Николай Михайлович Пржевальский – знаменитый исследователь Средней Азии, родился 31-го марта 1839 года в имении Кимборове, Смоленской области. Отец его был потомком запорожца Корнилы Паровальского, перешедшего во второй половине шестнадцатого столетия на службу к полякам и принявшего фамилию Пржевальского. Мать знаменитого путешественника была женщина красивая, умная, характера твердого и крутого, и эти черты передались и характеру Николая Михайловича.

В 1843 году Пржевальские переселились в усадьбу «Отрадное», принадлежавшую Елене Алексеевне, в котором и провел свое детство будущий путешественник, и которое впоследствии было его убежищем в дни отдыха после долгих скитаний по дебрям Азии.

Обстановка, в которой рос Николай Михайлович, не совсем благоприятствовала его духовному развитию. Отец его был человек болезненный, стоявший вдали от умственного движения своей эпохи в силу постоянного нездоровья. Он умер в 1846 году, когда его старшему сыну не было еще 8 лет.

Воспитание детей всецело легло на мать, которая также не могла серьезно заняться ими, так как на руках у нее было все хозяйство, и оба мальчика были отданы на попечение няньки Макарьевны. Рос молодой Пржевальский в деревне, как и сам высказывался, «дикарем» и воспитание получил самое спартанское. Детям была предоставлена полная свобода: они гуляли одни в довольно диких лесах, часто мокли под проливным дождем, а зимой бегали по снегу. Розги играли видную роль в воспитании будущего путешественника, и много выпало их на его долю за различные проказы и шалости.

На пятом году, под руководством дяди своего Павла Алексеевича Каретникова, Пржевальский начал обучаться грамоте. Дядя уже окончательно подготовил судьбу своего воспитанника, развив и укрепив в нем страсть к охоте и путешествиям, посеянную рассказами няни. Сначала Пржевальский стрелял из игрушечного ружья, потом из лука и, наконец, когда ему исполнилось 12 лет, его давнишняя мечта осуществилось: он получил в подарок настоящее ружье. Проводя большую часть времени на охоте, соприкасаясь постоянно с природой, Пржевальский все больше и больше привязывался к ней, и привязанность эта перешла в страсть, создавшую из него путешественника-натуралиста. Под руководством учителей-семинаристов, часто сменявшихся за два года вследствие их неудовлетворительности, мальчики были подготовлены для поступления в кадетский корпус, но хлопоты о принятии туда не увенчались успехом, и они были определены (в 1849 году) во второй класс Смоленской гимназии.

В Смоленске опять совершенно особливые условия окружают детей. Благодаря прекрасной памяти, Пржевальский учился хорошо и благодаря ей же даже к математике, его нелюбимом предмете, не встречал затруднения. Обладая ясным и здравым умом, Пржевальский легко ориентировался и схватывал сущность явлений, часто ограничиваясь суждением по первому впечатлению, отчего нередко впадал в ошибки, основанные на чересчур поверхностном решении, однако, в большинстве случаев, его сочинения переполнены меткими замечаниями и тонкими характеристиками.

Гимназию окончил Пржевальский в 1855 году, в самый разгар Севастопольской кампании, и, как юноша смелый, впечатлительный, переполненный физических и нравственных сил, он стремился на войну. 4-го сентября 1855 года он покинул «Отрадное», чтобы поступить в полк вольноопределяющимся. Отъезд в Москву стал роковой минутой для Пржевальского; он расставался именно с отрадным временем своей жизни, покидал надолго все, что любил больше всего на свете.

Не по сердцу пришлась полковая жизнь молодому человеку; вместо войны, ряда геройских подвигов, перед ним открылась строевая жизнь армейского офицера, и он возненавидел ее. В течение пяти лет, которые пришлось Пржевальскому пробыть в полку, неся караульную службу, «таскаясь» на стрельбу и по его убеждению бесцельно тратя время, он все более и более укреплялся мыслью, что с условиями жизни фронтового офицера он никогда не уживется и, начитавшись за этот период книг исторического содержания и географических описаний, он начал строить планы о далеком путешествии.  

Для осуществления своей цели он обратился к начальству с просьбой о переводе его на Амур, но, вместо удовлетворения его желания, был посажен на Гауптвахту на трое суток. Материальное положение Пржевальского было также не блестяще: собственных денег у него было мало, мать не особенно то баловала сыновей. Выход из такого положения был один — поступление в Академию Генерального Штаба. Произведенный в офицеры из юнкеров за выслугу, Пржевальский не был знаком с военными науками, и ему немало пришлось приложить труда, чтобы приготовиться к экзамену. По 16 часов в сутки он проводил за книгами и отдыхал только на охоте. При необыкновенной памяти он довольно легко овладел научным материалом, но математика не давалась ему. Тем не менее, проработав год, он решился поехать в Петербург; но здесь, к своему огорчению, он узнал, что на 90 вакансий явилось 180 конкурентов. Однако, несмотря на уверенность в полнейшем неуспехе, Пржевальский поступил в Академию одним из первых.

В 1862 году начинается и литературная деятельность Пржевальского: в №№ 6 – 8 журнала «Охота и Коннозаводство» появилась статья его «Воспоминания охотника». Помещение этой статьи послужило первым толчком к литературной деятельности Пржевальского. В «Военном Сборнике» 1864 года он помещает свой объемистый и ценный труд: «Военно-статистическое обозрение приамурского края», обративший на себя внимание Географического Общества, которое не замедлило избрать Пржевальского своим действительным членом.

