Тема: «ОПРИЧНИНА» - ПРЕПОДАВАНИЕ КУРСА «ИСТОРИЯ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО КОНЦА XVI ВЕКА» - ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ - Каталог статей

Цель урока: подвести к пониманию причин падения правительства Избранной рады и введения опричнины; дать представление о характере опричнины, методах ее проведения и ее последствиях.

Основные понятия: опричнина, опричник, земщина, неограниченная диктатура.

Проверка домашнего задания проводится по вопросам:

1. Как происходило присоединение Казани и Астрахани?

2. Какое значение для России имели победы на Востоке?

3. В чем причины Ливонской войны? Опишите ее ход и результаты.

4. Почему внешняя политика России была удачной на восточном и неудачной на западном направлениях?

Во время устного опроса два ученика выполняют письменные задания из раздела «Архивы истории».

II. Введение опричнины. Причины, цели, управление страной.

Приступая к изучению нового материала, учитель формулирует познавательную задачу: к концу урока определить, в чем выражалось усиление государственной власти при Иване IV и как оно было достигнуто.

Вопрос освещается учителем. О жестокости Ивана Грозного, о казнях можно говорить на основе анализа репродукции картины С. В. Иванова «Суд в Московском государстве» (учебник), а также отрывка из произведения А. К. Толстого «Князь Серебряный».

Князь встал и, следуя обычаю, низко поклонился царю. Тогда все, бывшие за одним столом с князем, также встали и поклонились Серебряному, в знак поздравления с царскою милостью. Серебряный должен был каждого отблагодарить особым поклоном.

Между тем стольник возвратился к царю и сказал ему, кланяясь в пояс:

— Великий государь! Никита принял блюдо, челом бьет! Когда съели лебедей, слуги вышли попарно из палаты и возвратились с тремя сотнями жареных павлинов, которых распущенные хвосты качались над каждым блюдом в виде опахала. За павлинами следовали кулебяки, курники, пироги с мясом и с сыром, блины всех возможных родов, кривые пирожки и оладьи. Пока гости кушали, слуги разносили ковши и кубки с медами: вишневым, можжевеловым и черемуховым. Другие подавали разные иностранные вина: романею, рейнское и мушкатель…

Напротив Серебряного сидел один старый боярин, на которого царь, как поговаривали, держал гнев. Боярин предвидел себе беду, но не знал какую и ожидал спокойно своей участи. К удивлению всех, кравчий Федор Басманов из своих рук поднес ему чашу вина.

— Василий, — сказал Басманов, — великий государь жалует тебя чашею! Старик встал, поклонился Иоанну и выпил вино, а Басманов, возвратясь к царю, донес ему:

Все встали и поклонились старику; ожидали себе и его поклона, но боярин стоял неподвижно. Дыхание его сперлось, он дрожал всем телом. Внезапно глаза его налились кровью, лицо посинело, и он грянул оземь.

— Боярин пьян, — сказал Иван Васильевич, — вынести его вон! — Шепот пробежал по собранию, а земские бояре переглянулись и потупили очи в свои тарелки, не смея вымолвить ни слова.

Серебряный содрогнулся. Еще недавно не верил он рассказам о жестокости Иоанна, теперь же сам сделался свидетелем его ужасной мести.

II. Введение опричнины. Причины, цели, управление страной.

Вначале учитель знакомит учащихся с происхождением термина «опричнина». Этот термин был известен задолго до Ивана Грозного. Происходит он от слова «опричь» — кроме. Опричниной называли ту часть земельного владения, которую после смерти великого князя выделяли его вдове, «опричь» всех других уделов сыновьям.

Организуется работа учеников с текстом учебника. По ходу чтения под руководством учителя составляется план раздела «Опричнина Ивана Грозного».

1. 3 декабря 1564 г. — выезд Ивана Грозного в Александрову слободу.

4. 1565 г. — установление неограниченной диктатуры, ее цели:

6. Выступление митрополита Филарета против опричнины.

8. Казнь дьяка И. Висковатого и других «изменников» в Москве.

