Цель
урока — показать, как конкретно пересекались внешнеполитические
условия, интересы отдельных групп общества и ценности культуры,
различные культурные традиции при создании Московского государства.
Таким образом, проблема создания государственности может быть
вписана в историю российской цивилизации.
При
обращении к пройденному ранее материалу возможно сравнение
соответствующих процессов в России и других известных учащимся
странах.
Важно с
самого начала урока обратить внимание школьников на двойственный
характер государственной власти. С одной стороны, это узаконенное
насилие, неотделимое от циничного манипулирования поведением людей в
интересах политических деятелей. С другой — оправданием власти
служит поддержание ею порядка в обществе, а значит, власть должна
иметь правовую и духовную опоры. Чтобы быть признанной, власть
обязана казаться моральной, хотя закон и нравственность далеко не
одно и то же.
План
изучения нового материала
1. Идея
единовластия и пути ее осуществления.
2. Москва — центр сопротивления монголо-татарскому владычеству.
1. При
изучении первого вопроса учитель указывает на близость византийского
и монголо-татарского идеалов неограниченной власти, представленных в
русской культуре одним термином царь. Русские воспринимали оба эти
идеала через призму представления о всевластии, слабо ограниченном
законом, несмотря на развитое правосознание и законодательство
византийцев и наличие у монголов собственного кодекса законов — Ясы.
На Руси в XIV в. титул царь стал применяться тогда, когда законной
власти в раздираемой распрями Золотой Орде не было. Впервые так
стали называть Дмитрия Донского, который в 1374—1382 гг. правил
фактически независимо от монголов.
Воздействие восточных традиций сильно отличало процесс
государственной централизации на Руси и в Европе. На Западе именно в XIV в. имперская, универсальная модель государства, созданного по
типу Римской империи, начинает уступать место национальной модели
государства, в рамках которой и происходит централизация, например,
во Франции. Вместо священного государства европейские короли
стремятся создать государство, имеющее своей целью общественное
благо (хотя данное понятие, взятое из римского права, трактуется
очень вольно). Это позволяет феодальным сословиям претендовать на
привилегии и законодательные гарантии своих прав.
На Руси
в тот же период утрачивают последние права и исчезают городские веча
и тысяцкая организация горожан. Стремление к духовному и
политическому реваншу порождает тенденции к созданию нового
универсального православного государства среди славянских народов, в
частности среди сербов и болгар, пытавшихся стать преемниками
священной власти Византии. В XIV—XV вв. те же тенденции укрепляются
на Руси.
Говоря
о деятельности Сергия Радонежского, учащимся надо пояснить, что
имелось два типа монашеской жизни: отшельнический в скитах, где жило
поодиночке несколько человек, и общежительский, монастырский.
Византийцем Федором Студитом в IX в. был создан устав общежительских
монастырей (киновий). По этому уставу в монастырях насаждалась
жесткая дисциплина, монахи не могли иметь никакого имущества, жили
общиной, обязательно занимались трудом, младшие неукоснительно
повиновались старшим. Правда, на Руси городские монастыри быстро
превращались в крупные хозяйства, зависимые от князя,
эксплуатировали крестьян, а монахи, пожертвовавшие монастырю большие
средства, освобождались от труда.
В этих
условиях движение заволжских старцев-отшельников являлось, в
сущности, борьбой за очищение монастырской жизни. Они создавали
новые монастыри, рассматривая их как приближенный к древнему идеалу
вариант киновий. Именно такую роль сыграл, например, Сергий
Радонежский. Радикальным противником киновий был Нил Сорский,
создавший устав скитской жизни.
Мистицизм позволял очистить и индивидуализировать духовную жизнь
даже в стенах монастыря, перенеся процесс духовного
совершенствования из внешней, дисциплинирующей сферы подчинения
старшим во внутреннюю сферу человеческих чувств. Он возвеличивал
роль чувства как последнее прибежище веры и принижал роль разума.
Тем не менее обращение к человеческой личности в ее отношениях с
Богом было в условиях Средневековья прогрессивным и рассматривается
на Западе как один из истоков нового, протестантского взгляда на
религию.
2. При
изучении второго вопроса можно совместить основную тему — рост
морального авторитета Московского княжества — с продолжением
разговора о становлении идеала неограниченной власти на Руси. Для
этого надо дополнить картину событий 1380—1382 гг., рассказав о
разном отношении Дмитрия Донского к Мамаю, захватившему власть в
западной части Орды, и к Тохтамышу — потомку Чингисхана и природному
царю, как его называли на Руси.
Для
русского народа Куликовская битва является важнейшей вехой в его
истории, переломным моментом в отношениях с монголо-татарскими
завоевателями. Но для современников ее значение было двояким.
С одной стороны, с этого времени оборонительные войны против татар
начинают рассматриваться как обычная практика, о них упоминается в
договорах между князьями. С другой стороны, она ничего не изменила в
отношении русских к татарскому царю. Ведь на Куликовом поле против
войск Дмитрия стоял не законный хан, а «князь» Мамай, как его
называет летопись, узурпатор, положение которого по закону было
ниже, чем положение Дмитрия как великого князя. Совсем по-иному
Дмитрий Донской относился к Тохтамышу, представителю законной
власти. Он не принял с ним боя в 1382 г., по словам летописца, «не
подня рукы противу царя». За это его не осуждали ни современники, ни
потомки. Еще в 1480 г. этот исторический прецедент повиновения
«царской» власти с сочувствием, как поучение воспроизводился
архиепископом Вассианом в обращении к Ивану III.
Сопротивляясь власти татар на территории Руси, знать и
Церковь при
этом сохраняли благоговейное отношение к хану как царю и идеалу
неограниченной власти, воплощением которого он являлся. | 
