Для того чтобы ввести учащихся в круг этих проблем, необходимо вспомнить о том, какие империи существовали в это время в Европе, вновь вернуться к теме колониальных империй (подобной Британской) и континентальных (подобной Австрии) и различиям между ними.

План изучения нового материала

      1. Идеалы и политика консерватизма.
      2. «Государственный феодализм» в сельском хозяйстве и промышленности.
      3. Внешнеполитическое противостояние России и Европы. Крымская война.

      1. При освещении первого вопроса надо установить связь между новым и уже изученным материалом, показать, что политика Николая I была продолжением и развитием имперских элементов политики Александра I, который первым стал опираться на идеи романтиков, централизовал государственное управление, создав Собственную Его императорского величества канцелярию, и опирался на А. А. Аракчеева так же, как Николай I опирался на А. X. Бенкендорфа. Однако лишь новый император придал политике идеологическую завершенность, полностью отказавшись от принципов либерализма во имя сохранения империи.

      Описывая реформы Николая I, полезно вспомнить о разнице идеала либерализма — разделении властей и идеала самодержавия (а в данном случае и консерватизма) — разделение функций. Бюрократизация была попыткой рационализировать и систематизировать государственную деятельность и законодательство в империи, не делясь властью с обществом. Однако последнее обстоятельство фактически делало ее бесконтрольной, а значит, и неэффективной.

      Можно также углубить изучение консерватизма и традиционализма. Современный консерватизм не противостоит либеральным идеалам, скорее, он акцентирует некоторые из них («рейганомика»). Не так было в XIX в., когда процесс модернизации не был завершен. Консерватизм резко выступал против идеалов эпохи Просвещения, связанных с либерализмом: рационализма, секуляризации общественной жизни и образования, бессословности (идеи буржуазной нации), демократии, индивидуализма, свободного обмена идеями и т. п. Николаевский консерватизм, опиравшийся на традиционализм и попечительную политику, был крайним проявлением этой тенденции, открытым антилиберализмом. Он отрицал либеральные реформы, ограничение самодержавия и власти Церкви, европеизацию культуры. Национализм, с которым он был связан, был этническим и имперским (в такой форме он был изобретен в Германии в начале XIX в.) — проявлением гордости за державу и ее «титульную нацию» — русских. Он не имел ничего общего с «французским» — гражданским, буржуазным национализмом. Это была идеология, открыто направленная против культуры, интересов и прав других народов империи и русских других конфессий.

      2. При изложении второго вопроса надо подчеркнуть, что в своем стремлении действовать традиционными методами Николай I отличался от всех предшествовавших ему правителей России XVIII—XIX вв. Упадок общинных институтов шел все это время, и попытка их реанимации была резким поворотом в политике. Тем самым император пытался укрепить авторитет власти в народе, лишить поддержки революционеров и одновременно возродить традиционные общественные институты, не дать возникнуть пролетариату, в котором он, как и романтики, видел основную угрозу государству.

      Можно углубить изучение этой попечительной тенденции в политике и подчеркнуть ее связь с всевластием государства, его распределительной функцией, тенденцией осуществлять не только правовой контроль, но и восстановление моральных норм в обществе. При этом все социальные силы, кроме дворянства, считались «незрелыми» и неспособными позаботиться о себе. Государство же рассматривалось не как аппарат управления и насилия, а как орган священной власти Бога, некоторые функции которого в повседневной жизни берет на себя царь. В этой системе взглядов государство творит общество и придает каждому из своих подданных человеческий облик.

      3. При изложении третьего вопроса надо показать, как шаг за шагом претензии России на власть в Европе и ее реальные экономические возможности входили в противоречие между собой. Николай I считал кризис, порожденный революционным движением на Западе, до конца неразрешимым и ожидал все большего ослабления европейских государств и возрастания мощи России и ее роли в европейской политике. Получалось, что действия европейских и российских политиков строились совершенно на разных основаниях, на несовместимых друг с другом мировоззрениях. Николай и его дипломаты хорошо видели опасности модернизации, но не понимали ее пользы.

      Надо подчеркнуть, что к 50-м гг. XIX в. Россия растеряла большую часть своего европейского престижа и объединила против себя все западное общество, начиная от правительств и кончая демократами и социалистами. В это время было модно отказывать России в принадлежности к цивилизации. К. Маркс прямо заявлял об опасности российской экспансии и желал поражения русских, а великий французский историк Ж. Мишле в 1851 г. писал, что Россия приписывает себе все духовное богатство мира. «Вчера она говорила: «Я — христианство», — продолжал Мишле. — Завтра она скажет: «Я — социализм». Он предвидел появление в России «социалистических тиранов», опасных для Европы, и (в 1871 г.!) призывал Европейский конгресс объединиться против них.

      В результате Крымская война оказалась важным рубежом в отношениях России и Европы. Она послужила единению европейцев перед лицом новой опасности с Востока. Если раньше в качестве такой опасности рассматривалась Турция, то теперь ее место заняла осознавшая свой незападный статус Россия. Турция же все больше оценивается как (потенциально) западная держава. Европейский статус России остался с тех пор поколебленным, ибо в оценках Крымской войны мы всегда будем отличаться от Запада.