В воскресный день 3 декабря 1564 г. московские горожане наблюдали странную и устрашающую картину. Из ворот Кремля выехала длинная процессия. То ехал царь со своей семьей, свитой, охраной. Такие выезды были и прежде. Но этот отличался своей мрачностью, загадочностью. К тому же царь увозил с собой драгоценности, царскую казну, старинные иконы.

После месяца путешествия по Московскому уезду царь прибыл в Александрову слободу, где находился хорошо укрепленный царский дворец.

Оттуда он направил письмо митрополиту, в котором сообщал, что оставил Москву из-за изменников. Он перечислял все прегрешения бояр в период его малолетства и упрекал отцов церкви в заступничестве за этих злодеев. Особая грамота была направлена посадскому населению Москвы, всем «черным», т. е. простым людям, в которой царь сообщал, что он ополчился на изменников бояр, приказных людей, дворян, а на них, простых людей, зла не держит.

Через несколько дней в Москве прошла хорошо заранее подготовленная сцена: на городском собрании горожане просили царя возвратиться в Москву и покарать изменников и выражали готовность сами покарать злодеев. В ответном челобитье москвичей говорилось, что царь волен править страной, «как ему, государю, годно», и предавать казни «изменников и лиходеев». Испуганные бояре повинились перед царем и признали его право казнить их или миловать.

Так началась растянувшаяся на несколько лет неограниченная диктатура Ивана Грозного.

СЛОВАРЬ РУССКИХ СВЯТЫХ О МИТРОПОЛИТЕ ФИЛИППЕ (1862 г.)