Окончив курс Академии в мае 1863 года по второму разряду, вследствие полного пренебрежения к военным наукам, Пржевальский в июле месяце того же года был произведен в поручики и, в числе желающих, отправился в Польшу для усмирения мятежа, будучи назначен адъютантом в Полоцкий полк. Принимая участие в усмирении поляков, он все же не бросает охоты, которая всегда остается у него чуть не на первом плане. Однажды, увлекшись преследованием какой-то дичи, он наткнулся на шайку повстанцев и еле успел избежать плена

Подвиги Ливингстона и Бэккера в Африке кружили ему голову, но недостаток средств не давал ему возможности осуществить идею идти по следам Бэккера на истоки Белого Нила. По подавлении мятежа, Николай Михайлович, в декабре 1864 года был назначен взводным офицером в Варшавское юнкерское училище, где преподавал историю и географию. Лекции Пржевальского, читанные юнкерам училища, имели значительный успех и возбудили в учениках такую охоту к занятиям, что многие из них поступили в Университет и в Земледельческую Академию, бросив военную службу.

За время пребывания в Варшаве Пржевальским был составлен учебник географии, заслуживший полное одобрение со стороны специалистов. Кроме того, он изучил среднерусскую флору; составил гербарии из растений Смоленской, Радомской и Варшавской губернии, посещал ботанический сад и музей, пользуясь указаниями известного орнитолога Тачановского и ботаника Александровича, а также тщательно изучил географию Азии по Гумбольдту и Ритгеру.

Театров Николай Михайлович не терпел, беллетристов недолюбливал. Охота заменяла ему все удовольствия, но, кроме нее и хорошего стола, Пржевальский любил азартные игры в карты и часто выигрывал: выигрышная сумма вместе с деньгами, полученными за учебник географии, были его основным фондом при поездке в Сибирь. Идя к намеченной цели, Пржевальский начал хлопотать о переводе его на службу в Сибирь, и вот, наконец, мечты его начали осуществляться: 17-го ноября 1866 года последовал приказ о причислении его к Генеральному Штабу, с назначением для занятий в Восточно-Сибирский округ. В январе 1867 года П. выехал из Варшавы, захватив с собой препаратора Роберта Кехера, на условиях дележа пополам коллекции, которые будут собраны за экспедиции. В конце марта 1867 года Пржевальский прибыл в Иркутск, где, в ожидании назначения, усиленно работал в библиотеке Сибирского Отдела Географического Общества, изучая подробно Уссурийский край.

Видя серьезное отношение к делу Пржевальского, горячее участие в нем принял начальник Штаба генерал-майор Куколь, который, совместно с Сибирским Отделом Географического Общества, устроил Пржевальскому командировку в Уссурийский край. Командировка состоялась уже в апреле 1867 года; служебная цель ее заключалась в статистических изысканиях, но это давало возможность Пржевальскому заняться попутно изучением природы и людей нового, мало исследованного края. Перспектива для путешественника была самая завидная; он ехал на Амур, потом на Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана к границам Кореи.

26-го мая Пржевальский тронулся в путь, запасшись всем необходимым. Перерезав Байкал, а потом проехав безостановочно тысячу верст на почтовых поперек всего Забайкалья, 2-го июня он прибыл в селение Сретенское, на pеке Шилке. Далее предстояло ехать на пароходе на Амур. Но пароход потерпел аварию, и Пржевальский со своим спутником поехал на простой лодке, что дало возможность путешественнику заняться наблюдением за перелетом птиц и изучением берегов Уссури. Путешествие по Уссури таким порядком длилось 23 дня, так как Пржевальский шел более берегом, собирая растения и стреляя птиц. Добравшись до станицы Буссе, Пржевальский отправился на озеро Ханка, представлявшее много интересного в ботаническом, а особенно в зоологическом отношениях, так как оно служило станцией перелетных птиц и насекомых. Затем он направился к побережью Японского моря, а оттуда, уже зимою, предпринял трудную экспедицию в неизвестную еще часть Южно-Уссурийского края. Блуждая по неведомым тропинкам, ночуя в лесах на морозе, путешественники вынесли много невзгод и, несмотря на это, в течение трех месяцев ими было пройдено 1 060 км. 7-го января 1868 года путешественники вернулись в станицу Буссе.

Служебная часть командировки невыгодно действовала на личные занятия Пржевальского: пол года пришлось ему из-за собирания статистических материалов прожить в Николаевске на устье Амура и целое лето 1868 года участвовать в военных действиях против китайских разбойников в разных уездах. И, конечно, это время из двух лет пребывания Пржевальского в Уссурийском крае, было для него потеряно. Кроме того, отнимали немало времени метеорологические наблюдения, съемка, сушка растений, стрельба птиц, приготовление из них чучел, дневник и так далее.

Весной 1868 года Пржевальский снова отправился на озеро Ханка, с целью изучить его орнитологическую фауну и наблюдать за пролетом птиц – и достиг в этом отношении блестящих результатов. За усмирение китайских разбойников Пржевальский был произведен в капитаны и переведен в Генеральный Штаб, чего, как он говорил, вследствие разных интриг, долго не делали. Вообще, в это время он многим не нравился за свой самоуверенный тон, с которым он говорил про результаты предпринимаемой им экспедиции. Потом все это блистательно оправдалось, но пока молодой капитан раздражал своей уверенностью. В одно время с производством, Пржевальский получил назначение старшего адъютанта штаба Приморской области и переехал в Николаевск на Амур, где прожил зиму 1868 – 69 года.

«Письмо об исследованиях на реке Уссури и озере Ханка», помещенное в «Известиях» Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества было с интересом встречено ученым миром, а за статью, напечатанную в том же органе   «Инородческое население в южной части Приморской области» Пржевальский получил первую ученую награду – серебряную медаль.

