Аристид Майоль был сыном потомственного виноградаря (слово
«майоль» на каталонском наречии означает «виноградная лоза»). Он родился на
юге Франции в городке Баньюльс-сюр-Мер. Здесь в крестьянском труде и робких
попытках заниматься искусством прошли первые двадцать лет его жизни.
В 1881 г. Майоль поселился в Париже. Сначала он посещал
школу при Академии изящных искусств, затем Школу декоративных искусств, где
познакомился с творчеством современных французских художников. В то время Майоль
увлёкся живописью и изготовлением гобеленов — вытканных вручную шерстяных
ковров-картин без ворса. Он вернулся домой и организовал мастерскую. В 1894
г. первые его работы были представлены публике. Ткачество открыло Майолю
забытые возможности декоративно-прикладного искусства, а созданные им
гобелены, очаровав многих художников, принесли мастеру известность и
поклонников среди коллекционеров.
В сорок лет Майоль занялся скульптурой. Огюст Роден,
посетив первую персональную выставку мастера в 1902 г., был восхищён его
работой «Леда» (1902 г.). Это был невероятный успех, признание правильности
избранного пути, более того — своеобразное благословение великого Родена.
В 1901 — 1905 гг. Майоль создал первую большую мраморную
статую, у которой два названия: «Средиземное море» и «Мысль». Её композиция
чиста и логична, а пластика формы естественна и проста.
Майоль, проверив в свои силы, начал участвовать в
конкурсах проектов памятников. В 1906 г. появился монумент «Скованная
свобода» (1905—1906 гг.), изображающий могучую женщину, воплощение жизненной
энергии, способной к преобразованию мира. Таким Майоль представил памятник
коммунисту-утописту Луи Огюсту Бланки. Заказчики остались недовольны. Они
попытались скрыть непривычный облик скульптуры, поставив её на очень высокий
постамент и окружив деревьями.
Скульптор мечтал увидеть памятники Древней Греции. В 1908
г. у него появилась такая возможность. Новый друг Майоля немецкий меценат и
коллекционер граф Гарри Кесслер осуществил его желание. Созерцая скульптуры
Парфенона и храма Зевса в Олимпии, рисуя в афинских музеях, мастер ощутил
родство своего таланта с пластическим мышлением древних греков, почувствовал
связь, прошедшую через тысячелетия. Одновременно Майоль осознал невероятный
разрыв культур — древней и современной. «Что должен был я выбрать? —
спрашивал себя скульптор. — Нашему времени не нужны больше боги. Мне остаётся
следовать природе...»
Так появилась «Флора» (1911 г.), спокойная, как мудрая
богиня, и сильная, как простая крестьянка. За ней последовала более изящная
скульптура, олицетворяющая Иль-де-Франс, историческую область в центре
Франции («Иль-де-Франс», 1910—1932 гг.). «Не подражая природе, я работаю, как
она», — говорил Майоль.
В 1912 г, скульптор начал памятник художнику Полю Сезанну.
(Майоля иногда называли «Сезанном в скульптуре».) Он занимался памятником
более десяти лет, разрабатывая композицию с полулежащей женской фигурой.
Однако жителям Экса, родного города Сезанна, монумент показался слишком
простым. После громкого скандала в прессе он нашёл приют в парижском саду
Тюильри.
В 30-х гг. Майоля всё больше привлекала природа («Гора»,
1935— 1938 гг.; «Река», 1939—1943 гг.). Скульптура «Гора» — снова женщина,
она душа горы, её незримый образ, её сущность. Одна нога женщины уходит в
камень, другая согнута; голова её склонена. Пальцы рук женщины разомкнуты и
устремлены вверх — это вершина горы. Волнистые развевающиеся волосы
олицетворяют облака, наползающие на вершину.
«Гармония» (1940—1944 гг.) — последняя статуя мастера. Майоль
работал над ней четыре года, но она осталась незавершённой. «Гармония»
изображает юную, сильную и гибкую женщину, неуловимо похожую на античную
Венеру. Это своего рода завещание скульптора потомкам — в 1944 г. мастер
умер.
Майоль как-то сказал: «Я не изобретаю ничего, так же как
яблоня не выдумывает своих яблок». Простые истины, которые благодаря ему
вновь утвердились в европейской скульптуре, — это законы гармонии и красоты.
Они были надолго забыты; их подменили условной красивостью, принятой в
академиях, пустой и бездушной. Вслед за живописной выразительностью Огюста
Родена и эмоциональностью Антуана Бурделя классическая простота Аристида Майоля
уничтожила последние следы академизма, вернув скульптуре XX в. её древние
основы.
|