ФИЛИПП, святой, митрополит московский и всея России, чудотворец из знатного боярского рода Колычевых, сын боярина Стефана Ивановича Стенстура, родился 1507 г., февраля 11 в Москве, при крещении назван Феодором; в 1537 г. пострижен в монахи в Соловецком монастыре и наречен Филиппом, а в 1548 г. сделан игуменом этой обители. Ему обязана обитель своим устройством и украшением. Царь Иван почти ежегодно жаловал ей волость или вклад, ибо с детства знал великого ее пастыря. Все самые богатые вклады и дары в обители Соловецкой от разных лиц в сравнении с Ивановыми ничтожны. Кроме недвижимых имуществ, они заключались в колоколах, богатой утвари и драгоценных сосудах. Два раза присылал царь напрестольные кресты из чистого золота с жемчугом и яхонтами. Между прочим, дарами знаменательна книга иудейских древностей Иосифа Флавия. В 1566 г. Иван Грозный вызвал игумена Филиппа в Москву для духовного совета. Царь объявил ему, что желает видеть его на кафедре митрополита. Филипп отказывался принять предлагаемый высокий сан, доколе не будет уничтожена опричнина; но, по увещанию пастырей и повинуясь воле царской, согласился. Тогда написана была грамота, в коей новый митрополит дал слово не вступаться в опричнину государеву и не оставлять митрополии под тем предлогом, что царь запретил ему мешаться в дела мирские. Сию хартию утвердили святители своими подписями, и Филипп возведен (25 июля 1566 г.) на митрополию с явным его прискорбием, но к общему удовольствию народа. Водворилась тишина в Москве, и жалобы на опричников замолкли. Но вскоре начались новые казни и новые опалы. Митрополит, давший слово не мешаться в мирские дела, молчал, но втайне увещевал и укорял царя. Гнев Ивана не замедлил обратиться на Филиппа как на орудие ненавистных бояр, внушивших ему мысль требовать уничтожения опричнины. В один день, когда Филипп находился в Успенском соборе, взошел в церковь Иван, а за ним бояре и опричники в черной одежде, имея на головах высокие остроконечные шлыки. Царь подошел к митрополиту и трижды испрашивал его благословения. Филипп смотрел на образ Спасителя и молчал, потом начал укорять Ивана за его непристойное одеяние и жестокости и угрожал ему судом Божиим. Царь, выходя из церкви, грозил святителю изгнанием и муками. Митрополит отвечал, что боится одного Бога. На другой день допрошены были приближенные митрополита о тайных замыслах Филиппа; но, несмотря на старания клеветников, ничего не было открыто. Иван не смел еще возложить руку на первосвятителя, чтимого народом. Вскоре (28 июля) встретились они в Новодевичьем монастыре, где тогда служил митрополит и куда царь прибыл со своими опричниками; на одном из них была вышеозначенная тафья. Филипп напомнил Ивану с негодованием о сем бесчинии; но опричник, опасаясь царского гнева, успел спрятать свою тафью, и царя уверили, что это выдумано Филиппом для того только, чтобы иметь случай укорять царя. Разгневанный, Иван торжественно ругал митрополита. Наконец решился изгнать его. Но дабы не возбудить чрез то смущения в народе, он нашел верное средство обвинить его, послав в Соловецкий монастырь, по совету духовника своего, Благовещенского протоиерея Евстафия, тайного врага Филиппова, Пафнутия, епископа суздальского, архимандрита андрониковского Феодосия, князя Василия Темкина и других. Они старались угрозами и обещаниями склонить некоторых из монахов донесть на Филиппа и оклеветать его; но все единогласно сказали, что он свят делами и сердцем; один игумен их Паисий склонился на постыдное предложение. Посланные по приезде в Москву представили вымышленные доносы свои царю, который и повелел митрополиту явиться на суд. Царь, святители и бояре сидели в молчании. Игумен Паисий стоял перед ними и клеветал на святого мужа. Филипп не оправдывался, ибо знал, что это будет бесполезно; но, обратясь к Паисию, сказал, что злое сеяние не принесет ему плода вожделенного, а царю, что он лучше хочет умереть невинным мучеником, нежели в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы и беззакония, и что возвращает жезл пастырский, белый клобук и мантию. Потом, поручив святителям пасти верно стадо Христово, он хотел удалиться; но царь, остановив его, сказал, что ему должно ждать суда и не быть своим судьею; он принудил его взять назад утварь святительскую и служить обедню 8 ноября в Успенском соборе. Во время службы явился присланный от царя боярин Алексей Басманов с толпою вооруженных опричников и велел читать принесенный им свиток, из которого народ, к изумлению, узнал, что Филипп лишен сана первосвятительского. По прочтении бумаги опричники бросились в алтарь, сорвали с митрополита святительское одеяние, облекли его в разодранные чернические ризы, с поруганием выгнали из церкви метлами и, посадив его на дровни, отвезли в Московский Богоявленский монастырь; народ провожал его с плачем и рыданием. На другой день царь велел его привести пред себя в судную палату для выслушивания приговора, которым он, как уличенный в волшебстве и других взведенных на него преступлениях, осужден кончить дни в заточении. Филипп не жаловался на несправедливость, но молил Ивана не терзать подданных и помнить час смертный. Царь повелел заковать его в цепи, посадить в мрачную темницу и морить голодом. Филипп пробыл восемь дней без пищи. Из темницы перевели его в обитель Св. Николая старого (на Перерве). Царь, не довольствуясь сим, начал истреблять род Колычевых и прислал к Филиппу отсеченную голову одного из ближайших и любимых его родственников. Филипп, не смутясь, принял голову, целовал ее, благословил и возвратил принесшему. Между тем народ с утра до вечера толпился вокруг обители Николаевской; смотрел на келью заключенного и рассказывал друг другу о чудесах его святости. Тогда царь, опасаясь волнения народного, сослал Филиппа в Тверь в Отрочь монастырь. Там в тесной келье провел он около года. Мирная жизнь его продолжалась недолго. Иван, направляясь для наказания новгородцев, послал, не доезжая Твери, Филиппу в келью любимца своего Малюту Скуратова просить от имени царя благословения на шествие в Новгород; но Филипп, угадывая настоящую причину прихода Малюты, отвечал ему, что благословляют только добрых и на доброе, и с кротостью примолвил: я давно ожидаю смерти; да исполнится воля государева! Сказав сие, стал на молитву и вручил дух свой Богу; тогда Малюта бросился на Филиппа, задушил его подушкою и при себе же велел погребсти; но дабы скрыть это злодеяние, возложил вину смерти на монастырских приставников, разгласив, что по нерадению их Филипп умер от угару. Происшествие сие было в 1569 г., декабря 23. Св. мощи Филиппа перенесены в 1591 г. по просьбе соловецкой братии из Отроча в Соловецкий монастырь, а в 1652 г., июля 3, по совету новгородского митрополита Никона, перенесены оттуда в Москву и поставлены в соборной церкви Успения Богоматери. Церковь совершает память Филиппа 9 января и 3 июля.