Пополнив свои исследования новыми экскурсиями в течение весны и лета 1869 года, исследователь отправился в Иркутск, где читал лекции об уссурийском крае, а оттуда в Петербург, куда и прибыл в январе 1870 года. Результаты путешествия явились крупным вкладом в имеющиеся сведения о природе Азии, обогатили коллекции растений и дали Географическому Обществу единственную в своем роде орнитологическую коллекцию, к которой, благодаря ее полноте, позднейшие исследования не могли уже многого прибавить. Доставил Пржевальский много интересных сведений о жизни и нравах зверей и птиц, о местном населении, русском и инородческом, исследовал верхнее течение Уссури, бассейн Ханка и восточный склон хребта Сихотэ-Алинь, наконец собрал тщательные и подробные данные о климате Уссурийского края.

Здесь же он издал свое первое «Путешествие в Уссурийском крае». Книга имела огромный успех у публики и ученых, тем более, что к ней были приложены: таблицы метеорологических наблюдений, статистические таблицы Казачьего населения на берегах Уссури, такая же таблица крестьянского населения в Южно-Уссурийском крае, такая же таблица 3-х корейских поселений в Южно-Уссурийском крае, список 223 видам птиц в Уссурийском крае (из коих много впервые открытых Пржевальским), таблица весеннего перелета птиц на озере Ханка за две весны, карта Уссурийского края работы автора. Кроме того, Пржевальский привез 310 экземпляров разных птиц, 10 шкур млекопитающих, несколько сот яиц, 300 видов разных растений в количестве 2 000 экземпляров, 80 видов семян.

С первых же дней пребывания в Петербурге Пржевальский начал хлопотать о новой экспедиции. Успех, произведенный чтением его сообщений в собрании Географического Общества гром рукоплесканий не отуманили его ему хочется дела, дальнейшего труда продолжения закипевшей работы. Не окончилась еще печатанием его книга, как план новой экспедиции в неведомые европейцам края созрел у него совершенно и на этот раз сочувственно был встречен Географическим Обществом. 20-го июля 1870 года состоялся Высочайший приказ о командировке Пржевальского и Пыльцова на три года в Северный Тибет и Монголию, а 10-го октября он уже был в Иркутске, затем прибыл в Кяхту, а оттуда 17-го ноября выступил в экспедицию. Через Восточную часть великой пустыни Гоби Пржевальский направился в Пекин, где он должен был запастись паспортом от Китайского правительства и 2-го января 1871 года прибыл в столицу Небесной империи.

Весь отряд Пржевальского состоял из 4 человек; кроме обоих офицеров, в его составе находились два казака. Однако, последние оказались малопригодными; пока их заменяли другими, Пржевальский совершил экспедицию на север от Пекина к озеру Далай-Нор, в юго-восточной Монголии. В течение двух месяцев, затраченных на эту экспедицию, было пройдено 100 верст, вся местность нанесена на карту, определены широты: Калгана, Долон-Нора и озера Далай-Нор; промерены высоты пройденного пути и собраны значительные зоологические коллекции. Отдохнув в Калгане несколько дней, экспедиция, по прибытии новых казаков, тронулась в путь на Запад.

На этот раз целью экспедиции было посетить столицу Далай-Ламы – Лхасу, куда еще не проникал ни один европеец. Путь себе Пржевальский наметил через Куку-Хото в Ордос и далее к озеру Куку-Нор. 25-го февраля 1871 года маленькая экспедиция выступила из Пекина, а ровно через месяц путешественники прибыли на берега озера Далай-Нор. Двигалась экспедиция не спеша, делая переходы в 20 – 25 километров, но отсутствие надежных проводников сильно тормозило дело.

Местность, исследываемая экспедицией, сказалась настолько богатой ботаническим и зоологическим материалом, что Пржевальский на некоторых местах останавливался по несколько дней, как, например, в горных системах Сума-Хода, Инь-Шань, которые впервые были исследованы Пржевальским. Однако, большая часть пути пролегала по безводной пустыне южной окраины Гоби, где еще не ступала нога европейца, и где путешественники переносили нестерпимые муки от палящего зноя. В городе Бауту Пржевальскому пришлось вынести немало неприятностей: местные власти отобрали от него паспорт, и только взятка, данная им мандарину ввиде медных часов, доставила ему возможность продолжать путешествие. Проходя по Ордосу, Пржевальскому удалось собрать много легенд о Чингиз-Хане, интересных еще по той причине, что они были в тесной связи с русскими и имели историческое значение. Около каждого попадавшегося колодца экспедиция располагалась на отдых и при помощи сухого верблюжьего помета разводила огонь, согревала чайники; после чаепития члены ее занимались разборкой собранных растений, препаровкой птиц, а Пржевальский, если позволяли обстоятельства, работал над картой.

Исследование хребта Инь-Шань окончательно разрушило прежнюю гипотезу Гумбольдта о связи этого хребта с Тянь-Шанем, по поводу чего было немало споров между учеными – Пржевальский разрешил этот вопрос. На протяжении 430 километров исследовал Пржевальский Желтую реку, извивающуюся среди раскаленных песков Ордоса, и определил, что Желтая река (Хуанхэ) не представляет из себя разветвлений, как думали об этом раньше европейцы.

Нанеся на карту реку, экспедиция вторично переправилась через нее и выступила в Ала-Шань. Прибыв в город Дын-Юан-Ин 14-го сентября, Пржевальский был очень радушно встречен Алашанским князем и его сыновьями, с барышом продал захваченные из Пекина товары, одарил князя и его сыновей оружием и различными безделушками и тем купил их полное расположение. К сожалению, к этому времени запас средств экспедиции составлял примерно сто рублей, что делало невозможным продолжение путешествия. Пржевальский решает вернуться. Простившись сердечно с молодыми князьями, Пржевальский, Пыльцов и их спутники 15-го октября покинули Ала-Шань.

