Павел Андреевич Федотов, основоположник совершенно нового
для России жанра бытовой сатирической картины, родился в Москве в семье
отставного офицера. По желанию отца он окончил Первый Московский кадетский
корпус и отправился в Петербург. В свободные от службы часы юный прапорщик
посещал рисовальные классы Академии художеств и залы Эрмитажа, где
выставлялись жанровые картины голландских мастеров XVII в.
Несколько портретов однополчан сделали Федотова известным.
Из таких портретов он составлял на небольших листах бумаги целые композиции в
технике акварели (например, «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка
великого князя Михаила Павловича 8 июля 1837 года», 1838 г.). Одновременно
появлялись карикатуры и меткие, остроумные зарисовки армейской жизни.
В 1844 г. Федотов вышел в отставку и решил осуществить
свою мечту: стать наконец профессиональным художником. Днём он наблюдал и
запоминал любопытные сценки на улицах Петербурга, а по вечерам рисовал.
Сначала Федотов работал в графических техниках: карандаше,
акварели и сепии, позднее перешёл к живописи маслом.
Сюжет первой картины, написанной маслом, — «Свежий
кавалер» (1846 г.) — был сначала разработан в сепии «Утро чиновника,
получившего первый крестик». Небольшая комната, в которой происходит
действие, кажется ещё теснее из-за того, что она захламлена сломанной
мебелью, пустыми бутылками, осколками посуды. Здесь многие вещи рассказывают
о привычках хозяина. На столе и следы вчерашнего ужина (колбаса на бумаге,
графин водки, свечной огарок со щипцами для снятия нагара), и туалетные
принадлежности, попавшие сюда уже утром, когда герой стал собираться на
службу.
Под одним столом спит собака, из-под другого виднеется...
голова гостя. Сам кавалер стоит посреди всего этого хаоса в неожиданно
величественной позе, а кухарка с насмешкой указывает раздувшемуся от спеси
хозяину на прохудившийся сапог. В первой картине Федотов только пробовал себя
в масляной живописи. Вводя цвет, он скорее раскрашивал отдельные предметы,
чем объединял их в гармоничную цветовую композицию.
«Сватовство майора» (1848 г.) напоминает сцену из водевиля
на очень распространённый сюжет — брак по расчёту. Майор, видимо
проигравшийся в пух и прах, решил поправить свои дела, женившись на девушке
из купеческой семьи, которой лестно породниться с дворянином. Долгожданное
появление жениха производит всеобщий переполох. Хозяин дома, солидный купец,
улыбаясь свахе, пытается негнущимися пальцами застегнуть длиннополый сюртук;
кухарка оцепенела с блюдом в руках, а позади неё снуют и перешёптываются
домочадцы. Невеста, смущённая ситуацией и своим непривычным платьем, в
последний момент пытается убежать. Майор стоит в передней и виден только
зрителям. Он приосанился, втягивает брюшко и подкручивает усы, желая
показаться бравым воякой. Черты его лица напоминают автопортреты Федотова —
как знать, может быть, художник примерял на себя роль жениха? Однако это
сходство не помешало ему остроумно сравнить ноги майора-кавалериста с
изогнутыми ножками стула, стоящего рядом.
Художник говорил: «Живопись требует добросовестности». Он
любовно собирал вещи, которые изображал в своих картинах, по всему
Петербургу. Например, нужную ему для «Сватовства майора» люстру он взял
напрокат в трактире. Однажды Федотов рисовал кулебяку, но не успел закончить,
пока она была горячей, и был вынужден купить ещё одну. Столь же придирчиво
Федотов относился к моделям. Прототип купца из «Сватовства майора» он
встретил у Аничкова моста и чуть ли не год настойчиво убеждал его позировать.
Для того чтобы представить своих персонажей в нужных позах, художник купил
манекен с подвижными суставами и наряжал его то девицей, то купцом, то
майором. В результате кропотливого труда живописца зрителю кажется, что он не
только видит, но и слышит эту картину: звон рюмок и подвесок на люстре, окрик
хозяйки, шёпот слуг, мурлыканье кошки.
За «Сватовство майора» Академия художеств присвоила
Федотову звание академика. Картина имела огромный успех у публики.
Следующей работе «Завтрак аристократа» (1849—1850 гг.)
художник дал и другие названия, шутливые, больше похожие на пословицы: «Не в
пору гость» и «На брюхе шёлк, а в брюхе щёлк». Бедный, но не желающий ударить
в грязь лицом молодой щёголь застигнут врасплох нежданным гостем именно в тот
момент, когда собирается приступить к своему скудному завтраку. Он прячет
чёрствый ломоть хлеба под книгу и одновременно старается проглотить кусок,
лежащий за щекой. Его поза и лицо выражают и страх, и неловкость, и желание
сохранить свою репутацию.
С четырёх вариантов картины «Вдовушка» (1851 — 1852 гг.)
начался новый этап в творчестве Федотова. Содержание его последних композиций
не сводится к сюжету, который можно пересказать словами, — этим они
отличаются от ранних произведений живописца. Публика отнеслась к ним более
прохладно.
Герой картины «Анкор, ещё анкор!» (1851 — 1852 гг.) —
офицер, который, видимо, служит где-то в глухой провинции. Он лежит на
топчане и играет с собакой, подстриженной «под льва», заставляя её прыгать
через чубук курительной трубки. И это отупляющее занятие, и вся обстановка
убогого временного жилища выражают скуку человека, который не знает, чем
заполнить свои однообразные дни. По меткому выражению Федотова, такие люди
«убивают время, пока время не добьёт их». В названии картины бессмысленно
повторяется одно и то же слово («анкор» по-французски означает «ещё»).
Цветовой контраст освещенной свечой красной скатерти и холодного зимнего
пейзажа за окном усиливает ощущение тоски и безысходности.
В последней картине Федотова «Игроки» (1852 г.) тема
карточной игры развивается в загадочное драматическое действие. Странная
комната освещена свечами, отчего вокруг пляшут зловещие тени. Игра закончена,
и трое игроков встали, разминая затёкшие от долгого сидения тела. Лиц у них
как будто нет. Можно рассмотреть лишь лицо проигравшего, который сидит за
столом в оцепенении. Он похож на Федотова. На стене висят пустые рамы — три
игрока словно вышли из них.
Как ни странно, зрители отвернулись от Федотова именно
тогда, когда он превратился в настоящего, зрелого художника. | 
