях, совершенных им, получала от отца Иоанна строгие выговоры за огласку, а в течение некоторого времени он даже вовсе не хотел иметь с нею общения.) Но, разумеется, кронштадтский чудотворец ничего не мог поделать с растущей всенародной славой и всеобщим поклонением.

Сам отец Иоанн говорил о себе, что не является каким-то особенным постником или подвижником: дар чудотворения он воспринимал как особую благодать Божию, особое послушание от Бога. «Так как при настоящей моей жизни, — говорил он в упомянутой выше беседе с сарапульскими священниками, — мне постоянно приходится быть в мире, посещая дома людей всякого звания и состояния, где предлагается угощение, которое мне часто приходится принимать, чтобы отказом не огорчать предлагающих с любовию, то, естественно, мне не представляется возможности держать строгий пост. Вообще в своей жизни я не брал на себя никаких особенных подвигов. Не потому, конечно, что я не считаю их нужными, а потому, что условия моей жизни не позволяют мне этого, и я никогда не показывал себя ни постником, ни подвижником и т. д., хотя ем и пью я умеренно и живу воздержно».

Это казалось невероятным, невозможным: как, не будучи монахом, живя в миру, можно достичь такого высокого совершенства в духовной жизни?! (Заметим, кстати, что отец Иоанн стал первым священником, причтенным в России к лику святых именно за свое пастырское служение.) Такое подвижничество и такой образ жизни кронштадтского священника, особенно поначалу, вызывали смущение не только у церковных властей, но и у выдающихся духовных деятелей того времени. Так, святитель Феофан Затворник (также прославляемый Церковью как великий святой) счел необходимым обратиться к отцу Иоанну письменно со словами любви и наставления, но вместе с тем и предостережения: он взялся за такую подвижническую жизнь в миру, писал святитель Феофан, среди всех житейских соблазнов и невзгод, которая неминуемо должна привести его к страшному падению или окончиться ничем; никто еще, со времени принятия христианства, не только в России, но и на Востоке, не решался на подобный путь, будучи не монахом, а священником, живя вне ограды и устава монастырских, и непременно это породит величайший соблазн в духовенстве и в народе.

Епископ Серафим (Чичагов), бывший долгие годы в послушании отца Иоанна, так пишет об этом его необычном подвижничестве: «Дух отца Иоанна требовал сохранения всей своей естественной внешности, чтобы избежать в духовной борьбе столкновения с легко вкрадывающимся лицемерием, отвлекающим от внутренней работы, когда монашеская одежда, обстановка, условия жизни дают без труда преимущества и приобретают кажущиеся достоинства; его дух стремился к самой искренней, чистой правде, к тому, чтобы никогда не казаться лучше, чем есть, а только быть действительно таким, для Бога, людей. Поэтому он предпочитал скорее внешностью заслуживать осуждения, чем похвалу; одевался, не смущаясь, в богатые одежды, которые ему дарили; пил и ел для друзей и гостеприимных хозяев все, что ему не предлагали, конечно, в ограниченном количестве, и все покрывал своею любовью. Несомненно, отец Иоанн был блаженного духа, который в крайних формах у простого народа доходит до юродства Христа ради. Избрав такой трудный путь совершенствования, он любил бывать в обществе, беседовать и находил всегда в этой общественной жизни нескончаемую, непрерывную духовную работу».

Отец Иоанн Кронштадтский прославился и как замечательный педагог. В 1857 году он становится законоучителем (то есть преподавателем Закона Божия) в Кронштадтском городском училище. А в 1862 году в Кронштадте открылась классическая гимназия, и отцу Иоанну было предложено преподавать Закон Божий и в ней. В качестве преподавателя святой трудился в этих учебных заведениях более двадцати пяти лет.

На его уроках не бывало «неуспевающих». Отец Иоанн не заставлял учеников заучивать наизусть евангельские тексты, но стремился к тому, чтобы они прониклись самым духом христианского учения. Оценки не служили мерой поощрения или устрашения. Но его теплое, задушевное отношение как к самому предмету, так и к ученикам порождало неизменные успехи его учеников; все без исключения вслушивались в каждое его слово, ждали его уроков, которые на всю жизнь глубоко запечатлевались в памяти. Особенное значение отец Иоанн придавал чтению житий святых. Он всегда приносил на уроки отдельные жития и раздавал их учащимся для чтения дома.