На обратном пути экспедиция захватила обширную неисследованную местность по правому берегу Хуанхэ, частью же шла старым путем; но теперь уже холод преследовал путешественников. В довершение всех бед Пыльцов заболел тифом, а на одной из ночевок пропали верблюды. Послав казака купить новых, Пржевальский должен был простоять недалеко от Куку-Хото 17 дней и только накануне нового года прибыл в Калган, где, к радости всех путешественников, экспедиция была встречена русскими купцами. Оставив своих спутников в Калгане, Пржевальский отправился в Пекин, чтобы заручиться деньгами и новым паспортом, которому истекал срок. Десятимесячное путешествие по Монголии было закончено, — и результатом ее было исследование почти совершенно неизвестных мест пустыни Ордоса, Ала-Шаня, Южной Гоби, хребта Ин-Шаня и Ала-Шаня, определение широт многих пунктов, собрание богатейших коллекции растений и животных и обильный метеорологический материал.

Русский посланник в Пекине А. Г. Влангали принял Пржевальского с большой предупредительностью и оказал ему участие и поддержку. Он выхлопотал ему прибавку на расходы, часть денег дав авансом, так что Пржевальский мог снарядиться довольно прилично и запастись оружием в достаточном количестве. Написав отчет о совершенной экспедиции, Пржевальский оставил Пекин и уже 5-го марта 1872 года выступил в том жесоставе из Калгана с намерением пробраться в Тибет и дойти до Лхасы.

В конце мая экспедиция снова прибыла в Дын-Юан-Ин. В гористой местности Гань-су путешественники провели более двух месяцев. Горные хребты и вершины, еще неизвестные географам, множество новых видов животных, птиц и растений было определено Пржевальским. Богатая растительность окрестных гор возбудила в Пржевальском желание поближе познакомиться с этой местностью, и он один съездил в кумирню Чейбсен, куда и прибыл в первых числах июля и пробыл здесь до 10-го числа. Тут им было сделано новое ботаническое открытие — найдена красная береза.

12-го октября экспедиция дошла до озера Куку-Нора, на берегу которого и разбила свои палатки. Исследовав озеро и его окрестности, Пржевальский двинулся в Тибет. Перевалив через несколько горных хребтов и пройдя через восточную часть Цайдама, — обширного плоскогорья, изобилующего соляными озерами, экспедиция вступила в Северный Тибет. Два с половиной месяца (с 23-го ноября 1872 г. по 10-е февраля 1873 г.), проведенные в этой суровой пустыне, были труднейшим периодом путешествия. 10-го января 1873 г. экспедиция дошла до Голубой реки (Янцзыцзян), далее которой за этот раз Пржевальский не проникал во внутрь Азии. На Куку-Норе были променяны у местных жителей несколько револьверов на верблюдов, и добытые, таким образом, средства дали возможность провести три весенних месяца в окрестностях озера и дополнить прежние исследования.

Результаты этой экспедиции, одной из замечательнейших в последнее время как по идее, так и по осуществлению ее на деле, были колоссальны. В течение трех лет (с 17-го ноября 1870 г. по 19-е сентября 1873 г.) было пройдено 11  000 километров, причем 5 300 километров сняты глазомерно буссолью; собрано 238 видов птиц в количестве 1 000 экземпляров; 42 вида млекопитающих, в числе 130 шкур, и множество видов разных рыб, пресмыкающихся, насекомых и растений. Кроме того, была исследована гидрография Кукунорского бассейна, хребты в окрестностях этого озера, высоты Тибетского погорья, наименее доступные участки Гоби. В различных пунктах определено магнитное склонение и напряжение земного магнетизма; метеорологические наблюдения, производившиеся четыре раза в сутки, доставили любопытнейшие данные о климате этих замечательных местностей.

Отдохнув неделю в Урге, путешественники двинулись в Кяхту, а оттуда в Иркутск, куда Пржевальский и приехал 9-го октября 1873 года. Прибытие исследователя в Петербург было настоящим торжеством. Труды путешественника были оценены и за границею: Берлинское Географическое Общество избрало Николая Михайловича своим членом, Международный Географический Конгресс в Париже прислал ему почетную грамоту, Парижское Географическое Общество присудило Пржевальскому золотую медаль, Французское министерство Народного Просвещения – «Пальму академии», а Императорское Русское Географическое Общество — золотую Константиновскую медаль.

Почти три года после провел Николай Михайлович на родине, живя то в «Отрадном», то в Санкт-Петербурге, где он писал свою книгу: «Монголия и страна Тангутов». В то же время он разрабатывал план для новой экспедиции. На этот раз он намеревался пробраться через Джунгарию к таинственному озеру Лоб-Нор, а от него к Куку-Нору в Северный Тибет, попытавшись на этот раз проникнуть в Лхасу и далее к истокам Ирравади и Брамапутре. Теперь, когда Пржевальский докладывал свой план Географическому Обществу, как хозяин затеянного им предприятия и заслуживший всеобщее уважение, он не встретил ни одного оппонента, а наоборот, само же Общество выразило полнейшую готовность содействовать ему во всем.

Пржевальский рассчитывал на своих прежних спутников: Ягунова, о котором не переставал отечески печься, и Пыльцова; но ему пришлось вскоре горько разочароваться в своих надеждах. Ягунов утонул, купаясь в Висле, а Пыльцов женился на сводной сестре П. и вышел в отставку. Тогда выбор Пржевальского пал на вольноопределяющегося Эклона и портупей-юнкера Повало-Швейковского. Однако, последний оказался непригодным для экспедиции и скоро вернулся в Россию.