«ЧТО ЕСТЬ ОПРИЧНИНА»
(ОТРЫВОК ИЗ ПЬЕСЫ А. Н. ТОЛСТОГО «ИВАН ГРОЗНЫЙ»)

(Палата нового дворца в Александровской слободе. В замерзших окнах — сумрак раннего рассвета.)

Иван. Дьяки… Два послания написал ночью — императору Священной Римской империи и аглицкому королю. (Висковатому, передавая грамоту.) Тебе ехать в Вену… (Новосильцеву.) Тебе — в Лондон… Пустые слова стали говорить про меня при королевских дворах. Я, вишь, головой занемог… Царство свое разоряю потехи ради… Князья и бояре, восстав единодушно, меня за то из Москвы прогнали, как пса бешеного… Укрылся я здесь, в Александровской слободе, с опричниками, сиречь — ворами, скоморохами, разбойниками… Вот и поднялись на меня три короля совершить божеское правосудие. Воеводы мои вместе с Андрюшкою Курбским разбежались, и войска у меня более нет, по лесам хоронится… Ах, ах, как такого царя земля терпит…

Висковатый. Кто же сказкам таким поверит, государь!

Иван. Верят! Свидетели моим злодеяниям пересылаются из Москвы в Варшаву и далее. Слухи, как птицы, летят… Грузны седалища у князей удельных, непомерны чрева у бояр моих, языки их остры для клеветы. (Новосильцеву.) Как ты станешь говорить с аглицким королем?..

Новосильцев. Скажу, что ты, государь, скорбишь о великих трудах аглицких торговых людей, за то, что им далеко плыть из Лондона в Архангельск, и хочется тебе, чтоб плыли они коротким путем — через Варяжское море в Нарву, в Ревель и Ригу…

Новосильцев. И только любви ради и дружбы к аглицким торговым людям начал ты ливонскую войну…

Иван. Не поверят, дьяк. Они люди умные… Про короткий путь в Москву они лучше тебя знают… Скажешь: воюю я со шведским королем, который запер проливы в Варяжское море, и воюю с польским королем, которому помогают немцы и в Ригу аглицких кораблей пускать не хотят. Не лучше ли будет аглицкому королю не сидеть сложа руки, дожидаясь конца моих бранных трудов, а послать бы свои корабли помочь мне с моря… Вот тогда и заговори с ним о любви-то…

Иван. И еще скажешь: третий король, Христиан Датский, который аглицкому королю больше других досадил, нынче со мной в любви и мире, и я выдаю племянницу мою за сына его принца Магнуса… Вот какой я человекоядец… (Висковатому.) Твоя служба в Вене будет труднее… Как станешь говорить с императором?

Иван. Так, так… В Вене люди коварны. Там надо пужать да собольими шубами одаривать. Говори, что у нас с императором один враг — турецкий султан, случится беда — ему никто не поможет, помогу один я. А турецкому послу, подарив шубу с моего плеча, скажешь невзначай, что ныне у меня на коней посажены двадцать тысяч опричников, искусных к бою…

Висковатый. Государь, а буде в Вене станут спрашивать, что за диковина — опричнина?

Иван. Скажи, — бранная сила моя. Скажи, — перестали мы терпеть старый обычай — сидеть царем на Москве без своего войска, а случись война — кланяться удельным князьям, чтобы шли на войну со своими мужиками, с дубьем да рогатиной… Захотели мы — великий государь — войско свое, великое иметь, ибо земля наша велика и замыслы наши велики… И такое войско, опричь всего, мы завели… А впрочем, этого императору не говори, зачем ему знать… Скажи только: государь нынче правит государством один, собирает доходы в одну казну и нашел молодых воинов, любящих смертную игру, и их припускает близко к себе, и во всем им верит. То есть опричнина…

Иван. Да не уставай повторять турецкому послу, что ныне мы хана Давлет-Гирея не боимся, наш степной воевода Михаил Иванович Воротынский всю Дикую степь сторо́жами преградил от крымских татар, у него в степи сто тысяч станичников с коней не ссаживаются. (Воротынскому.) Так ли, князь Михайла? (Подходит к Воротынскому и обнимает его.) Михаило Иванович, здравствуй… Здоров ли?

