В 1907 г. молодой испанский художник Пабло Пикассо, обосновавшийся в Париже, показал друзьям своё незаконченное полотно «Авиньонские девицы». Он отверг иллюзорную трёхмерность, перспективу, светотень. Поверхность большой картины — и фон, и тела пяти обнажённых женщин — была рассечена на геометрические сегменты. Выглядели «девицы» как грубо вытесанные древние идолы.

Даже самые чуткие знатоки современного искусства — поэт Гийом Аполлинер (будущий теоретик кубизма) и русский коллекционер Сергей Иванович Щукин — были не в состоянии тотчас же оценить революционное значение живописной причуды Пикассо. А некоторые художники сочли картину насмешкой над их серьёзными экспериментами. Интересно, что среди последних оказался молодой фовист Жорж Брак (1882—1963). «Ты пишешь картины, как будто хочешь заставить нас съесть паклю или пить керосин», — упрекал он Пикассо, который в своих работах продолжал решительно дробить предметы и фигуры на составные части, упрощать их до строгих геометрических орм: кубов, конусов, полусфер, цилиндров.

Однако спустя короткое время Брак привёз из поездки «по сезанновским местам» и показал на своей персональной выставке 1908 г. пейзажи, созданные тем же методом. (В рецензии критика Луи Вокселя на выставку Брака и появилось впервые слово кубизм. А этот ранний этап его развития позднее назвали сезанновским) Вслед за Пикассо Брак хотел вернуть в современную живопись то, что она утратила после импрессионизма, — ощущение плотности тел, наполненности объёма. Художники решили заново утвердить на полотне прочность и стабильность материи.

Спустя два года кубистические объекты Пикассо и Брака уже нельзя было назвать стабильными. Контуры в их картинах стали прерывистыми, Грани же представали не в положенных по законам перспективы ракурсах, а разворачивались в сторону зрителя. Большие, цельные объёмы теперь распадались на множество мелких, как в «Портрете А. Воллара» (около 1910 г.) и «Аккордеонисте» (1911 г.) Пикассо, в «Натюрморте со скрипкой и кувшином» (1910 г.) Жоржа Брака. Зрителю давали возможность рассмотреть, из чего состоит форма, «ощупать» её глазами с разных сторон и даже увидеть один предмет сквозь другой. Эта стадия развития кубизма получила название аналитического кубизма. Подчас в дробном ритме сечений уже едва можно было различить саму форму, и тогда художники стали делать узнаваемыми некоторые детали, способные намекнуть на изображаемый предмет, например колки скрипки или горлышко бутылки. Затем они начали вводить в живописные полотна реальные предметы (коробочки, детали музыкальных инструментов и т. д.) и материалы разной фактуры (бумагу, дерево, ткань). Например, в картине Брака «Бутылка, стакан и трубка» (1913 г.) сами эти предметы изображены сухо и схематично, словно нарисованы карандашом. А главный акцент художник делает на газетных вклейках и рельефе дверной панели, которые помещены на первом плане. Коллаж стал весьма популярным в среде кубистов. Так шаг за шагом кубизм подошёл к следующему своему этапу — синтетическому. Здесь образ уже не разлагается,  собирается, синтезируется из отдельных атрибутов, характерных деталей (Ж. Брак «Композиция с трефовым тузом», 1913 г.).

Если в сезанновский период кубизма дома, деревья, горы, человеческое тело, посуда как бы состояли из одной универсальной материи, а художника занимала только форма, объём, то теперь важно было почувствовать именно разный качественный состав предметов. Сочетания различных поверхностей на холсте были очень декоративны. Эта черта кубистической живописи ещё ярче проявилась в овальных композициях. Их даже стали именовать рокайльным кубизмом — по названию самого причудливого и склонного к украшениям стиля (П. Пикассо «Музыкальные инструменты», 1912 г.)

Яркими представителями кубизма во Франции были Хуан Грис (1887—1927), Фернан Леже, Робер Делоне (1885—1941), Луи Маркуси (1878—1941). Они, как и многие другие художники, привносили свои нюансы и особенности в развитие этого направления.

Некоторых художников кубистические эксперименты с формой постепенно привели к беспредметному, абстрактному искусству. Ведь если зрителю позволено рассмотреть предмет одновременно с разных точек зрения, а точек таких может быть сколько угодно, то в этом бесконечном «перечислении» ракурсов сам предмет просто потеряется, исчезнет.

Прорыв из кубизма в область абстракции произошёл через орфизм. Так поэт Гийом Аполлинер назвал творческую манеру Робера и Сони Делоне (1885—1979), считая, что их произведения, подобно музыке древнегреческого героя Орфея, завораживают и очаровывают людей, наполняя их сердца радостью. Сам Робер Делоне не очень доверял этому определению и именовал своё искусство чистой живописью, движением цвета в свете, симультанной (от франц. simultane — «одновременный»), а иногда, играя словами, синхромной (от греч. «син» — «вместе» и «хрома» — «цвет») живописью. Смысл её заключается в том, что при взгляде на предмет художник прежде всего, помня о законах физики, извлекает разложенный на составные цвета световой поток. Теория «чистой живописи», как и многие другие теории модернизма, не очень понятна и не очень конкретна. Но картины супругов Делоне сами по себе не нуждаются в пояснениях. Многоцветные круги, похожие на весёлые детские мячики, радужные арки, спирали празднично ярки и радостны. А парижанки, которые щеголяли в «симультанных» нарядах из ателье Сони Делоне, совсем не задумывались о значениях терминов. Большинство художественных течений, возникших в начале XX столетия, остались лишь краткими эпизодами в бурной биографии века. Кубизму же была суждена долгая жизнь. И в сегодняшнем искусстве часто можно наблюдать результаты его пластических экспериментов.