Для того, чтобы подготовить молодых людей к предстоящей деятельности, Николай Михайлович пригласил их в свою деревню и упражнял там в стрельбе и охоте. В мае месяце он, совместно со своими спутниками, выехал в Москву, а оттуда через Нижний Новгород в Пермь, где несколько дней провел в ожидании патронов, отпущенных военным министром. Из Перми он отправился в Омск и далее в Семипалатинск.

В конце июля 1876 года он и его спутники прибыли в Кульджу, обремененные огромным багажом в две тонны и восемьдесят килограммов, который везли из Перми на пяти почтовых тройках. В Семипалатинске к экспедиции прибавилось еще 7 человек, в числе которых были казаки Чабаев и Иринчинов, совершившие с Пржевальским путешествие по Монголии.

Почти три недели было употреблено на сформирование каравана; наконец, 12-го августа 1876 года экспедиция выступила в путь, по долине реки Или. Подеявшись вверх по Кунгесу и далее по реке Цагма, экспедиция очутилась в виду хребта Нарат, известного среди Тянь-Шаня под именем Юлдуса, где экспедиция пробыла около трех недель и удачно поохотилась на огромных оленей. С Юлдуса путешественники отправились через южный склон Тянь-Шаня в долину Хайду-Гол. Здесь в урочище Хара-Мото попадалось очень много фазанов, и экспедиция настреляла вдоволь этой птицы. Однако, частый огонь из винтовок совершенно иначе был встречен местными торгоутами и взволновал все мусульманское население, которое вообразило, что русский отряд идет для занятия края. Сюда к Пржевальскому прибыли 6 человек мусульман, посланных от правителя города Корла, Тоскабая, чтобы узнать о цели посещения их земель. Путешественник ответил последним, что идет на Лоб-Нор и имеет на это разрешение от Якуб-бека Кашгарского. Однако, этого оказалось недостаточно, экспедиция была задержана и к Якуб-беку послан гонец, который через 7 дней возвратился, привезя новое разрешение экспедиции следовать дальше.

В горах Корла Пржевальский встретил помощник кашгарского владетеля Зааман-бек, хорошо говоривший по-русски; он в высшей степени любезно отнесся к экспедиции и доставлял ей все необходимое. Достигнув Тарима, путешественники пошли вниз по его течению, пробираясь по густому колючему кустарнику и камышу, жестоко ранившему пятки верблюдов. Исследование этой обширнейшей степной реки составляло одну из главнейших задач Пржевальского, так как о ней имелись сведения лишь из китайских источников, не заслуживавших никакого доверия.

В течение 40 дней экспедиция прошла 500 километров вдоль открытого Пржевальским горного хребта Алтын-Тага, на огромной высоте, в бесплодной местности, при морозах, доходивших 20 градусов по Цельсию. Но труды и лишения экспедиции не пропали даром, — и это новое исследование Пржевальского доставило много интересного для науки. Топография местности на деле оказалось совершенно не такою, какая была намечена на существовавших ранее картах. Зато в отношении сбора зоологической коллекции эта местность совершенно не представляла интереса.

В первых числах февраля 1877 года экспедиция снова прибыла на Лоб-Нор. Относительно положения этого озера между учеными географами существовало разногласие. На старых картах оно обозначено западнее, чем определено Пржевальским. На прежнем определении особенно сильно настаивал Рихтгофен, председатель Берлинского Географического Общества. Но Николай Михайлович, объездивший все озеро на лодке, определивший его астрономические пункты и снявший его на карту, отрицал справедливость этой гипотезы, утверждая, что другого Лоб-Нора не существует, и объяснял, что в прежнее время, быть может, озеро и находилось там, где обозначено на картах, но впоследствии Тарим переменил течение, прежнее русло высохло, а вместе с ним иссякло и озеро.

Весь февраль и большую часть марта пробыла экспедиция на Лоб-Норе, занимаясь научными исследованиями, а также пополняя богатым материалом свои коллекции. Окончив работу, экспедиция вступила в г. Корла и на пятый день по прибытии сюда Пржевальский был принят Якуб-беком, владетелем Восточного Туркестана. Свидание происходило на дворе его сакли; Якуб-бек был очень любезен, но действительность расходилась с его льстивыми уверениями в дружбе и готовности к содействию.

Из Корла экспедиция прошла в Тянь-Шань и в горном ущелье Балгантай-гол вытерпела страшную бурю, от которой пало 10 верблюдов. В Лоб-Норской экспедиции, считая от выхода из Кульджи и до возвращения, издохло 32 верблюда. Для поклажи не хватало вьючных животных; положение было критическое. Пришлось побросать и сжечь много вещей из таких, без которых можно было обойтись; с Юлдуса П. послал гонца в Кульджу, прося о помощи, а в ожидании ее занялся охотой.

Результатом этой части экспедиции было 2 000 экземпляров насекомых и пресмыкающихся, 500 птиц и 25 шкур больших зверей, в том числе трех диких верблюдов, которых не было ни в одном из музеев целого света. Отослав из Кульджи коллекции, Пржевальский начал снаряжаться в Тибет и, по совету путешественника по Китаю, М. В. Певцова, избрал путь через города Гучень и Хами, а оттуда в Цайдам, на верховья Голубой реки, и, наконец, в Лхасу – заветную цель его стремлений.