Нередко бывали случаи, когда отец Иоанн заступался за какого-нибудь ленивого и нерадивого ученика, которого намеревались исключить из гимназии, сам принимался за его исправление. Проходило несколько лет — и из ребенка, казалось бы, не подававшего никаких надежд, вырастал достойный член общества.

Слава о кронштадтском чудотворце достигла самых дальних уголков России. Человеком «воистину исключительным, можно сказать — единственным по близости к народному сердцу» называл святого выдающийся русский публицист М. О. Меньшиков. «Ни один человек в России не сосредотачивал на себе такого всеобщего поклонения, как кронштадтский батюшка. Даже каторжники, кроме немногих, знают об отце Иоанне, и представление о нем их светит, как свеча перед божницей совести». А. П. Чехов, посетивший остров Сахалин, самую дальнюю окраину России и место каторги, свидетельствовал: «В какой бы дом я не заходил, я везде видел на стене портрет отца Иоанна Кронштадтского». Еще при жизни святого эти портреты почитались едва ли не как иконы.

Мы уже упоминали о колоссальном стечении народа в Андреевском соборе города Кронштадта во время службы в нем отца Иоанна. Такие же толпы людей собирались повсюду, где появлялся проповедник и чудотворец. А отцу Иоанну приходилось ездить очень много. Он объездил почти всю европейскую Россию, и повсюду его встречали десятки тысяч людей, жаждавших получить исцеление от его рук или хотя бы взглянуть на великого святого и послушать его наставления. Во время проезда отца Иоанна на пароходе толпы народа бежали по берегу, многие при приближении парохода становились на колени. В имении Рыжовка около Харькова, где остановился батюшка, многотысячные толпы его почитателей полностью вытоптали траву, цветы, клумбы. Тысячи людей проводили дни и ночи лагерем около этого имения. Харьковский собор во время служения отца Иоанна 15 июля 1890 года не мог вместить всех молящихся. Не только весь собор, но и площадь около собора и даже соседние улицы были заполнены народом. От давки оказались сломаны железные решетки. 20 июля отец Иоанн совершал моление на соборной площади — и народу собралось более 60 тысяч. Такие же сцены происходили в поволжских городах: Самаре, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде.

В 1894 году «народного батюшку» пригласили в Ливадию, к постели умирающего императора Александра III. Отец Иоанн находился рядом с ним до самой его кончины.

Такая великая слава тяжким бременем ложилась на плечи святого. Особенно досаждали отцу Иоанну фанатичные его почитатели (большей частью женщины), которых со временем стали называть «иоаннитами». Эти люди верили в то, что в отце Иоанне воплотился сам Христос, и поклонялись ему как Богу. Доходило даже до того, что женщины-«иоаннитки» кусали святого, если это было возможно, чтобы хоть капля его крови попала к ним. Отец Иоанн не допускал таких ревностных почитательниц к причастию, сам, по указанию церковных властей, неоднократно ездил по деревням, где жили приверженцы «иоаннитской» секты, с их обличениями — но чаще всего все было тщетно.

Необходимо затронуть и такой важный вопрос, как политические взгляды отца Иоанна Кронштадтского. Отец Иоанн всегда был горячим патриотом своей Родины и неоднократно в своих проповедях подчеркивал неразрывную связь православного мировоззрения и национально-государственного патриотизма. Кронштадтский священник сумел предвидеть те страшные бедствия, которые вскоре после его смерти обрушились на Россию и православие, и верно указал на то, что они являются прямым следствием духовного кризиса, охватившего русское общество, продуктом разрушительного безверия и нигилизма русской интеллигенции, претендующей — без всякого на то основания — на нравственное руководство обществом.

