Выдающийся американский художник и график, большой мастер портретной и пейзажной живописи.

Президент Общества английских художников (с 1886 г).

Обладатель премии Бодлера за серию офортов «Темза» (1880 г.).

При жизни Джеймса Уистлера большинство критиков называли его творчество «только претензией на искусство». А после смерти художника коллекционеры не жалели золотых, чтобы приобрести его картины. О язвительном красноречии, остроумии и чудачествах этого человека слагали легенды. На протяжении всей жизни Уистлера ходили слухи о том, что он превращал закадычных друзей в заклятых врагов, а их верных жен – в своих любовниц, обогащался за счет продажи оружия контрабандистам. Достоверность этих фактов и сегодня не получила достаточных подтверждений. Зато огромный талант художника теперь ни у кого не вызывает сомнений. Сам же Уистлер всегда был убежден в собственной гениальности. И эта убежденность позволила ему пережить тяжелый период непризнания его искусства и достойно принять иступленное поклонение, пришедшее под конец жизни.

Джеймс Уистлер родился в Америке, в городке Лоуэлле, штат Массачусетс. Его отец Джордж Уистлер, видный военный инженер, в 1842 г. получил от представителя администрации русского императора Николая I приглашение участвовать в строительстве железной дороги Петербург – Москва. Недолго раздумывая над таким солидным предложением, уже в следующем году Джордж со всей семьей (жена, два сына и дочь) отправился в Россию.

В Петербурге чета Уистлер снимала хороший дом и, как все состоятельные люди, выезжала в свет, стремилась дать своим детям приличное воспитание и образование. Джимми, еще в Америке проявивший способности к рисованию, был отдан в Академию художеств. Мать будущего живописца вспоминала о том, как мальчик, принятый сразу в третий класс, боялся, что не будет первым учеником, и брал частные уроки у своего соученика-офицера. Но опасения Джимми были напрасными: уже в 1847 г. он был отмечен как один из лучших учеников «по заслугам».

Первый свой портрет – «тети Кати» – Уистлер сделал карандашом в 1844 г. Свою модель – полную женщину – он нарядил в модный головной убор, наподобие тех, какие носили барыни на картине П. Федотова «Следствие кончины Фидельки» (есть все основания считать, что именно П. Федотов и был тем офицером, который занимался с юным Уистлером).

Но вскоре учеба была прервана: Джимми заболел ревматической лихорадкой, которая на три месяца уложила его в постель. Единственной отдушиной для него оставалось рисование. И чтобы как-то развлечь ребенка, ему принесли книгу с юмористическими гравюрами Уильяма Хогарта. Джеймс пришел в настоящий восторг от его творчества. Теперь он ни чуточки не злился на болезнь и говорил, что «если бы не она, я даже не знал бы о существовании этого замечательного художника».

Пока семья благополучно жила в столице, на Галерной, ее кормилец вместе с русскими рабочими пропадал среди бесконечных болот, холода и лихорадки. Неблагоприятные условия жизни сказались на здоровье Джорджа Уистлера. В 1849 г. он заболел холерой и умер. Убитая горем супруга отвергла предложение благосклонного императора определить сыновей, Джимми и Вилли, на казенный счет в Пажеский корпус. В этом же году она вернулась с детьми в Америку.

Желая обеспеченного будущего для Джеймса, мать настояла, чтобы он поступил в Военно-инженерную академию в Вест-Пойнте, которую некогда закончил его отец. Сын повиновался, но учение нисколько не занимало его, разве что ему пришлось по душе изготовление военных и геодезических карт методом гравирования. Когда Джеймс достиг совершеннолетия, он был уже на последнем курсе, но безоговорочно решил все-таки оставить Академию и всецело отдаться живописи.

Заполучив долгожданную свободу и кое-какие сбережения покойного отца, юноша в 1855 г. поспешил в Париж, который уже давно манил его к себе. Отлично зная французский язык, он легко и быстро включился в бурную жизнь здешней интеллигентной молодежи. Джеймс поступил в студию Шарля Глейра, начал копировать картины старых мастеров в Лувре. Его любимым местом в Париже стала пивная Отфёй, где молодые художники внимали наставлениям Гюстава Курбе. Здесь он подружился с Легро, Бодлером, Малларме. В этом тесном кругу друзей Уистлера запечатлел Фантен-Латур в картине «Апофеоз Делакруа». А писатель Ж. Дюморье в своей книге «Трильби» описал раскованное и впечатляющее поведение юного франта, в котором еще не было и намека на будущего серьезного живописца.