Из английских журналов он узнал, что туда снаряжена английская экспедиция, и торопился в путь, не желая уступить пальмы первенства англичанам. 28-го августа караван выступил из Кульджи и 4-го ноября прибыл в Гучень. Местные власти не пустили путешественников в город, а жители и солдаты осыпали их насмешками и оскорблениями. Еще в Тянь-Шане у П. проявилась несносная болезнь – зуд по всему телу, происходившая от невыгодных климатических условий, а также от постоянной верховой езды; в Кульдже болезнь почти прошла, а в Гучене опять возобновилась и с такой силою, что ни днем, ни ночью не давала ему покоя. Тем же заболели Эклон и два казака. Несмотря на все меры, болезнь не ослабевала, и Пржевальский должен был возвратиться обратно в Зайсан, чтобы, вылечившись, отправиться снова в Тибет уже весной.

Во время приготовлений к экспедиции он получил телеграмму о смерти матери, и это было жестоким ударом для него. Однако, в половине марта, Пржевальский начал готовиться к экспедиции, но телеграмма из Петербурга остановила его приготовления. Предписание отложить экспедицию, ввиду осложнившихся наших отношений к Китаю, прибыло очень кстати: Пржевальский нуждался в отдыхе, и теперь эта новая оторочка, хотя и печалила его, но была необходима в интересах его здоровья. Не имея ни надобности, ни желания оставаться в Зайсане на неопределенное время, исследователь  просил разрешения возвратиться в Петербург и получил его.

23-го мая 1878 года путешественник был уже в Петербурге; здесь он получил золотую медаль, присужденную ему Парижским Географическим Обществом за прошедшую экспедицию и большую золотую медаль имени Гумбольдта от Берлинского Географического Общества; наши Академия Наук и Ботанический саде избрали его в почетные члены. Его брошюра «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор», изданная в 1878 году, была переведена на все главные европейские языки. В статье своей: «Несколько слов по поводу замечаний барона Рихтгофена», помещенной в «Известиях Императорского Русского Географического Общества» за 1879 г., Пржевальский вполне подтвердил верность своего исследования, опроверг доводы немецкого ученого и остался победителем. Прекрасная статья его: «Дикий верблюд» была напечатана в журнале «Природа и Охота» за 1878 г.

Лето 1878 г. Николай Михайлович  провел в деревне, а зиму в Петербурге, где он приводил в порядок собранный им научный материал, читал лекции и приготовлялся к следующей экспедиции. Когда, наконец, последовало разрешение Государя Императора на отпуск суммы, потребной для осуществления путешествия, Пржевальский 20-го января 1879 г. выехал из Петербурга в Зайсае, где должно было совершиться окончательное снаряжение экспедиции; там же собрались и все члены экспедиции: Пржевальский, приехавшие с ним два прапорщика – Ф. Л. Эклон и В. И. Роборовский, три солдата: Егоров, Румянцев и Урусов, пять казаков: Иринчинов, Телешев, Калмыков, Гармаев, Аносов, препаратор унтер-офицер Коломейцев, переводчик тюркского и китайского языков Абдул-Басид-Юсупов и переводчик из киргиз.

Путь экспедиции, начертанный Пржевальским, лежал мимо озера Улюнгура через город Булун-Тохой и вверх по реке Урунгу, а оттуда прямо на города Баркуль и Хами.

Утром 21-го марта 1879 г. экспедиция выступила из Зайсана. Исследовав озеро Улюнгур, имеющее 130 км. в окружности, экспедиция к 24 апреля достигла реки Булгуна, пройдя от Зайсана 616 км. по бесплодной, совершенно ненаселенной местности. Теперь экспедиции предстояли тяжелые переходы через необитаемую Чжунгарскую пустыню, лишенную совершенно растительности, но зато, проходя ее, Пржевальскому было суждено сделать весьма ценное для науки открытие: им было встречено совершенно неизвестный еще вид дикой лошади, который и был доставлен Николаем Михайловичем в Петербургскую Академию Наук, где находится под именем лошади Пржевальского. Это животное составляет как бы переход от осла к лошади, но имеет гораздо более признаков последней.

Наконец, 18-го мая караван вышел на обширную равнину и стал близ китайской деревеньки Сянто-Хоуза в 20 километрах от г. Баркуля. За Баркулем экспедиция поднялась на Тянь-Шань, за которым лежал Хамийский оазис, куда и пришли в конце мая, сделав от Зайсана 1 067 км. Из Хами экспедиция направилась в г. Са-Чжеу по такой пустыне, что все пройденные ранее, бледнели перед ее мертвой природой. Ничего не встречалось здесь: ни зверей, ни птиц, ни ящериц, ни насекомых, ни растений, и только ежеминутно проносились вихри, увлекая целые столбы соленого песка.

С трудом добившись проводника в Са-Чжеу, Пржевальский 21-го июня двинулся далее через неведомые хребты Нань-Шаня, но китаец-переводчик завел его в такие дебри пустыни, что экспедиция с трудом выбралась оттуда. Путь экспедиции пролегал мимо озера Лоб-Нора к Хотану. Здесь по пути Пржевальским были осмотрены и сняты весьма интересные китайские пещеры с огромными истуканами Будды.

Целый ряд хребтов Тибетского плоскогорья был впервые открыт Пржевальским, и он, несмотря на всю тягость обстановки, деятельно производил съемки и гипсометрические измерения, нанося их на карту. В одном из подобных хребтов экспедиция чуть не нашла свою могилу. Наконец, путь был найден и, перевалив еще три хребта, экспедиция выбралась из гор и вышла в долину Мур-Усу, вверх по которой проходила караванная дорога в Лхасу.