«Дерево познается по плодам, — грозно предостерегал он. — Смотрите же на эти плоды нынешней цивилизации: кому они приятны и полезны? Отчего ныне Россия в смятении? Отчего у нас безначалие? Отчего учащееся юношество потеряло страх Божий и бросило свои прямые обязанности и прямые занятия? Отчего гордые интеллигенты стремятся в опекуны и правители народа, не понимая этого народа и его действительных нужд, не любя его? Оттого, что у всех них оскудела вера в Бога, в Его праведные, вечные глаголы; оттого что она отпала от Церкви Божией, единой руководительницы к святой христианской жизни, которая одна охраняет твердо законные права и царя, и подданных, и всех, и каждого, и всем предписывает строго исполнять свои обязанности».

Как пастырь, заботящийся о духовном здравии народа, отец Иоанн не мог уходить от злободневных политических проблем, но видел за ними нечто большее, а именно угрозу самому существованию Российского государства. Он говорил в одной из своих проповедей в 1907 году: «Царство русское колеблется, шатается, близко к падению. Если в России так пойдут дела, и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония». А вот другие его слова: «Бедное отечество, когда-то ты будешь благоденствовать?! Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и Отечеству и чистоты нравов».

Революцию 1905–1907 годов он воспринял как национальную катастрофу. Кронштадтский батюшка призывал русских людей к единству — разумеется, под знаменами православия и монархизма — и резко осуждал зачинщиков революции, к которым причислял не только самих революционеров, но и интеллигентов-либералов. В ноябре 1906 года протоиерей Иоанн освящал хоругвь и знамя Союза русского народа — радикальной монархической и контрреволюционной организации, а 15 октября 1907 года был избран почетным членом этого Союза. В мае 1908 года он принимал у себя в Доме трудолюбия делегацию из 49 правых депутатов Государственной думы во главе с епископом Холмским Евлогием (Георгиевским) и убеждал их твердо отстаивать самодержавие и препятствовать утверждению в России либеральных свобод.

Вполне понятно, что такая резкая и решительная позиция отца Иоанна вызывала яростные нападки со стороны «левой» русской прессы, представляющей как раз те силы, которые были заинтересованы в ликвидации монархии и подавлении православия в России. Началась настоящая травля отца Иоанна Кронштадтского, которого называли не иначе как крайним реакционером, черносотенцем, мракобесом, шарлатаном и т. д. (Особенно эти нападки усилились в годы Первой русской революции.) Дело доходило до физических угроз и даже избиений кронштадтского проповедника. Либеральную интеллигенцию коробили высказывания отца Иоанна в ее адрес, тем более что сами интеллигенты привычно считали именно себя «властителями дум» в современной России. Неприязнь со стороны просвещенной части общества вызывали резкие обвинения отца Иоанна в адрес Льва Николаевича Толстого, который, несомненно, был величайшим писателем России, но который сам отверг учение Церкви, ее догматы, таинства и тем самым фактически поставил себя вне Православия. Иоанн Кронштадтский выступил с многочисленными обличениями антицерковного и еретического учения Толстого (в 1902 году была выпущена отдельная брошюра отца Иоанна Сергиева «Против графа Льва Н. Толстого, других еретиков и сектантов нашего времени и раскольников»), и не в последнюю очередь благодаря этим обличениям в феврале 1901 года великий писатель был отлучен Священным Синодом от Церкви.

Время многое расставило по местам. Сегодня ясно, что отец Иоанн смотрел значительно дальше своих идеологических противников. Как и предупреждал он, именно торжество либеральных идей и привело в очень короткий срок к величайшей катастрофе в истории России, в ходе которой оказались отброшенными и уничтоженными как сами эти либеральные теории и идеи, так и их приверженцы. Что же касается споров отца Иоанна Кронштадтского и Л. Н. Толстого, то приведем суждение их современника, выдающегося русского публициста М. О. Меньшикова (лично знавшего обоих). Два этих великих человека представляли собой как бы два противоположных полюса русской культуры. «Бурно мятущийся и гневный Толстой — самое великое, что создала интеллигенция наша. Неподвижный и пламенный в своей вере отец Иоанн — самое великое, что создал простой народ за последние 80 лет. Отец Иоанн — носитель народной культуры, от Антония и Феодосия Печерских, от Сергия Радонежского до Тихона Задонского и Серафима Саровского. Плоть от благороднейшей плоти народной, кость от кости его, кронштадтский старец не мечтал только о Святой Руси, как Толстой, а сам был Святой Русью, сам нес ее в своем сердце!»