В Париже Уистлер создал свои ранние гравюры «Двенадцать офортов с натуры» (1858 г.) и первое крупное полотно «За роялем» (1859 г.). А в 1863 г. во французском «Салоне отверженных» рядом с картиной Эдуарда Мане «Завтрак на траве» красовалась его «Белая девушка» (1861 г.). Однако работа вызвала ожесточенную критику. Написанная Уистлером в импрессионистской манере рыжеволосая ирландка в белоснежном платье совершенно не соответствовала требованиям академизма: в ней не было «гладкописи», тщательного выписывания деталей и должного морализаторства.

Импрессионистские поиски Уистлера не встречали понимания так же, как и отразившееся в его искусстве тех лет увлечение японской живописью. Оно проявилось в ряде картин художника («Золотая ширма», «Принцесса фарфорового царства», «Балкон») и в его росписи «Комнаты Павлинов» («Павлиньей гостиной») в особняке миллионера Фредерика Лейланда. В этих работах живописец жертвовал пластикой, объемом, в некотором смысле даже правдой ради тонкого цвета, изнеженного оттенка, утонченного вкуса. Такое стремление к изяществу послужило поводом к тому, что творчество Джеймса Уистлера называли «декоративным импрессионизмом».

В начале 60-х гг. художник покинул Францию и поселился в Лондоне, где жила его старшая сестра. Здесь он подружился с Данте Габриелем Россети, Бёрн-Джонсом и другими художниками-прерафаэлитами. В Англии сердце живописца сразу же покорила могучая и загадочная Темза. Великолепие этой реки Уистлер воспел в целой серии офортов, которую так и назвал «Темза». Такие пейзажи, как «Темза у Бэттерси», получились не только красивыми по колориту, но и очень откровенными, смелыми, поскольку передавали не просто природу, а впечатления художника.

Уистлер не думал о сюжетах и потому сразу же отказался от жанровой живописи. Передавая в своих картинах собственные чувства и впечатления, он создавал своеобразные музыкальные произведения в живописи. Это нашло отражение даже в их названиях: ноктюрн, симфония, аранжировка. По его словам, он старался изобразить действительность в тот таинственный час, «когда вечерний туман окутает речные берега поэзией, как вуалью, и убогие строения теряются в сумеречном небе, высокие трубы претворяются в колокольни, а склады – в дворцы; когда весь город плывет меж небом и землею, перед нами открывается волшебная страна, а природа на этот раз поет, не фальшивя, поет свою удивительную песню только для одного художника…» Под звуки этой песни Джеймс Уистлер создавал свои произведения в одном цветовом и музыкальном ключе. Когда у художника спрашивали, каков сюжет «Ноктюрна в синем и серебряном», он отвечал: «Впечатление от лунного света на реке близ старого моста Бэттерси». Живописец не раз упоминал, что «развивающийся конец драпировки, волна, облако – все это длится одно мгновение и исчезает навсегда». Впечатление же от них являлось для Уистлера длительным процессом. Умение воплотить его на холсте он считал высшим мастерством. Именно его он показал в блестящей серии офортов «Темза». Она заслужила похвалу окружающих, а ее автор получил премию Бодлера.

Несмотря на то что Уистлер являлся прекрасным пейзажистом, его отношение к природе было очень сложным и своеобразным. Он постоянно требовал от нее полного соответствия своему душевному состоянию. А. Дж. Ревалд писал по этому поводу: «Уистлер не понял, что природа тоже требовала упорной «тренировки» от тех, кто стремился приблизиться к ней. Отвернувшись от природы, игнорируя заветы Курбе, Уистлер с той поры лишил себя возможности проникать в сущность явлений и удовлетворился декоративными эффектами. Вместо того чтобы приобрести знания, он, наоборот, увлекался внешней ловкостью, которая препятствовала какому бы то ни было прогрессу. Именно отсутствие контакта с природой помогло развитию его виртуозности и способствовало тому, что он ставил вкус выше подлинной творческой силы».

Когда живописец «отказался» от природы, в его творчестве начали преобладать фантазия и экзотика. На полотнах появилась боязнь прозаического мира: Уистлер был убежден, что художнику доступно только прекрасное.