Невзгоды путешествия порядком утомили всех, и многие из членов экспедиции были окончательно простужены. В горах Думбуре экспедиция встретила весьма удобную дорогу, Пржевальскому же удалось убить двух медведей, из которых один ныне находится в Музее Петербургской Академии Наук. Здесь же Николай Михайлович  охотился на диких яков и чуть не погиб во время этой охоты. В горах Тан-Ла экспедиция 7-го ноября 1879 г. подверглась нападению местного разбойничьего племени еграев. Положение 12-ти человек русских было критическое.

Зная о готовившемся на него нападении и приведя людей в боевой порядок, П. тронулся в путь. Впереди лежало ущелье, которое заняли конные еграи, а несколько стрелков разместилось по скалам. Приблизившись к разбойникам на 700 шагов, Пржевальский скомандовал: «пли!» Двенадцать пуль дружного залпа ударились в ближайшую кучку еграев, и не успели они опомниться, как за первым прилетели второй и третий залпы. Разбойники бросились врассыпную.

Нелепый слух, пущенный в Тибете, будто бы русские идут в Лхасу, чтобы похитить Далай-ламу, поселил там страшное волнение, и туда из окружных городов собралась целая милиция, готовая отразить мнимое нападение русских на город. Всюду были выставлены пикеты. Жителям воспрещалось вступать в переговоры с русскими и продавать им что-либо. До Лхасы оставалось не более 250 верст, когда за перевалом Тан-Ла пришлось остановиться, так как тибетское правительство решилось не пропускать экспедицию. Ни китайский паспорт, ни бумаги, которые Пржевальский предъявил наехавшим чиновникам, не приводили ни к какому результату, и переговоры затянулись на очень продолжительный срок.

Настойчивость Пржевальского пугала тибетцев, они отказывали путешественнику во всем, даже в выдаче документа, свидетельствующего об их отказе на пропуск экспедиции; увидев энергичную решимость Николая Михайловича идти напролом, они стали уступчивее, и резкий требовательный тон их сменился просящим. Они сначала предложили ему крупные деньги в виде отступного, но когда это не подействовало, то решились выдать форменный документ, который и был подписан множеством различных управителей и выдан Пржевальскому на 17-й день его стоянки. Скрепя сердце, Пржевальский объявил, что уходит, снялся с бивака и отправился в обратный путь. Еще раз не удалось ему пробраться в этот недоступный европейцам город, но как ни тяжела была такая неудача для Пржевальского, однако от нее нисколько не пострадали научные результаты экспедиции. Посещение Лхасы придало бы экспедиции более блеска, которого и без того было достаточно в колоссальных результатах исследований неутомимого путешественника. Обратное путешествие, вследствие истощения запасов и сил, было очень затруднительно.

Возвращение Пржевальского в Петербург сопровождалось большими овациями в честь его: члены Географического Общества с вице-президентом П. П. Семеновым во главе, академики, ученые, литераторы, словом все те, которые узнали о возвращении его, собрались встретить знаменитого путешественника. П. П. Семенов сказал речь, на которую тронутый Пржевальский отвечал, говоря, «что сочувствие русских ученых придавало ему энергию и силу». В тот же вечер путешественник занялся составлением записки начальнику Главного Штаба, в которой, ходатайствовал о награде своих сподвижников. Ходатайство было удовлетворено: весь персонал получил пожизненную пенсию и был награжден знаками отличия военного ордена за храбрость, проявленную при отражении туземцев.

Пржевальский получил орден святого Владимира 3-й степени. Петербургская Дума избрала его почетным гражданином г. Петербурга. Московский Университет избрал его почетным доктором, а город Смоленск — своим почетным гражданином. 10-го января Пржевальский представлялся Императору Александру II и Наследнику Цесаревичу, а 14-го января было чрезвычайное собрание Императорского Русского Географического Общества во дворце Великой княгини Екатерины Михайловны под председательством Августейшего Президента Общества Великого Князя Константина Николаевича. Многие ученые Общества, как в России, так и за границей избрали знаменитого путешественника своим почетным членом.

Свою богатую зоологическую коллекцию Пржевальский подарил Академии Наук, а ботаническую принес в дар Ботаническому Саду. В марте месяце была устроена в Академии Наук особая выставка результатов путешествия Николая Михайловича, познакомившая публику с плодами его экспедиций. После этого Пржевальский уехал в деревню, где и принялся за новое сочинение, посвященное описанию путешествий в Тибет. В январе 1883 года труд его был закончен, и он отправился в Петербург для напечатания его под своим наблюдением. Книга эта и вышла в 1883 году в прекрасном издании «3-е путешествие в Центральной Азии: из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки».

Между тем, Пржевальский готовился к четвертому путешествию. «Теперь, когда результаты совершенной экспедиции уже частью воплощены, — писал он в Географическое Общество, — да позволено мне будет поднять вопрос о новом путешествии… Внутри азиатского материка, именно на высоком нагорье Тибета все еще остается площадь более 20000 кв. геогр. миль, почти совершенно неведомая… Большую западную часть занимает поднятое на страшную абсолютную высоту плато северного Тибета; меньшая, восточная половина представляет собой грандиозную альпийскую страну переходных уступов от Тибета к собственному Китаю».

Все, что просил Николай Михайлович, ему было дано, все льготы, какие он требовал для его служащих, оружие и инструменты, — все было предоставлено в его распоряжение. В начале августа 1883 года Пржевальский выехал из Петербурга, а 26-го сентября он и его спутники прибыли в Кяхту, где готовил свой отряд, состоявший из 21 человека. Кроме самого путешественника и Роборовского, в состав экспедиции вошли: вольноопределяющийся П. К. Козлов, старший урядник Иринчинов, 9 казаков, 7 линейных солдат и переводчик Абдулла-Юсупов.