Последние годы жизни святого были омрачены тяжелыми болезнями. Осенью 1907 года он был назначен присутствующим в Святейшем Синоде, однако из-за болезни не мог посещать заседания. «По моей старости (79 лет), — записывал он в дневнике, — каждый день есть особенная милость Божия, каждый час и каждая минута: сила моя физическая истощилась, зато дух мой бодр и горит к возлюбленному моему Жениху, Господу Иисусу Христу». В последние годы жизни его постоянно мучили сильные боли, в конце 1908 года обострилась застарелая болезнь — тяжелое воспаление мочевого пузыря.

9 декабря 1908 года отец Иоанн отслужил свою последнюю литургию в Андреевском соборе. Монахиня Анастасия, присутствовавшая на ней, вспоминала: «Нельзя забыть того впечатления, которое батюшка произвел своим видом и едва слышным голосом. Паства почувствовала, что батюшка уходит навсегда. Стоны, крик, плач поднялись. Картина эта так потрясла батюшку, что он плакал, как ребенок; он велел после литургии вынести кресло из алтаря на амвон и долго поучал народ, советовал помнить его заветы: молиться, любить Бога». После этого он уже не выходил из дома. Ежедневно приходивший священник причащал отца Иоанна Святых Таин. Отец Иоанн уже перестал принимать пищу, только пил понемногу святую воду, привозимую из целебного источника преподобного Серафима Саровского.

17 декабря во время прогулки он простудился, а спустя два дня впал в полубессознательное состояние. Ночью он очнулся; бывшие в его комнате священники начали служить литургию. Около четырех часов ночи отец Иоанн в последний раз причастился. Некоторое время он оставался совершенно спокойным, потом произнес свои последние слова: «Душно мне, душно», и знаками пожелал освободиться от излишней одежды. Его дыхание было спокойным, но становилось все тише и тише. Священник начал читать отходную молитву. Когда он кончил, отец Иоанн лежал неподвижно, руки были сложены на груди. Великий пастырь отошел к Богу. Это случилось 20 декабря 1908 года в 7 часов 40 минут утра.

На другой день тело покойного перенесли в кафедральный Андреевский собор, к тому времени уже переполненный народом; толпы людей заполонили также все площади и улицы, примыкавшие к собору. Здесь произошло отпевание, а затем тело великого святого было перенесено в Санкт-Петербург, в Иоанновский монастырь. Тысячи и тысячи верующих провожали погребальную процессию. Даже лютеранская церковь на берегу моря почтила память праведника продолжительным погребальным звоном. 23 декабря тело святого было погребено в нижнем храме Иоанновского монастыря.

Святейший Синод постановил ежегодно в день кончины отца Иоанна совершать во всех храмах литургии и панихиды. В духовных учебных заведениях была учреждена стипендия его имени. Были созданы училища имени отца Иоанна Кронштадтского в Архангельске и Житомире. Когда в 1915 году освящали собор в Иоанно-Богословском монастыре на родине отца Иоанна в селе Суре, один из его приделов оставили неосвященным — в надежде на будущее церковное прославление самого отца Иоанна.

Народ еще при жизни почитал отца Иоанна как святого. Тем более это народное почитание усилилось после его смерти, когда в массовом порядке печатавшиеся портреты кронштадтского чудотворца воспринимались большинством верующего населения как иконы. Однако официальное церковное прославление Иоанна Кронштадтского было отложено на многие десятилетия. В советские годы имя его в нашей стране или не упоминалось вовсе, или служило своего рода жупелом крайней реакции и черносотенства. И только в 1990 году святой праведный Иоанн Кронштадтский был причтен Церковью к лику святых. Менее чем за год до этого был возрожден Свято-Иоанновский женский монастырь в Санкт-Петербурге, в котором и ныне почивают мощи великого русского святого.

Церковь празднует память святого праведного Иоанна Кронштадтского 20 декабря (2 января).