1870 г. открыл в Уистлере прекрасного портретиста. В это время он создал самое выдающееся свое произведение «Портрет матери» (1871 г.), или, как он его еще называл, «Аранжировка в серых и черных тонах»: худая, чопорно одетая старушка сидит в профиль к зрителю, ее уставшие ноги спокойно отдыхают на скамеечке, а строгое лицо говорит о глубокой задумчивости. Эта работа потребовала от художника огромного труда, ей предшествовало 70 сеансов. Несмотря на то что картина писалась в Англии, она несла в себе лучшие традиции американской реалистической школы. И это не случайно, ведь творчество Джеймса Уистлера, где бы он ни находился, своими корнями уходило в американское искусство и всегда носило, может быть, незаметный на первый взгляд, национальный характер. Вслед за «Портретом матери» последовали не менее восхитительные «Портрет Карлейля» (1872 г.) и «Портрет мисс Александер» (1873 г.).

В 1877 г. десять работ Д. Уистлера были приняты для показа на Гросвенорской выставке в Лондоне. Среди них было полотно «Ноктюрн. Падающие огни», принесшее впоследствии автору огромную славу. Не оценивший тогда его Джон Рёскин, известный теоретик искусства и критик, увидел в нем только «мазки краски, непонятно разбросанные по полотну» и пренебрежительно отозвался об авторе: «Я никогда не предполагал увидеть, как некий тщеславец осмелится запросить двести гиней за то, что он брызнул краской из горшка в лицо публике».

Оскорбленный Уистлер подал на критика в суд за клевету. Но когда художник сказал судьям о том, что писал данную картину два дня, они пришли в негодование. Им было невдомек, что скорость, моментальность исполнения, когда пойман миг творческого вдохновения, удачи, наконец, счастья, являлись для Уистлера тем совершенством, к которому он шел всю жизнь.

Хотя суд в конечном итоге закончился в пользу истца, решение его оказалось просто смехотворным: вместо запрошенной тысячи фунтов стерлингов художник получил… четверть пенса. К тому же судебные издержки вовсе опустошили его карман. Чтобы расплатиться с судом и домовладельцем, Уистлеру пришлось продать свою любимую коллекцию предметов восточного искусства. Его собственные картины были конфискованы. Трудное материальное положение художника усугубилось рождением дочери. Хотя Уистлер никогда не был любящим отцом, чаще всего отказывался от любивших его женщин и от совместных детей, не проявить заботу о первом ребенке он не мог. От полного разорения и краха Уистлера спасла поездка в Венецию, где он исполнил ряд превосходных офортов и пастелей, которые были оценены надлежащим образом.

Но несправедливый судебный процесс навеки остался в памяти живописца. О нем он рассказал в своей книге «Тонкое искусство наживать себе врагов» (1880 г.). Кстати, в этом издании Уистлер выступил и как мастер литографии. Свой текст, подобно офорту, он оформил большими полями, тщательно продумал композицию каждой страницы, придумал монограмму мотылька с хвостом скорпиона и украсил ею самые несуразные цитаты.

Официальное признание пришло к Джеймсу Уистлеру поздно, за несколько лет до смерти: в 1891 г. непревзойденный «Портрет матери» приобрел Лувр, а сумма, предложенная за «Падающие огни», в четыре раза превзошла ту, которую художник запросил на злосчастной выставке. Еще одно замечательное произведение живописца – «Портрет Карлейля», отвергнутое в 1882 г. Национальной галереей Лондона с насмешливой репликой «И это называется искусством?», заняло свое место в престижном музее Глазго. В конце XIX в. работы Уистлера успешно участвовали в выставках во Франции, Германии, Бельгии и США. Однако художник по-прежнему не мог похвастаться большими деньгами. Последние 10 лет его содержал «ливерпульский Медичи», меценат Фредерик Лейланд, в благодарность за то, что живописец согласился стать дизайнером его лондонского особняка.

Тем не менее художник совершил несколько поездок за границу. Благодаря мировой известности, которую к тому времени получило его искусство, он был избран президентом Общества английских художников, преподавал в парижской «Академии Кармен». Среди талантливых учеников Уистлера была и русская художница А. П. Остроумова-Лебедева.

Джеймс Уистлер умер в 1903 г. и похоронен на Чизвикском кладбище, неподалеку от могилы Уильяма Хогарта, творчество которого он полюбил еще в далекой России. Всю жизнь живописец считал, что именно эта страна была матерью его таланта.