21-го октября 56 верблюдов были навьючены и экспедиция двинулась в путь. Получив в Урге китайский паспорт, экспедиция пустилась в путь. В караване было 40 верблюдов под вьюками, 14 под казаками, 2 запасных и 7 верховых лошадей. С этим довольно большим обозом экспедиция направилась поперек Гоби, тем самым путем, где уже дважды проходила в 1873 и 1880 годах.

Вступление в Тибет было ознаменовано арестом владетельного князя Дзун-Засака, который препятствовал жителям продавать русским баранов и так далее. Помощник его был посажен на цепь, а другой из вельмож, ударивший переводчика Абдуллу, высечен нагайками. Подобная мера оказалась целесообразной, и князь и его приближенные сделались вдруг очень услужливы. Наконец, перевалив гигантский хребет Бурхан-Будда, путешественники вступили на плоскогорье Тибета и достигли истоков Желтой реки. «Давнишние стремления наши увенчались успехом, мы воочию видели колыбель великой китайской реки и пили воду из ее истоков. Радости нашей не имелось конца», писал Пржевальский 3-го июля путешественники достигли водораздела Желтой и Голубой рек. Двигаясь дальше, экспедиция два раза подвергалась нападениям со стороны шайки разбойников-тангутов, в количестве до 300 человек. После удачного отражения нападения 11-го июля Прежавальский произвел всех казаков и солдат в урядники и унтер-офицеры за военное отличие.

Затем экспедиция продолжала свои работы, и Пржевальский открыл еще одно озеро, названное им «Русским»; при исследовании его экспедиция подверглась опять нападению голыков, также тангутского племени, живших по Желтой реке. Увидя враждебное намерение голыков, путешественник решился вызвать нападение днем, чтобы пустить в дело берданки. Для этой цели он предпринял маневр, долженствовавший показать голыкам, что русские их боятся. Маневр удался. Когда разбойники приблизились на 500 шагов, Пржевальский открыл огонь. Тангуты продолжали скакать на горсть путешественников. Их командир, одобряя криками скачущих, мчался с левой стороны, но вдруг его лошадь упала, убитая на повал, и он, по-видимому раненый, побежал назад. Увидя бегущего начальника вся шайка повернула обратно и скрылась за ближайшим увалом. Тогда Пржевальский решил выбить оттуда разбойников штурмом и тем решить сражение. Увидев русских, бегущих к увалу, тангуты бросили позицию, подобрали убитых и раненых и бежали за второй увал, но оттуда были также прогнаны. Между тем, шайка в 50 человек, в надежде завладеть биваком, оставшимся без прикрытия, бросилась туда, но была также с большим уроном отбита оставленным там Роборовским. Стычка эта продолжалась два часа и за время ее было выпущено 800 патронов. За это дело Пржевальский выхлопотал товарищам знаки отличия военного ордена.

Узнав, что перейти Желтую реку, по выходе ее из озера Русского, за верблюдах невозможно, Пржевальский вернулся к складу в Цайдам, к Лоб-Нору. Достигнув плато Тибета и исследовав эту местность, Пржевальский открыл здесь много снеговых вершин, озер, оазисов, которые и были нанесены на карту. В конце января 1885 г. экспедиция вернулась к Лоб-Нору, где оставалась до 20-го марта. 29-го октября 1885 года, экспедиция, наконец, достигла русской границы, откуда направилась к городу Караколу (названному впоследствии Пржевальском). Здесь Николай Михайлович получил поздравительную телеграмму от Наследника Цесаревича, а 16-го ноября выехал из Каракола через Верный, Омск и направился в Санкт-Петербург.

Пробыв в Петербурге до марта месяца, П. поехал в Смоленское имение свое – Слободу, купленное им после второго путешествия, где и предался отдохновению. В ноябре он вернулся в Петербург и принес в дар музею Академии Наук свою орнитологическую коллекцию. 29-го ноября Пржевальский присутствовал на годовом собрании Академии, которая поднесла ему выбитую в честь его, по постановлению конференции, золотую медаль. В 1887 году, во время выставки его коллекции для публики, Государь Император со своей Августейшей семьей посетил ее и несколько раз благодарил Николая Михайловича.

Возвратившись в деревню и работая над обработкой описания путешествия, П. опять составил новый план экспедиции. «Думаю», писал он Фатееву в ноябре 1887 г., «еще раз сходить в Тибет, посмотреть теперь Далай-Ламу. Нужно 20-30 стрелков и головой ручаюсь, что буду в Лхасе».

Пржевальский представил Географическому Обществу программу нового, пятого путешествия, срок которого он определил в 2 года, а исходным пунктом г. Каракол, откуда осенью 1888 года он предполагал двинуться через Тянь-Шань на Ак-Су и по Хотанской реке в Хотан, оттуда через Кэрию в Черчен и в Гас, а затем, по исследовании Сев. Тибета в Лхасу. По утверждении своего проекта, Пржевальский начал готовиться к экспедиции.

Окончив с печатанием книги «Четвертое путешествие в Центральной Азии. От Кяхты на истоки Желтой реки. Исследования северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима», Пржевальский, 10-го августа, был в Петербурге и в Петергофе представлялся Государю Императору. В этот же день его здоровье пошатнулось. Несколько месяцев недуг терзал Николая Михайловича, а 20-го октября, в 8 часов, началась агония — он бредил, по временам приходил в себя и лежал, закрыв лицо рукою; казалось, что он плакал. Потом вдруг встал во весь рост, окинул взглядом присутствующих и сказал «Ну, теперь я лягу»…. Роборовский и Козлов помогли ему лечь, и через несколько мгновений Пржевальского не стало.