Иван. А ты печален? Нужды у тебя нет ли какой?

Воротынский. Государь, отпусти меня в монастырь.

Иван. Что ты? В келью хочешь? На покой? А крымский хан пускай лезет через Оку, жжет Москву?..

Воротынский. Не пойму! Плач и стенание в Москве: у монастырей земли отбирают, вотчинных князей с древних уделов сводят и с холопами гонят на Дон и далее. Зачем?

Иван. И твой стольный град Воротынск мы в опричнину взяли, прости Христа ради, да — нужда. По смоленской дороге до Литвы, и по ржевской, и терской до самой Ливонии все города и уезды опричникам моим розданы малыми частями. Помнишь ли золотые слова Премудрого Ивашки Пересветова: «Вельможи-то мои выезжают на службу цветно и конно и людно, а за отечество крепко не стоят и лютою против недруга смертною игрой играть не хотят. Бедный-то об отечестве радеет, а богатый об утробе». Вот — правда… Васька Грязной двадцать тысяч молодцов собрал по уездам, да таких, что и на кулачки против них не становись, одел их, обул и смертному бою научил. То есть опричнина…

В заключение урока учитель рассказывает о казнях и расправах в период централизации в государствах Европы. При этом подчеркивается, что, несмотря на историческую неизбежность подобных событий, мы не можем оправдывать действия правителей того времени. Расправы имели многие отрицательные последствия.

ИСТОРИК Н. И. КОСТОМАРОВ О ПОСЛЕДСТВИЯХ ОПРИЧНИНЫ ДЛЯ НРАВСТВЕННОГО СОСТОЯНИЯ ОБЩЕСТВА

Лживость сделалась знаменитой чертою тогдашних московских людей. Семена этого порока существовали издавна, но были в громадном размере воспитаны и развиты эпохою царствования Грозного, который сам был олицетворенная ложь. Создавши опричнину, Иван вооружил людей одних против других, указал им путь искать милостей или спасения в гибели своих ближних, казнями за явно вымышленные преступления приучил к ложным доносам и, совершая для одной потехи бесчеловечные злодеяния, воспитал в окружающей его среде бессердечие и жестокость. Исчезло уважение к правде и нравственности, после того как царь, который, по народному идеалу, должен был быть блюстителем того и другого, устраивал на виду своих подданных такие зрелища, как травля невинных людей медведями или всенародные истязания обнаженных девушек, и в то же время соблюдал самые строгие правила монашествующего благочестия. В минуты собственной опасности всякий человек, естественно, думает только о себе; но когда такие минуты для русских продолжались целые десятилетия, понятно, что должно было вырасти поколение своекорыстных и жестокосердечных себялюбцев, у которых все помыслы, все стремления клонились только к собственной охране, поколение, для которого, при наружном соблюдении обычных форм благочестия, законности и нравственности, не оставалось никакой внутренней правды. Кто был умнее других, тот должен был сделаться образцом лживости; то была эпоха, когда ум, закованный исключительно в узкие рамки своекорыстных побуждений, присущих всей современной жизненной среде, мог проявить свою деятельность только в искусстве посредством обмана достигать личных целей. Тяжелые болезни людских обществ, подобно физическим болезням, излечиваются не скоро, особенно когда дальнейшие условия жизни способствуют не прекращению, а продолжению болезненного состояния; только этим объясняются те ужасные явления Смутного времени, которые, можно сказать, были выступлением наружу испорченных соков, накопившихся в страшную эпоху Ивановских мучительств.

Результатом работы на уроке должна стать схема, которую учащиеся заполняют в тетради.

Закрепление: коллективное обсуждение вопроса, заданного в начале урока.

Домашнее задание: § 30; рабочая тетрадь, с. 94—96; раздел «Архивы истории» по вопросам.


	Т И Н Е Й Д Ж Е Р Ы Для тех, кто учится и учит
Главная Мой профиль Выход Вы вошли как Гость \| Группа "Гости" \| RSS
Понедельник, 06.05.2024, 05:39:59